Раздел II
МЕЖДУНАРОДНЫЕ ПРИНУДИТЕЛЬНЫЕ МИГРАЦИИ

Интернирование и депортация гражданских немцев из cтран Европы в СССР

Трудовой баланс победителей и «репарации трудом»

Известно, что помимо миллионов немецких военнопленных на территории СССР трудились также гражданские лица немецкой национальности как из самого Третьего Рейха, так и с территорий, никогда в него не входивших. В их реальном статусе и трудоиспользовании прослеживается более чем достаточно общих черт с военнопленными, но есть и особенности. Разумеется, особенными являются мотивация и «предыстория» использования труда немецких гражданских лиц в СССР.

Вопрос о так называемых «интернированных» (или, нередко и в том же значении, — «мобилизованных и интернированных»), то есть вопрос о депортации и использовании труда немецких гражданских лиц в СССР в последние месяцы войны и в первые послевоенные годы, имеет свою предысторию и библиографию.
На Западе, в частности в Германии, ему посвящена довольно обширная литература. Затронутый депортациями контингент рассматривается в ней как составная часть почти что 14 млн. немцев, изгнанных из мест их довоенного проживания и размещенных в пределах союзнических оккупационных зон в Германии. Первые фундаментальные публикации на эту тему увидели свет еще в конце 1950— начале 1960-х гг.; они базировались главным образом на статистических выкладках и свидетельствах очевидцев1. Ряд публикаций первой половины 1980-х гг. привнесли сравнительно мало нового как в документацию, так и в интерпретацию этих событий2.
И только во второй половине 1980-х и в 1990-х гг. появились работы, ориентированные, наряду с мемуарными, и на архивные источники3. Среди них особо выделяется капитальный трехтомник «Депортация трансильванских саксонцев в Советский Союз в 1945–1949 гг.», подготовленный группой историков из Мюнстера во главе с Г. Вебером4. Поскольку вопрос о немецких интернированных неотрывно связан с вопросом о немецких военнопленных, постольку он неизменно затрагивается и в работах, посвященных военнопленным, например, в известной монографии С. Карнера «В Архипелаге ГУПВИ»5.
В СССР, как и в других социалистических странах Восточной Европы, тема депортации немецких гражданских рабочих, а равно и доступ к соответствующим архивам были табуизированы чуть ли не на полвека, до середины 1990-х гг. И хотя первые, сквозь зубы, официальные упоминания этой темы в Румынии, например, прозвучали из уст Н. Чаушеску еще в 1966 и 1971 гг., до попыток ее научного осмысления было еще далеко. Только в1994–1995 гг. появились первые публикации, базирующиеся на материалах Государственного архива Румынии в Бухаресте: прежде всего документальная работа Х. Байер «Депортация этнических немцев из Румынии в Советский Союз в 1945 году» и др.6
Примерно тогда же, в середине 1990-х гг., первые публикации на эту тему увидели свет и в России. В 1994 году вышли статьи В. Б. Конасова и А. В. Терещука, П. Н. Кнышевского, М. И. Семиряги7, а в 1995 году — брошюра И. И. Чухина «Интернированная юность», детально реконструирующая историю лагеря № 517 для интернированных немок на станции Падоозеро под Петрозаводском8. Начиная с 1995 года с докладами и сообщениями об интернированных и мобилизованных немцах неоднократно выступал и пишущий эти строки: его первые публикации увидели свет в 1997–1998 гг.9 Со временем появились и немецкие публикации, ориентированные на российские источники, в частности статья Г. Кляйна10.

Сам по себе вопрос об интернированных многоаспектен. Свой мрачный свет отбрасывают на него и военная целесообразность (пресекновение в зародыше опасности вооруженного сопротивления граждан на оккупированной Красной Армией территории), и политика («репарации трудом» как своего рода торжество справедливости и «месть» за угон в Германию остарбайтеров), и право (проблема статуса интернированных, правомочность их принудительного труда), но все же, в первую очередь, — экономика (истощение в ходе войны ресурсов, в том числе и трудовых, необходимость преодоления разрухи и проч.).
С точки зрения международного права, интернирование как особый (и непременно щадящий) режим ограничения свободы гражданских лиц не противоречил Гаагским конвенциям 1907 года и другим соглашениям. Воюющими сторонами он распространялся на гражданских лиц страны-противника, а нейтральными — на военнослужащих воюющих сторон, оказавшихся на его территории. В проекте 1929 года собственного «Положения о военнопленных» СССР рассматривал граждан страны-противника, взявших вруки оружие (к тому же независимо от того, сорганизовались они в отряды или нет), в качестве военнопленных, что противоречило Гаагской и Женевской конвенциям (к которым СССР не присоединился)11.
К анализу экономического аспекта «операции по мобилизации и интернированию» приступил П. Н. Кнышевский. Исключительная полнота власти, сосредоточенной в годы войны в Государственном Комитете Обороны (ГКО), распространялась не только на чисто военную и политическую сферу, но и на сугубо экономическую, причем в равной степени на экономику войны и тыла. За 1626 дней существования ГКО — с 30 июня 1941 по 3 сентября 1945 года— им было принято 9971 постановление и распоряжение (или в среднем до 6 важных решений в день!)12.
Естественный прирост населения в 1945 году составлял немногим менее 640 тыс. чел. В 1946 году он увеличился более чем втрое, отрицательную динамику населения из регионов имела одна только Литва13.
Совокупность советских законов о труде сформировалась еще до войны14 и являла собой, по определению П. Н. Кнышевского, «законченную систему казарменной экономики с механизмом тотальной мобилизации». Лишь за полгода с 26 июня 1940 года за самовольный уход с предприятий и учреждений, прогулы и опоздания на работу было осуждено более 2,09 млн. человек, из них свыше 1,7 млн. отбывали 6-месячный исправительно-трудовой срок... на своем рабочем месте. «С начала 1941 года показатели карательной практики упали, поскольку меры принуждения возымели действие и система прижилась, так что и в военное время не потребовалось никаких радикальных изменений, за исключением отдельных дополнений к существующим узаконениям»15.
Однако стремительное наступление вермахта потребовало экстренных мер по эвакуации предприятий и их персонала, а также по их водворению на новом месте, что нередко было сопряжено с такими явлениями, как, например, силовое перераспределение жилой площади и выселение части местного населения в другие районы16.
Составной частью трудовой мобилизации17 стал военный, через военкоматы, призыв — как бы на альтернативную трудовую службу не годных к строевой запасников (даже туберкулезных!), а также части призывников (как правило, не внушавших доверия «националов»— корейцев, болгар, греков, турок и т. д.). «Призыв на альтернативно-производственную службу, — отмечает П. Н. Кнышевский,— оказался более результативным, чем трудовая мобилизация населения гражданскими органами, и действовал не только до конца войны, но и в первые послевоенные годы...»18. Серьезным источником дисциплинированных трудовых ресурсов была и так называемая целевая демобилизация, закреплявшая за предприятиями ведущих наркоматов увольняемых в запас военнослужащих. Важными трудовыми отрядами были также некоторые виды специальных войск19. Значительным трудовым потенциалом, как известно, располагала и система ГУЛАГа.
Тем не менее к концу войны советские трудовые ресурсы были на грани исчерпания, и употребление вражеской рабочей силы казалось делом как бы насущным, напрашивающимся и естественным. Тем более что и поверженный противник в свое время ни малейших колебаний и прочих сентиментальных чувств не проявил.

Вопрос об использовании немецкого труда был озвучен задолго до окончания боевых действий.
31 августа 1943 года Вильям Малкин в докладной записке о будущих видах репараций рассматривал немецкую рабочую силу как один из самых перспективных ее видов20. Тем не менее преобладающим относительно репараций мнением англо-американской стороны признавался тезис о допустимости репараций, но, скорее, не в денежной форме, а в виде реституции (то есть возвращение вывезенного и награбленного плюс эквивалентное за это вознаграждение). От «репараций трудом» они достаточно решительно отмежевались.
Интересно, что из 16 членов ООН, представивших что-то вроде заявок на репарацию, претензии на германскую квалифицированную рабочую силу для работ по реконструкции хозяйства заявила одна Польша. Следует отметить и то, что в то время под «репарациями трудом» подразумевалась еще не только отправка немецких рабочих или военнопленных в страны-победительницы, но и принуждение их бесплатно работать на предприятиях своей страны по заданиям стран-победительниц.21
Первое из обнаруженных нами советских упоминаний содержится в записке М. М.Литвинова (бывшего наркома, а в то время заместителя наркома иностранных дел) «Обращение с Германией и другими вражескими странами в Европе», составленной 9 октября 1943 года (очевидно, в порядке подготовки к октябрьской встрече министров иностранных дел союзных держав в Москве и к ноябрьскому саммиту Сталина, Черчилля и Рузвельта в Тегеране).
Однако главным теоретиком советского видения послевоенного мира и, в частности, вопроса о репарациях был академик Иван Михайлович Майский, посол СССР в Лондоне и заместитель Молотова по НКИД. Еще в начале ноября 1943 года ему было поручено сформировать комиссию для изучения вопросов о репарациях и разработать план ее деятельности. План был представлен уже 10 ноября, а через пару недель была утверждена и сама Комиссия при НКИД по возмещению ущерба, нанесенного СССР гитлеровской Германией и ее союзниками22. Естественно, она действовала во взаимодействии с образованной в ноябре 1942 года «Чрезвычайной государственной комиссией по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников и причиненного им ущерба».
Майский исходил из того, что физическое участие гражданских немцев в восстановлении разрушенного их армиями хозяйства и допустимо, и справедливо, и желательно. При этом он апеллировал к передовому опыту самих немцев, с таким успехом угнавших к себе на работу десятки миллионов чужих мирных жителей. Однако применять эту меру следовало бы лишь в том случае, если бы Германия оказалась бы не в состоянии оплатить свои репарационные обязательства в иной форме.
Комиссия Майского работала активно, и уже 11 января 1944 года Майский направил Молотову записку «О желательных основах будущего мира», где, в частности, предлагалось «…взимание с Германии репараций, и в частности репараций трудом, в течение длительного срока (не менее 10 лет). Данный вопрос имеет две стороны: с одной стороны, репарации должны служить целям скорейшего восстановления ущерба, нанесенного Германией СССР и другим странам, с другой стороны, репарации, в частности, репарации трудом, т. е. изъятие из германского народного хозяйства нескольких миллионов рабочих единиц ежегодно, неизбежно должны ослабляющим образом действовать на ее экономику и на ее военный потенциал».23
3 марта 1944 года Майский уже отчитался за 3-месячный срок деятельности Комиссии. Под его руководством собственная репарационная программа СССР была выработана уже к августу 1944 года. В датированном 27 июля и представленном Сталину, Молотову и еще десятку адресатов 28 июля документе, озаглавленном «Репарации. Записка № 1», Майский оценивал «германский труд» как куда более серьезный источник репарационных платежей, чем натуральные поставки: «При условии, что среднее годовое число трудообязанных составит около 5 млн. чел., общая сумма репараций на протяжении 10 лет по этой рубрике может достигнуть примерно 35–40 миллиардов долларов»24. Отметим, что суммарный объем репараций за этот срок оценивался комиссией Майского в 70–75 млрд. долларов, таким образом на «репарации трудом» приходилось не менее их половины!
9 октября 1944 года, очевидно в связи с подготовкой визита в Москву Черчилля и Идена, Майский направил Молотову пространную записку, озаглавленную «Позиция США и Англии в репарационном вопросе и наши возможные контраргументы». В ней он, в частности, писал: «Репарационные платежи в форме использования германского труда допускаются, хотя вопрос этот вызывает внутри США и Англии большую полемику25. Единодушно признается, однако, что данная форма репараций мыслима только для СССР, но не для капиталистических стран»26.
(Как бы в скобках заметим, что в подписанных 12 и 15 сентября 1944 года в Москве соглашениях о перемирии США, СССР и Англии с Румынией и Финляндией вопрос орепарациях затрагивается, но никоим образом не вопрос о «репарациях трудом».)

В конце января 1945 года, когда советское правительство интенсивно готовилось к Крымской конференции трех союзных держав, Майский написал для Молотова записку с приложением проекта «Формулы по репарациям с Германии». Эта «Формула...» предусматривала в самом общем виде «...использование германского труда в пострадавших от германской агрессии странах в целях залечивания нанесенных им германской агрессией экономических ран», а конкретнее — все то же обязательство Германии «...в течение 10 лет после окончания войны предоставлять ежегодно странам — получателям репараций такое количество рабочей силы (включая высококвалифицированные технические кадры), какое они сочтут желательным получить в целях возрождения своего хозяйства... Точные цифры, относящиеся к количеству и квалификации потребной рабочей силы, будут установлены позднее». При этом СССР, по мнению Майского, причиталось бы гарантированное получение в среднем за год не менее «5 млн. немецких рабочих различных квалификаций (включая высококвалифицированные технические кадры) в течение 10 лет после окончания войны»27.
Конференция состоялась, как известно, с 4 по 11 февраля 1945 года в Ялте, и вопрос о «германском труде» поднимался на ней советской стороной, причем с завидной настойчивостью.
Правда, в программном выступлении советской стороны по вопросу о репарациях, сделанном И. М. Майским на заседании глав правительств 5 февраля, этот тезис отсутствовал. Но в письменных предложениях «Основные принципы взимания репараций с Германии», представленных советской стороной и врученных Молотовым Идену иСтеттиниусу 7 февраля, читаем: « ((...)) 2. Оставляя пока в стороне репарационное использование германской рабочей силы, вопрос о чем будет обсужден позднее...»28. Той же самой формулировкой в обращении к Молотову воспользовался 9 февраля 1945 г. и американский госсекретарь Стеттиниус29. А английское обращение, врученное Иденом Молотову 10 февраля, выглядит так, как будто советское предложение по существу принимается и развивается: «в) Использование германского труда и перевозок на грузовиках»30.
В отдельном «Протоколе о переговорах между главами трех правительств на Крымской конференции по вопросу о репарациях натурой с Германии», посланном Молотовым Идену и Стеттиниусу в тот же день (10 февраля) с предложением главам правительств подписать его на конференции, было записано: « ((...)) 2. Репарации должны взиматься с Германии в трех формах: а) единовременные изъятия в течение двух лет по капитуляции Германии или прекращении организованного сопротивления из национального богатства Германии, находящегося как на территории самой Германии, так и вне ее ((...)), причем эти изъятия должны быть проведены главным образом с целью уничтожения военного потенциала Германии; б) ежегодные товарные поставки из текущей продукции после окончания войны в течение периода, длительность которого должна быть установлена; в) использование германского труда»31. Вместе с тем в английском и американском проектах изложения итогов конференции этот пункт был дан в вышеуказанной сослагательной редакции32, а в итоговом протоколе — снова опущен33. Тем не менее в упомянутом «Протоколе…» и в «Протоколе работы Крымской конференции» формулировка «использование германского труда» была сохранена34.

Что же, собственно, подразумевалось советской стороной под «использованием германского труда»? Думается, что то же самое, что и немецкой — под «Arbeitseinsatz im Dritten Reich», то есть депортация части немецкого гражданского населения (как «рейхсдойче», так и «фольксдойче») в СССР для последующего трудоиспользования (овоеннопленных и говорить нечего). Если бы имелось в виду что-либо иное, скажем, работа тех же немцев в Германии с последующей конфискацией части произведенного ими продукта или стоимости в пользу государства-победителя, то чем бы тогда пункт «в» отличался от пункта «б»?
О том же подходе говорят и материалы Берлинской (Потсдамской) конференции. Вот какой совет дал генералиссимус Сталин премьер-министру Черчиллю 25 июля 1945 года в ходе девятого заседания глав правительств:

«Черчилль. ((...)) У нас в Англии в этом году будет самая безугольная зима, потому что у нас не хватает угля.
Сталин. Почему? Англия всегда вывозила уголь.
Черчилль. Вследствие того, что углекопы еще не демобилизованы, у нас нехватка рабочей силы в угольной промышленности.
Сталин. Достаточно имеется пленных. У нас пленные работают на угле, без них было бы очень трудно. Мы восстанавливаем наши угольные районы и используем пленных для этой цели. 400 тысяч немецких солдат сидят у вас в Норвегии, они даже не разоружены, и неизвестно, чего они ждут. Вот вам рабочая сила»35.
Черчилль, чья страна уже давно поставила свою подпись под Гаагскими соглашениями о военнопленных, дипломатично уклонился от обсуждения этого совета. Кстати, к концу лета 1945 года трансформировалась и американская позиция относительно трудоиспользования немецких гражданских лиц в качестве элемента репараций: она должна быть ограничена, по мнению США, лишь осужденными военными преступниками36.
Вместе с тем симптоматично, что в Потсдаме, в отличие от Ялты, вопрос об «использовании германского труда» официально уже не звучал, в том числе и из уст советских делегатов.
Но не потому ли, что СССР — еще задолго до Потсдама и даже до Ялты!— фактически уже решил для себя этот вопрос в одностороннем порядке?

Интернирование немцев в Юго-Восточной Европе

В немецкоязычной литературе распространено мнение, что в том или ином виде условие о депортации немецкого меньшинства из Румынии было оговорено в неопубликованных приложениях подписанного еще 12 сентября 1944 года в Москве договора о перемирии СССР и Румынии37. Поскольку ни опровержений, ни подтверждений до сих пор не последовало, оставляем прояснение этого вопроса на недалекое, смеем надеяться, будущее.

Сегодняшней нашей точкой отсчета поэтому является сталинское указание, точная дата которого тоже пока не установлена. Однако известно, что 24 ноября 1944 года нарком внутренних дел Л. П. Берия письменно отчитался Сталину в том, что, в соответствии с его указаниями, на освобожденную войсками 2, 3 и 4-го Украинских фронтов территорию стран Восточной Европы командируются три группы оперативных работников НКВД СССР для проведения в течение 10 дней общего предварительного учета проживающих там лиц немецкой национальности38. Руководство этой работой было возложено на бериевского зама А. Н. Аполлонова39 и начальника Главного управления войск НКВД по охране тыла И. М. Горбатюка40.
Цель же всей акции была достаточно прозрачной: выявление главных претендентов из гражданских лиц на трудовую мобилизацию и депортацию по указанным из Москвы адресам. Иными словами — на «репарацию трудом»!

В помощь опергруппам НКВД были приданы 106 групп контрразведчиков СМЕРШ (более 800 чел.). 5 декабря Аполлонов и Горбатюк предварительно отчитались Берии41, а 15декабря Берия доложил Сталину и Молотову о результатах проделанного в срок учета42. На означенной территории было выявлено 551 049 лиц немецкой национальности, из них 240 436 мужчин и 310 613 женщин. Больше всего немецкого населения скопилось в Румынии— 421 846 чел., в том числе 70 476 трудоспособных мужчин в возрасте от 17 до 45 лет. Кроме того, на территории Югославии учтено еще 73 572, на территории Венгрии— 50 292, Чехословакии — 4250 и Болгарии— 1089 чел. Подавляющее их большинство являлось подданными соответствующих стран проживания. В Югославии и Румынии часть из них,— как правило, «рейхсдойче» (немецкие подданные, всего — 24 694 чел.),— была уже интернирована и содержалась в лагерях (в Югославии — 16 804 чел. в 22 лагерях и в Румынии— 7890 чел. в 15 лагерях). Установка на трудоиспользование в этих лагерях уже тогда была отчетливой: мужчины составляли 82% в Румынии и 59% в Югославии, а лица трудоспособных возрастов— 79% в Румынии и даже 100% в Югославии!43
Первоначально мобилизацию предлагалось ограничить мужчинами в возрасте от 17 до 45 лет, каковых насчитывалось в общей сложности 97 484 чел. (а за вычетом нетрудоспособных — 70 тыс. чел.). Берия испрашивал сталинского согласия на мобилизацию подлежащих интернированию немцев и их отправку в СССР для работ по восстановлению угольной промышленности Донбасса (до 50 тыс.) и черной металлургии юга (до 20 тыс. чел.).
Предложение было благосклонно принято, правда, с поправками, подразумевающими использование и женского труда. Уже 16 декабря 1944 года ГКО издал Постановление № 7161cc44. Ввиду его важности для нашей темы воспроизведем его полностью:

«Государственный Комитет Обороны постановляет:
1. Мобилизовать и интернировать с направлением для работы в СССР всех трудоспособных немцев в возрасте — мужчин от 17 до 45 лет, женщин— от 18 до 30 лет, находящихся на освобожденных Красной Армией территориях Румынии, Югославии, Венгрии, Болгарии и Чехословакии.
Установить, что мобилизации подлежат немцы как немецкого и венгерского подданства, так и немцы — подданные Румынии, Югославии, Болгарии и Чехословакии.
2. Руководство мобилизацией возложить на НКВД СССР (т. Берия).
Поручить НКВД организацию сборных пунктов, прием мобилизуемых, формирование и отправку эшелонов и охрану их в пути.
Мобилизуемых направлять в СССР эшелонами по мере поступления немцев на сборные пункты.
3. Обязать т.т. Малиновского45 и Виноградова46 — по Румынии, т.т. Толбухина47 и Бирюзова48 — по Болгарии и Югославии:
а) оформить через правительственные органы соответствующих стран мобилизацию и интернирование указанных в п. 1 немцев;
б) совместно с представителями НКВД СССР — т.т. Аполлоновым и Горбатюк обеспечить проведение в жизнь соответствующими военными и гражданскими властями необходимых мероприятий, гарантирующих явку на сборные пункты мобилизуемых немцев.
Обязать т.т. Малиновского и Толбухина — по Венгрии и т. Петрова49 — по Чехословакии объявить через военных комендантов необходимые распоряжения от имени командования фронта о мобилизации немцев, в соответствии с п.1 настоящего постановления и обеспечить совместно с представителями НКВД СССР— т.т. Аполлоновым и Горбатюк проведение необходимых мер, гарантирующих явку на сборные пункты мобилизуемых немцев.
4. Разрешить мобилизуемым немцам взять с собой теплую одежду, запас белья, постельные принадлежности, личную посуду и продовольствие, всего весом до 200 кг. на человека.
5. Поручить начальнику тыла Красной Армии т. Хрулеву50 и начальнику УПВОСО т. Ковалеву51 обеспечить предоставление железнодорожных эшелонов и автотранспорта для перевозки мобилизованных немцев и питания их в пути.
6. Направить всех мобилизованных немцев на работы по восстановлению угольной промышленности Донбасса и черной металлургии Юга.
Из прибывающих на место работы немцев сформировать рабочие батальоны по 1000 человек в каждом.
НКО (т. Голикову)52 выделить на каждый батальон по 12 офицеров из числа ограниченно годных к службе в Красной Армии.
7. Организацию приема интернированных в местах работы, их размещение, питание, а также все остальное материально-бытовое обеспечение интернированных немцев и организацию их использования на работах возложить на Наркомуголь и Наркомчермет.
Обязать Наркомуголь (т. Вахрушева53) и Наркомчермет (т. Тевосяна54) подготовить помещения для приема и размещения прибывающих к ним интернированных немцев.
Поручить Наркомвнуделу, совместно с Наркомчерметом и Наркомуглем установить режим содержания интернированных немцев и условия их использования на работах.
8. Обязать Госплан СССР (т. Вознесенского55) выделить Наркомуглю и Наркомчермету с 1 квартала 1945 года дополнительное количество продовольственных и промышленных товаров на прибывающих к ним на работы интернированных немцев по нормам рабочих, установленных для соответствующих предприятий этих наркоматов.
9. Обязать Наркомздрав (т. Митерева56) обеспечить организацию медико-санитарного обслуживания прибывающих на работу на предприятия Наркомугля и Наркомчермета интернированных немцев, а Наркомчермет и Наркомуголь предоставить Наркомздраву соответствующие помещения.
10. Мобилизацию и интернирование немцев провести в течение декабря 1944 года — января 1945 года, закончив доставку на места работ к 15 февраля 1945 года.

Председатель Государственного Комитета Обороны СТАЛИН»

22 декабря три генерала НКВД — генерал-полковник А. Н. Аполлонов, генерал-майор И. М. Горбатюк и генерал-лейтенант М. И. Сладкевич57 — представили тов. Берия отчет о своем посещении 21–22.12.1944 г. Военсоветов 2 и 3-го Украинских фронтов58:

«...Составлены планы проведения мобилизации немцев, которые утверждены Военными Советами. Тов.Толбухиным издан приказ, которым все командующие армиями обязываются:
а) объявить о мобилизации немцев через военных комендантов с предупреждением, что неявившиеся будут немедленно преданы суду Военного Трибунала, а семьи их — репрессированы;
б) организовать средствами армий перевозку мобилизованных немцев до сборных пунктов и станций погрузки.
Срок вывоза всех немцев из пределов фронта этим приказом установлен 3 января 1945 г.
22 декабря тов.Толбухиным дана аналогичная телеграмма маршалу Тито, в которой он просит немедленно обеспечить полностью все мероприятия по мобилизации немцев на территории Югославии59.
Ответственным по мобилизации немцев в Югославии и вывозу их в СССР назначен тов. Запевалин60 с группой работников. Такие же указания даны тов. Толбухиным генерал-полковнику Бирюзову в Софию. В помощь нашим оперативным группам тов. Толбухиным выделено 50 офицеров Красной Армии.
...Нами составлены проект постановления Румынского правительства о интернировании немцев и проект распоряжения Управления жандармерии Румынии его организациям на местах по практическому проведению интернирования.
Сегодня тов. Виноградов назначил встречу румынскому премьер-министру Радеску61, которому эти проекты будут предложены для утверждения.
    Аполлонов        Горбатюк         Сладкевич».

26 декабря та же «тройка» — Аполлонов, Горбатюк и Сладкевич— передала Берии «План основных мероприятий по подготовке и проведению операции по интернированию и вывозу немцев в СССР»62. Согласно этому плану были организованы главный штаб в Бухаресте и 10 оперативных секторов, из них 6 — на территории Румынии (включая Трансильванию) и по 2— в Венгрии и Югославии63; территория каждого сектора делилась на районы оперативных групп. В Чехословакии и Болгарии, ввиду малочисленности там немцев, ответственность по операции возлагалась на начальников войск НКВД соответствующих фронтов по охране тыла. Операцию осуществляли соединения НКВД при поддержке войск, выделенных для этого командованием фронтов (интересно, что для действий в Венгрии был отобран и один румынский полк). Конвойные войска распределили пропорционально количеству контингента из расчета 25–30 бойцов на эшелон.
Были намечены следующие сроки: а) по Югославии и Венгрии (в границах 3-го Украинского фронта) — с 28 декабря 1944 по 5 января 1945 года; б) по Венгрии (в границах 2-го Украинского фронта)— с 1 по 10 января 1945 года; в) по Румынии и Трансильвании — с 10 января по 1 февраля 1945 года64; г) по Чехословакии — с 27 декабря 1944 по 1 января 1945 года. В эти сроки интернированных должны были собрать на сборных пунктах, доставить на станции погрузки и, погрузив в эшелоны, отправить по назначению.
Западные исследователи единодушны в том, что приуроченность начала всей операции к рождественским каникулам не была случайностью: в дни традиционно-семейного праздника можно наверняка «накрыть» гораздо больше людей65. Заметим, что такого рода тенденция прослеживалась и при депортациях «наказанных народов» внутри самого СССР. Но в целом представляется, что все же не этот нюанс был решающим при определении графика всей операции, выстроенного с таким расчетом, чтобы строго лимитированное число внутренних войск использовалось бы в ее ходе по несколько раз.

Технология интернирования от страны к стране практически не отличалась: единственной «привилегией», сделанной для Румынии, была та, что объявление немцам об интернировании делалось не советским комендантом, а местным жандармским офицером. У того или у другого на руках уже имелись списки, заранее составленные органами местной власти и полиции и согласованные с местной коммунистической партячейкой(!). В селах (предварительно оцепленных смешанными нарядами) немецкое население созывалось в местный орган власти, где им объявляли о мобилизации и сообщали перечень вещей и предметов обихода, полагающихся иметь при себе (весом не более 200 кг на каждого)66. После этого их отпускали для сборов по домам и затем направляли на сборный пункт. Конвоирование туда осуществлялось местными органами внутренних дел под контролем советских оперработников, но сами сборные пункты уже целиком и полностью «обслуживались» советской стороной. К ним были подвезены запасы теплой одежды и обуви, а также 15-дневный запас продовольствия по форме № 4. Здесь проводилась проверка прибывших по спискам для определения действительной трудоспособности; нетрудоспособные (а также больные, беременные, имеющие детей до 1–1,5 лет, принадлежащие к другой национальности, священники или монахи) отсеивались и возвращались по месту жительства, а на трудоспособных составлялись именные эшелонные списки67 (впрочем, если на станции под погрузкой уже стоял эшелон, то никакой перепроверки могло и не быть). Всего, согласно расчетам, требовалось сформировать и отправить 103 эшелона, или 5677 вагонов; станциями перегрузки на широкую колею объявлялись Галац, Аджуд-Ноу, Сокола и Фокшаны. На немцев, уклонившихся от явки, составлялись именные списки, передаваемые местной жандармерии для розыска, ареста и предания румынскому, венгерскому и т. д. военно-полевому суду.
Каких-то особенных эксцессов по ходу осуществления «операции» не было. Не обошлось без побегов, но только единицам удавалось скрыться (в частности, перед погрузкой в эшелоны, нередко — за взятку румынским жандармам). Впрочем, в Румынии были и случаи вооруженного сопротивления со стороны румынских военнослужащих: 21 января в г. Фегереш (при этом был ранен лейтенант госбезопасности Астафьев) и28 января в с. Гырбово (обстрел сборного пункта)68. В Венгрии зафиксирован случай тяжелого отравления (попытка самоубийства).
Гораздо более серьезный урон «успеху» операции в целом наносило несоблюдение (часто намеренное) румынской стороной конспиративности информации (так называемая «огласка»), что позволило некоторым из немцев срочно переменить «национальность» или «место жительства» и таким образом избежать своей участи. «Дезорганизацию» (на советский вкус) вносили и многочисленные ходатайства об освобождении от мобилизации на основании гражданского состояния женщин-немок в браке с румынами или представителями других национальностей (в отчетах советских офицеров с ехидством сообщается о «браках», заключавшихся прямо на сборных пунктах). Кроме того, инспекторат полиции г. Галаца, например, распорядился освобождать от мобилизации, по ходатайству фабрик, немцев-специалистов, если они проживали в Румынии до 1916 года и имели родственников среди румын69.
Были, правда, и официальные жалобы: например, со стороны венгерского правительства — на «грубые перегибы» в осуществлении операции. 5 января Кузнецов, Осокин и Зусманович встречались по этому поводу с премьер-министром Миклоши и двумя венгерскими министрами. Результатом встречи стало освобождение из сборных пунктов 10 венгров и снятие с должности главного жалобщика— губернатора Дьюлского округа Чиге Варги-Антала70.
6 января 1945 года Виноградов (по всей видимости, в присутствии вышеуказанной «тройки») принял премьер-министра Радеску и его министров иностранных дел и по делам перемирия. Апеллируя к реакции общественного мнения на грядущие мобилизацию и интернирование, они попросили, во-первых, об официальном обращении к правительству Румынии со стороны Союзной Контрольной Комиссии по Румынии и, во-вторых, об освобождении от мобилизации женщин, имеющих детей (соответствующий недобор предлагалось компенсировать поднятием верхней возрастной планки для женщин с 30 до 35 лет). Виноградов, было, «согласился» с последним предложением, ограничив, однако, и возраст — не старше одного года!— принимаемых в расчет детей, но в конце концов 30-летний рубеж был сохранен. В тот же день в ноте № 031 СССР от имени Союзной Комиссии потребовал от Румынии мобилизовать на трудоиспользование всех находящихся в Румынии трудоспособных граждан-немцев независимо от подданства. Им предоставлялось право взять с собой личные вещи и продукты на 15 дней, а также право получать и отправлять письма и посылки; уклонение и укрывательство от мобилизации подлежали строгому наказанию71.
На деле, однако, случались «отклонения» от предписаний. Так, по воспоминаниям Э. Кляйн (урожденной Вебер) из деревни Ходонь, объявленный им приказ распространялся на женщин в возрасте до 31 года. Возрастная планка при этом отклонялась как вверх, так и вниз. Одна 16-летняя девушка из ее деревни была депортирована только потому, что ее отец, значившийся в списках, отсутствовал.
Перед отправкой разыгрывались душераздирающие сцены. На сборных пунктах мужчин и женщин по несколько дней держали вместе, в одном зале: «Когда, под конвоем вооруженных солдат, мы шли на вокзал, зазвенели колокола католического храма. Мне этот звон показался как бы поминальным звоном. И в самом деле для многих это был последний перезвон, который они слышали в своей жизни»72. Позднее были выявлены и отдельные «ошибки» конвоиров: так, некоего Иулиана Борша, румына по национальности, 2 февраля прямо на вокзале, где он случайно оказался, затолкали в поезд и, вместе с интернированными немцами, отправили а СССР73.
Эшелоны состояли из 40–50 вагонов, в каждый набивалось по 40–45 человек: мужчины, женщины, юноши и девушки. В середине вагона в полу была вырезана четырехугольная дыра, служившая туалетом. Поезда шли, в основном, по ночам, в дневное время выстаиваясь на запасных путях.

Надо сказать, что Румыния стала основным театром действий по мобилизации и интернированию трудоспособного немецкого населения в Юго-Восточной Европе. Здесь находилось не менее 3/4 «спецконтингента» и размещался штаб операции, атакже 6 из 10 ее оперативных секторов. Вся операция состояла из двух хронологических этапов (с 11 по 26 января и с 26 января по 2 февраля) и трех последовательных стадий: сначала мобилизации (методом поквартирного обхода) подвергался городской контингент, затем — периферийный сельский, а в самую последнюю очередь изымался контингент из румынской армии (главным образом— но не исключительно — рядовой состав)74.
В сборные пункты провинции Тимиш (оперсектор № 1) было свезено 37 113 чел. спецконтингента, примерно поровну мужчин и женщин, из них «отсеялось» 5121 чел. С учетом 852 лиц, изъятых из румынской армии, общее число отправленного спецконтингента составило 31 992 чел., из них мужчин 16 455. «Недобор» по сравнению сконтрольной цифрой, представленной румынскими властями (51 537 чел.) составил 14 213чел. (или более 1/4), причем 3/5 этого недобора приходится на города Тимишоара, Арад и Решица. Это навело начальника сектора, полковника госбезопасности Короткова, на мысль провести в этих городах, а также в селах с концентрацией немецкого населения массовые облавы и «прочесывания», что, как он пишет, дало хорошие результаты. В итоге было отправлено 19 эшелонов75.
В провинции Муреш (оперсектор № 2) заранее было выявлено 28 292 трудоспособных немцев, а кроме того 4553 чел. из так называемых «дополнительных возрастов» (мужчины 16 и 46–48 лет и женщины 17 и 31–32 лет), рассматривавшихся, скорее всего, как резерв или вторая очередь на интернирование76. В этом секторе операция началась 13 января, сначала в г. Сибиу, а затем — в остальных уездах. К 30 января на сборные пункты доставили 25 488 чел., из них 2927 чел. было отсеяно. Оставшиеся были погружены в 735 вагонов, из которых было составлено 13 эшелонов. 26 января поступил приказ об интернировании немцев из румынской армии, который принес дополнительно 1007 чел.
В провинциях Бучеч и Олт (оперсектор № 3) было учтено 49 448 немцев, из них подлежащих мобилизации лиц трудоспособных возрастов — 13 459 чел. В мобилизации иинтернировании участвовало около 11 тыс. чел., в том числе от НКВД — 1,5, а от румынской жандармерии, полиции и «сигуранцы» (органов безопасности)— 9,5 тыс. чел. Помимо уже имевшихся в секторе лагерей для интернированных, было создано еще 5 сборных пунктов77, причем для подвоза к ним интернированных, особенно из сельской местности, «мобилизации» подвергались и транспорт (как автомобильный, так и гужевой) местного населения и румынской армии. Всего было мобилизовано 15 880 чел., из них 1657 было отсеяно и освобождено. По состоянию на 2.02.1945, 13 612 чел. уже были отправлены в СССР, а остальные 609 чел. дожидались своего эшелона в Плоешти78.
В состав 4-го оперсектора на территории Румынии входили Галац и четыре близлежащих уезда. Здесь, однако, немецкого населения почти не было: в списки спецконтингента было занесено всего 608 чел. Из них, по состоянию на 18.01.1945, было «изъято» 418 чел., в том числе 353 мужчин и 55 женщин79.

В Венгрии (и в Северной Трансильвании80), в зоне действия 2-го Украинского фронта, сроки операции были несколько откорректированы. Она проводилась в два этапа: на первом, охватившем период с 28 (по некоторым данным — с 20) декабря 1944 по 15 января 1945 гг., было создано 11 оперативных групп, действовавших совместно с местными органами власти, и, соответственно, 11 сборных пунктов81. После перепроверки списков число подлежащих интернированию составило 15 428 чел. Непосредственно к интернированию приступили 30 декабря, и, по состоянию на 5 января 1945 г., на сборных пунктах было сосредоточено 12 137, а к 15 января— 14 352 чел. «Отсеяно» было 1050 чел., а большую часть остальных— 14 352 чел. — отправили 9 эшелонами вСССР (в качестве станции назначения при этом фигурировали преимущественно Кишинев и Бендеры, но кроме них еще и Чебоксары, Антропшино и Усть-Аба Пермской железной дороги).
На втором этапе, осуществлявшемся во второй половине января, было создано всего лишь 5 оперативных групп (с опытом работы «по прошлой операции») и с дислокацией в Будапеште, Кобанья-Ольше, Мишкольце, Серенче и Цегледберцеле. По состоянию на 31.01.1945, из 7115 учтенных немцев 454 были отсеяны по болезни. Остальные, поименованные далее уже как «спецконтингент», были сосредоточены на 4 сборных пунктах. Все 4 отправленных в январе эшелона имели своей целью Донбасс. С учетом и первого этапа операции было мобилизовано и отправлено в СССР в 15 эшелонах 19 576 трудоспособных немцев82.
3-му Украинскому фронту досталась территория Югославии и, отчасти, той же Венгрии; операция проводилась между 23 декабря 1944 и 14 января 1945 гг. Общее число мобилизованных фронтом — 21 695 чел., в том числе 9747 мужчин и 11 948 женщин. Между Югославией и Венгрией они поделились почти поровну— 10 935 и 10 760 чел. Для их отправки потребовалось 17 эшелонов, или 786 вагонов83. По приказу Аполлонова, фронт приступил к дополнительной мобилизации еще 10 тыс. чел., но в связи с усложнившейся боевой обстановкой приостановил эту работу, «добрав» всего лишь 879 чел.

Ко 2 февраля операция по мобилизации, интернированию и отправке в СССР немецкого населения балканских стран была полностью завершена, о чем Аполлонов, Горбатюк и Сладкевич сообщили Берии по ВЧ. Всего на Балканах было интернировано 124 542 чел., в том числе 66 616 мужчин и 57 926 женщин. Из них 12 190 были «отсеяны» и освобождены прямо со сборных пунктов. Таким образом, по оперативным данным, в СССР было отправлено 112 352 чел.84 По другим данным, мобилизации и интернированию на Балканах с последующей отправкой на работы в СССР было подвергнуто даже несколько больше людей, а именно 112 480 чел., из них 61 375 мужчин и 51 105 женщин (см. табл. 14). В третьем источнике встречается несколько меньшая цифра— 111 831 чел.85

22 февраля 1945 года Берия подготовил проект Указа ПВС СССР «О награждении орденами и медалями работников НКВД–НКГБ за успешное выполнение специальных заданий Правительства»86. В сопроводительном письме Берия подвел промежуточные итоги хода операции за 25.12.1944–31.01.1945. В операции участвовало 10 443 бойца и офицера войск НКВД–НКГБ (войска по охране тыла действующей Красной Армии, пограничные войска и внутренние войска) и 664 оперативника НКВД–НКГБ.

Таблица 14. Учет и интернирование немецкого населения в странах Юго-Восточной Европы

Страны

Учтено

Интернировано

Мужчин

Женщин

Всего

Мужчин

Женщин

Всего

Румыния*

186509

235 337

421 846

36590

32742

69332

Венгрия

19024

31 268

50292

20989

10934

31 923

Югославия**

32966

40606

73572

3692

7243

10935

Чехословакия

1 412

2837

4250

49

166

215

Болгария

524

565

1 089

55

20

75

Всего

240 436

310613

551 049

61 375

51 105

112480

Примечания:
* — включая 484 немца из Сев. Трансильвании (в т. ч. 357 мужчин и 127 женщин).
** — согласно справке зам. начальника ГУПВИ НКВД СССР генерал-майора Шемены от 7.09.1945, в январе-марте 1945 г. со станций Сокола-Голац и Аджуж-Нау в СССР было вывезено 111 831чел., в т. ч. из Югославии — 12 364, что несколько превышает данные таблицы.

Источник: ГАРФ, ф. 9401, оп. 2, ед. хр. 68, л. 144-147; ЦХИДК, ф. 1п, оп. 13а, д. 5, л. 9.


Реакция союзников на советские депортации на Балканах была резко отрицательной87. Вместе с тем серьезнейшую обеспокоенность предпринятыми СССР депортациями выказывали... сами немцы. По данным советской разведки, одним из условий, выдвинутых Гиммлером на переговорах с американцами и англичанами, ведшихся, через посредничество Красного Креста, в феврале 1945 года, было оказание давления на СССР с целью прекратить вывоз гражданского немецкого населения из районов, занятых Красной Армией88.

Интернирование немцев на территории Третьего Рейха

Обращает на себя внимание следующее обстоятельство: до сих пор речь шла преимущественно о гражданских лицах немецкого происхождения, не являвшихся германскими или австрийскими гражданами (то есть, в нацистской терминологии, «фольксдойче»). Вопрос же о мобилизации и интернировании «рейхсдойче», то есть собственно «германских» немцев откладывался, хотя боевые действия Красной Армии уже давно (с октября 1944 года) перекинулись на территорию Рейха.

Для массового интернирования немцев в самой Германии, по-видимому, требовалась какая-то иная мотивация. Найти и сформулировать ее, впрочем, было не так уж и сложно: нападения на красноармейцев, террористические группы из переодетых вгражданское солдат и офицеров вермахта, диверсионная работа с целью дезорганизации красноармейских боевых и тыловых коммуникаций. С учетом опыта собственного партизанского движения в немецком тылу советское руководство еще в зародыше хотело бы обезопасить себя от чего бы то ни было похожего!

Первым подступом к этому стал приказ № 0016 по НКВД СССР от 11 января 1945 года «О мероприятиях по очистке фронтовых тылов действующей Красной Армии от вражеских элементов». Этим приказом Берия назначил уполномоченных НКВД по всем фронтам и переподчинил для соответствующих чекистско-войсковых мероприятий войска НКВД по охране тыла фронтов общей численностью около 60 тыс. чел. (соответствующие лагерные помещения предписывалось выделить в трехдневный срок)89.
Следующим и определяющим шагом стало Постановление ГКО № 7467сс от 3 февраля 1945 года, предписывавшее «...жестоко расправляться с лицами, уличенными в совершении террористических и диверсионных актов, путем беспощадного уничтожения их на месте преступления»90. Что же касается прочих гражданских лиц, то на территории 1, 2 и 3-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов предписывалось провести мобилизацию «...всех годных к физическому труду и способных носить оружие немцев-мужчин в возрасте от 17 до 50 лет. Немцев, в отношении которых будет установлено, что они служили в немецкой армии или частях „Фольксштурма“, считать военнопленными и направлять в лагеря НКВД для военнопленных. Из остальных мобилизуемых немцев сформировать рабочие батальоны по 750–1200 человек в каждом, для использования на работах в Советском Союзе, в первую очередь в Украинской и Белорусской ССР».
Ввиду отсутствия в Германии легитимных органов власти все необходимые распоряжения о мобилизации должны были идти от имени командующих фронтами (соответственно, Жукова, Рокоссовского, Черняховского и Конева), а основную практическую «работу» осуществляли назначенные Берией уполномоченные НКВД (соответственно, И. А. Серов91, Л. С .Цанава92, В. С. Абакумов и П. Я. Мешик93). В задачи НКВД входило также направлять и конвоировать мобилизованное и прошедшее проверку немецкое гражданское население в распоряжение наркоматов и предприятий в СССР, нуждающихся в рабочей силе и имеющих возможность обеспечить его прием, размещение и трудовое использование в соответствии с ранее уже утвержденным Положением94. Так что данное именно Лаврентию Павловичу поручение руководить всеми операциями по мобилизации и интернированию немцев было по меньшей мере логичным.
6 февраля 1945 года, основываясь на Постановлении ГКО от 3 февраля, Берия издал приказ № 0061 по НКВД СССР, дополняющий это постановление, например, следующей конкретикой: « ((...)) В приказе о явке мобилизуемых немцев предусмотреть порядок, сроки явки и сборные пункты. Обязать мобилизуемых немцев иметь при себе: полный комплект зимней и летней одежды и обуви, не менее двух пар белья, комплект постельных принадлежностей (одеяло, простыни, тюфячную и подушечную наволочки), предметы личного обихода (чайную и столовую посуду), а также запас продовольствия не менее чем на 15 дней. В приказе объявить, что за неявку на сборные пункты подлежащие мобилизации будут преданы суду Военного трибунала». Этим же приказом уполномоченные НКВД при фронтах обязывались, начиная с 10 февраля 1945 года, ежедневно доносить о ходе мобилизации. Наблюдение за исполнением приказа возлагалось на заместителей наркома НКВД С. Круглова и В. Чернышева95.

Уже 22 февраля 1945 года, Берия впервые рапортовал Сталину о начале и ходе мобилизации гражданского немецкого населения. По состоянию на 20 февраля 1945 года в оперативных зонах вышеуказанных фронтов — главным образом, в Верхней Силезии и Восточной Пруссии— было мобилизовано 28 105 мужчин в возрасте от 17 до 50 лет. В том же письме, в связи с изменениями на Прибалтийских фронтах, Берия просил распространить Постановление ГКО от 3 февраля 1945 года и на территорию 1 и 2-го Прибалтийских фронтов96.
На территории же 1, 2 и 3-го Белорусских и 1-го Украинского фронтов, по данным на 2 февраля 1945 года, было мобилизовано и/или арестовано в общей сложности 28.105 немцев (по всей видимости — собственно немецких граждан)97, по данным на 23 февраля— 35 988 чел., на 3 марта — 58 31898, на 9 марта — 68 68099, на 19 марта — 75 759100, а на 10 апреля 1945 года — 97 487 немцев.101
«Добывались» эти люди в ходе операций по очистке тыла действующих фронтов, где в качестве «добычи» мог фигурировать достаточно широкий спектр «окрасок» задержанного «вражеского элемента». Так, 35 998 «интернированных» по состоянию на 23 февраля — это всего лишь чуть больше одной трети от числа «задержанных» НКВД на эту дату (92 016 чел.). Судя по всему, к «интернированным» относились, например, такие «окраски», как «агенты и гласный состав разведывательных и контрразведывательных органов противника», «диверсанты и террористы», «участники фашистских организаций» (самая многочисленная группа— 31 007 чел.), «фольксдойче» и, возможно, некоторые другие102. Естественно, сюда не входили военнослужащие армий противника, военнослужащие РОА («власовцы»), изменники Родине, предатели, ставленники и пособники оккупантов, а также советские «фольксдойче».
Мобилизация и интернирование немцев — в ряду иных мероприятий по очистке фронтовых тылов Красной Армии от вражеских элементов— продолжалась по меньшей мере до середины апреля — начала мая 1945 года. В письме к Сталину от 17 апреля 1945 года Берия сообщал, что по состоянию на 15 апреля 1945 года в ходе этих операций было «изъято» в общей сложности 215 540 чел., в том числе (по «окраскам»): «агентов и гласного состава разведывательных и контрразведывательных органов противника, террористов и диверсантов»— 8470, «участников фашистских организаций» — 123 166, «командного и рядового состава армий, воюющих против СССР»— 31 190, «командного и оперативного состава полицейских органов, тюрем, концлагерей, сотрудников прокурорских и судебных органов» — 3319, «руководителей крупных хозяйственных и административных организаций и журнально-газетных работников»— 2272, «изменников Родине, предателей, ставленников и пособников оккупантов, бежавших вместе с немецко-фашистскими войсками» — 17 495, «прочий вражеский элемент»— 29 628 чел. Из общего числа «изъятых» в 215 540 чел. немцев было только 138 200 чел.: остальные были поляками103 — 38 660, гражданами СССР — 27 880, венграми— 3200, словаками — 1130, итальянцами— 390.
Из этих 215 540 чел. фактически были доставлены в СССР только 148 540 чел., остальные либо находились в прифронтовых лагерях и тюрьмах (62 тыс.), либо умерли в ходе операции или по пути следования (5 тыс.). Большинство этих людей, по утверждению Берии, были рядовыми (читай: не более, чем рядовыми) участниками различных фашистских организаций (профсоюзных, трудовых, молодежных), и их изъятие «...в свое время диктовалось необходимостью быстрейшей очистки тыла фронтов от вражеских элементов».
Кроме того, в силу возраста и плохого физического состояния использование большинства из них на физических работах не представлялось возможным: на середину апреля реальное трудоиспользование немецких мобилизованных — в угольной промышленности, цветной металлургии, торфодобыче и на стройках— затронуло всего 25 тыс. чел. Поэтому НКВД предлагало, во-первых, резко ограничить число категорий лиц, подлежащих изъятию «в порядке очистки тылов»; во-вторых, прекратить вывоз в СССР уже «изъятых», организовав необходимое для их содержания количество тюрем и лагерей непосредственно в Германии и делая исключение только для тех арестованных, которые представляли особый оперативный интерес; в-третьих, пересмотреть материалы на тех арестованных, что, по-видимому, уже были завезены в СССР на предмет выявления неработоспособных для последующей отправки на родину.
Представляя при этом проект соответствующего приказа НКВД, Берия испрашивал на это сталинского согласия, которое, судя по следующей помете на письме, и получил в тот же день: «При личном докладе утвержден тов-щем Сталиным. 17/IV 45 Л. Берия»104. Об этом же свидетельствует и Постановление ГКО № 8148cc, датированное тем же 17 апреля 1945 года и предписывающее прекратить на территории фронтов дальнейшую мобилизацию немцев и их отправку в СССР105. В постановлении упоминались 97 487 уже интернированных немцев, которые отныне закреплялись за следующими наркоматами СССР (чел.): Наркомуголь— 37 600, Наркомстрой — 28 800 (в т. ч. 20 000— на демонтажных работах на фронтах), Наркомчермет — 13 100, НКПС— 5700, Наркомместтоппром — 3750, Наркомпищепром и Наркомтанкопром— по 2000, Наркомгражданжилстрой — 1600, Наркомэлектростанций— 1550, Наркомпромстройматериалов и Наркомсредмаш— по 1000, Наркоминвооружения — 250 чел.
А следующим днем (18.04.1945) помечен и согласованный со Сталиным Приказ по НКВД СССР № 00315 «О частичном изменении приказа НКВД СССР № 0016 от 11 января 1945 года»106. Приказ существенно сузил перечень подлежащих «чистке тыла» категорий лиц (главным образом за счет отказа от самого массового контингента — рядовых «участников различных фашистских организаций»).
Аресту (а в ряде случаев и уничтожению на месте преступления) тем не менее по-прежнему подлежали: а) шпионско-диверсионная и террористическая агентура германских разведывательных органов; б) участники всех организаций и групп, оставленных немецким командованием и разведывательными органами для подрывной работы в тылу Красной Армии; в) содержатели нелегальных радиостанций и подрывных групп; г) активные члены национал-социалистической партии; д) областные, городские и районные руководители фашистских молодежных организаций; е) сотрудники гестапо, «СД» и других карательных органов; ж) руководители областных, городских и районных административных органов, а также редакторы и авторы антисоветских журналов и газет. При этом поголовная отправка всех арестованных в СССР прекращалась, аинвалидов, больных, нетрудоспособных, стариков и женщин предписывалось из-под стражи отпустить107. Эти же категории лиц, но уже вывезенные в СССР, подлежали, после проверки, отправке на родину, за исключением... физически здоровых, передававшихся для работы в промышленность! Для этих людей обратного хода, видимо, уже не было, дверь за ними — а может, и крышка гроба над ними— захлопнулась108.
Всего же этой «волной» интернирования — и последовавшей за ней депортации— было «накрыто» в общей сложности 155 262 чел., то есть почти на 2/5 больше, чем первой, преимущественно балканской, «волной».

Некоторые итоги операции по интернированию немцев

Обе же «волны», вместе взятые, «намыли» около 267 тыс. чел. Между волнами, кстати сказать, было одно, но весьма существенное отличие — в статусе интернированных. Если интернированные в Юго-Восточной Европе считались «интернированными-мобилизованными» (им было присвоено также обозначение «группа Г»), то интернированные в бывшем Рейхе (или, точнее, их большая часть) считалась «интернированными-арестованными» (и им было присвоено обозначение «группа Б»).

Поясним. Согласно приказу НКВД № 00101 от 22 февраля 1945 года устанавливались следующие категории подлежащих фильтрации лиц: «А» — военнопленные вражеских армий; «Б»— гражданские лица, члены различных вражеских организаций, руководители областных и уездных дум и управ, бургомистры, руководители крупных хозяйственных и административных организаций, редакторы газет и журналов, авторы антисоветских изданий и прочий враждебный элемент; «В» — советские граждане, находившиеся в плену, «Г»— рабочие батальоны немцев, мобилизованные по постановлениям ГКО. Отметим, что для попадания в группу «Г» было достаточно и таких оснований, как «дочь помещика», «торговка», «эксплуататор» и т. п.109

К началу 1946 года НКВД подвел первые количественные итоги.
В январе-марте 1945 года из балканских стран в СССР было вывезено 111 831 интернированный немец, из них мужчин — 61 375 и женщин— 50 456. Большинство привезли из Румынии (67 332), Венгрии (31 920) и Югославии (12 579). В феврале-апреле 1945 года из бывших Верхней Силезии и Восточной Пруссии было завезено еще 77 741 чел., почти исключительно мужчин (77 059). Таким образом к концу войны вСССР находилось 189 572 интернированных лица группы «Г» («интернированных и мобилизованных»), сведенных в рабочие батальоны и переданных в промышленность. Учитывая 18 667 чел., поступивших из лагерей НКВД после фильтрации110, общее число интернированных этой группы составляло 208 239 чел.
Однако и количественные сокращения (так называемые «убытия») в этой категории уже в первый год были весьма внушительными. По состоянию на 1 февраля 1946 года, они составили 76 106 чел. (из них 40 331 чел., в том числе 10 983 поляка, были репатриированы, а 35 775 чел. «убыло» по причине смерти). Таким образом в СССР, на ту же дату, оставалось всего 132 133 чел.
Кроме того, в марте-мае 1945 года в СССР было завезено и 94.601 чел. интернированных группы «Б» («интернированные-арестованные»), из числа которых убыло аж 79 546 чел. Тут структура «убытия» такова (чел.): репатриировано— 21 250 (в том числе поляков 15 597), передано в рабочие батальоны — 19 270, в лагеря для военнопленных— 10 263, в проверочно-фильтрационные лагеря — 2874, умерло и другие причины— 25 889. Не прошедших процесс «фильтрации» в лагерях и лагпунктах насчитывалось еще 15 055 чел.
Таким образом, из почти 303 тыс. чел. (считая поляков и японцев), так или иначе проходивших в СССР по категории «интернированные», к февралю 1946 года в наличии имелось «всего-навсего» около 150–165 тыс. чел. с таким статусом, то есть чуть ли не менее половины!111

В справке об итогах работы ГУПВИ за 1946 год, подготовленной 15 января 1947 года зам. начальника ГУПВИ генерал-майором Ратушным для генерал-лейтенанта Кривенко, указывается объем учетной картотеки интернированных и мобилизованных: в ней значилось 344 671 карточки112.

Примечания:

1 Dokumentation der Vertreibung der Deutschen aus Ost-Mitteleuropa./ Bearb. von T. Schieder. Bd. 1–5. Wolfenbьttel, 1953–1961; Die Deutschen Vertreibungsverluste. Bevцlkerungsbilanzen fьr die deutschen Vertreibungsgebiete 1939/50. Wiesbaden, 1958; Rhode G. Phasen und Formen der Massenzwangswanderungen in Europa. // Die Vertriebenen in Westdeutschland. Bd. 1. Kiel, 1959.

2 См.: Ahrens W. Verbrechen an Deutschen. Dokumente der Vertreibung. Rosenheim, 1983; Mitzka H. Zur Geschichte der Massendeportationen von Ostd- und Sьdostdeutschen in die Sowjetunion im Jahre 1945. Ein historish-politische Beitrag. Einhausen, 1985.

3 Vertreibung und Vertreibungsverbrechen 1945–1978. Bericht des Bundesarchivs vom 28.05.1974. Archivalien und ausgewдhlte Erlebnisberichte. Bonn, 1989.

4 Weber G., Weber-Schlenther R., Nassehi A., Sill O., Kneer G. Die Deportation von Siebenbьrger Sachsen in die Sowjetunion 1945-1949. Kцln — Weimar: Bцhlau Verlag, 1996. Bd. 1–3. (2452 S.).

5 Karner S. Im Archipel GUPVI. Kriegsgefangenschaft und Internierung in der Sowjetunion 1941–1956 // Kriegsfolgen-Forschung. — Wien; Mьnchen: R. Oldenbourg Verlag, 1995 Bd.1. 269 s.

6 Baier H. Deportatea etnicilor germani din Romania in Uniunea Soveticв. Sмbiu, 1994 (на рум. яз.). См. также: Zach K., Zach C. Die Deportation Deutscher aus Romдnien in die Sowjetunion 1945 // Sьdostdeutsche Vierteljahresblдtter. — Mьnchen, 1995 (44. Jg). S. 5–17. В то же время документы Совета Министров Румынии оставались и остаются недоступными для исследователей и до сих пор, что, как пишет Г. Кляйн (см. ниже), подпитывало устойчивые слухи и догадки, циркулировавшие преимущественно в немецкой среде, о «принесении в жертву» румынами немецкого меньшинства ради спасения от депортации самих румын.

7 «Будут немедленно преданы суду военного трибунала...» / Вводная статья и комм. В. Б. Конасова и А. В. Терещука // Русское прошлое. 1994. № 5. С. 318–337 (далее: Конасов, Терещук, 1994); Кнышевский П. Н. Государственный комитет обороны: методы мобилизации трудовых ресурсов. // Вопросы истории. 1994, № 2, с. 53–65 (далее: Кнышевский, 1994); Семиряга М. Приказы, о которых мы не знали. Сталин хотел вывезти из Германии в СССР всех трудоспособных немцев // Новое время, 1994, № 15, с. 56–57.

8 Чухин И. И. Интернированная юность. История 517-го лагеря интернированных немок НКВД СССР. Москва-Петрозаводск: Мемориал, 1995, 64 с.

9 См., в частности: Полян П. М. Международная встреча исследователей гитлеровского и сталинского террора [Отчет о конференции в Мюльхайме-на-Руре, март 1995 г.] // Изв. РАН. Сер. геогр. 1996, № 1, с. 152–153; Полян П. М. «Репарации трудом»: мотивы и предыстория послевоенного трудоиспользования «интернированных и мобилизованных» — немецких гражданских лиц в СССР // Проблемы военного плена: история и современность. Материалы Международной научно-практической конференции 23–25 октября 1997 г., г. Вологда.— Часть 2. — Вологда, 1997. С. 59–67; Полян П. М. География принудительных миграций в СССР. Автореферат на соискание ученой степени доктора географических наук. — М.: Институт географии РАН, 1998. С. 29–32.

10 Klein G. Im Lichte sowjetischer Quellen. Die Deportation Deutscher aus Rumдnien zur Zwangsarbeit in die UdSSR 1945 // Sьdostdeutsche Vierteljahresblдtter. — Mьnchen, 1998 (47. Jg). Nr. 2. S. 153–162. Работа Г. Кляйна ценна не столько републикацией нескольких уже достаточно хорошо известных историкам документов, сколько введением в оборот серии персональных документов, касающихся индивидуальной судьбы, в частности, судьбы членов его семьи (ниже, с их любезного разрешения, мы будем неоднократно обращаться к их воспоминаниям, предоставленным нам Г. Кляйном).

11 См. Конасов, Терещук, 1994, с. 318, со ссылкой на: АВП, ф. 054, п. 293, оп. 6160, л. 33.

12 Большинство из них подписывалось Сталиным как председателем ГКО, но некоторые и его заместителями (Молотовым, а позднее и Берией). Кроме них в состав ГКО входили также К. Е. Ворошилов и Г. М. Маленков, позднее (с февраля 1942 года) членами ГКО стали также Л. М. Каганович, А. М. Микоян, Н. А. Булганин и Н. А. Вознесенский.

13 ГАРФ, ф. 9401, оп. 2, д. 169, л. 219–223.

14 См. Указы Президиума Верховного Совета СССР (ПВС): от 26.06.1940 — «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений», от 17.07.1940— «О запрещении самовольного ухода с работы трактористов и комбайнеров, работающих в машинно-тракторных станциях», от 2.10.1940— «О государственных трудовых резервах СССР», от 19.10.1940 — «О порядке обязательного перевода инженеров, техников, мастеров, служащих и квалифицированных рабочих с одних предприятий иучреждений в другие». В военное время к ним добавились Указ ПВС от 26.06.1941 «О режиме рабочего времени рабочих и служащих в военное время» (с установлением от 1 до 3 сверхурочных часов в день) и Директива СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 29.06.1941 «Все для фронта, все для победы». Постановление ГКО № 903сс от 17.11.1941 предоставляло НКВД право применять к «нарушителям порядка управления СССР» любые санкции, вплоть до расстрела.

15 Кнышевский, 1994, с. 54.

16 Примеры см. в: Кнышевский, 1994, с. 57–58.

17 Очевидно, что применение термина «мобилизация» к немецким гражданам третьих стран имеет ту же самую смысловую нагрузку.

18 Кнышевский, 1994, с. 58. Крупнейшими потребителями такой рабсилы были транспортники, строители, металлурги.

19 Например, для демонтажа, вывоза и сопровождения промышленного оборудования по заданиям созданного Постановлением № 7590сс от 25.02.1945 Особого комитета при ГКО и т. п.

20 См.: Weber U. A. 1995, bd. 1, s. 77.

21 СССР и германский вопрос. 22 июня 1941 г. — 8 мая 1945 г. М., 1996, (далее: СССР и германский вопрос), с. 286–305, со ссылкой на: АВП (Архив Внешней политики РФ), ф. 12, оп. 9, п. 132, д. 4, л. 178–209).

22 См.: Кынин Г. П. Германский вопрос во взаимоотношениях СССР, США и Великобритании. 1944–1945 гг. // Новая и новейшая история. 1995. № 1. С. 117, со ссылкой на: АВП, ф. 06, оп. 6, п. 20, д.166, л. 2–6. В состав Комиссии, помимо представителей НКИД — И. М. Майского (председатель) и Г. П. Аркадьева (секретарь), вошли также от Академии наук— Е. С. Варга, от Наркомата Внешней торговли — К. П. Бабарин, а от Госплана— В. В. Кузнецов, в январе 1944 г. «усиленный» М. З. Сабуровым и Н. М. Силуяновым. Первое заседание Комиссии состоялось 24.11.1943.

23 «Чтобы ни одной державе или комбинации держав не приходила мысль об агрессии против СССР» // Источник. 1995. № 4. С. 127.

24 СССР и германский вопрос, с. 506–516, со ссылкой на: АВП, ф. 06, оп. 6, п. 16, д. 164, л. 1–69.

25 В частности, в мае 1944 г. в Госдепартаменте США находили вполне приемлемым использовать германскую рабочую силу в течение 3-4 лет (Кынин, 1995, с. 119, со ссылкой на: АВП, ф. 012, оп. 5, п. 56, д. 42, л. 5–29).

26 СССР и германский вопрос, с. 555–559, со ссылкой на: АВП, ф. 06, оп. 6, п. 16, д. 165, л. 1–11.
При этом на возможные возражения союзников Майский предлагал отвечать им в том духе, что массовая депортация немецкой рабочей силы в СССР только «ослабит опасность массовой безработицы в Германии».

27 СССР и германский вопрос, с. 601–605, со ссылкой на: АВП, ф. 07, оп. 10, п. 16, д. 212, л. 7–14).

28 Советский Союз на Международных конференциях периода Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Том IV: Крымская конференция руководителей трех союзных держав — СССР, США иВеликобритании. 4–11 февраля 1945 г. Сборник документов. — М., Политиздат, 1984, с. 106.

29 Там же, с. 156.

30 Там же, с. 184.

31 Там же, с. 214–215. См. также: АВП, ф. 0431/IV, оп. 4, п. 5, д. 22, л. 39–40.

32 Там же, с. 226, 232–233. Имеется в виду формула: «Оставляя пока в стороне репарационное использование германской рабочей силы, вопрос о чем будет обсужден позднее...».

33 Там же, с. 248. Опубликовано в «Известиях» 13.02.1945.

34 Там же, с. 253, 259. Опубликовано в «Известиях» 17.03.1947.

35 Советский Союз на Международных конференциях периода Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Том VI: Берлинская (Потсдамская) конференция руководителей трех союзных держав — СССР, США и Великобритании. 17 июля— 2 августа 1945 г. Сборник документов. — М.: Политиздат, 1984, с. 184. Интересно, что в другой день (21 июля) и в другом контексте— когда нужно было оправдать и обосновать изгнание и депортацию немецкого населения с территорий, фактически отошедших к Польше, и закрепление на них поляков — Сталину была ведома и иная аргументация: «... Я прошу г-на Черчилля обратить внимание на тот факт, что немцы сами испытывают недостаток в рабочей силе. Большая часть предприятий, которую мы застали во время своего продвижения, обслуживалась иностранными рабочими — итальянскими, болгарскими, французскими, русскими, украинскими и другими. Все это были рабочие, которые были насильственно угнаны немцами со своей родины, когда русские войска пришли в эти районы, эти иностранные рабочие стали считать, что они свободны, и уехали на свою родину. Куда же девались германские рабочие? Они оказались в большей части мобилизованными в германскую армию и либо перебиты во время войны, либо попали в плен. Создалась ситуация, при которой большая германская промышленность работала при самом незначительном количестве германских рабочих и большом количестве иностранных рабочих...» (там же, с. 116).

36 См. информацию ТАСС от 30.08.1945 о пресс-конференции Поули, представителя США в Межсоюзной репарационной комиссии (АВП, ф. 0431/I, оп. 1, п. 7, д. 48, л. 20–22).

37 Об этом, в частности, доносила немецкая разведка еще в конце июля, а 9.09.1944 правительственный официоз «Vцlkische Beobachter» писала о 1,4 млн. депортируемых рабочих из Румынии. См. соответствующий обзор в: Weber, 1995. Bd.1. s. 127–135. Сам Г. Вебер это мнение не разделяет.

38 ГАРФ, ф. 9401, оп,2, ед. хр. 67, л. 386.

39 Аполлонов Аркадий Николаевич (1907–1978) — генерал-полковник, в 1941–1948 гг. начальник Главного управления внутренних войск; замнаркома НКВД СССР по войскам; в 1948–1950 гг.— председатель Комитета по делам физической культуры и спорта при СМ СССР; в 1951 г.— зам. министра госбезопасности по войскам.

40 Горбатюк Иван Маркович (1903–1957) — в 1944 г.— генерал-майор НКВД. Один из руководителей операций по депортации чеченцев, ингушей и карачаевцев, с 1945 г. генерал-лейтенант, начальник Главного управления войск НКВД по охране тыла действующей Красной Армии (после его расформирования 13.10.1945 назначен начальником УНКВД по Ивановской области).

41 РГВА/ГУПВИ, ф. 1п, оп. 13а, д. 227.

42 ГАРФ, ф. 9401, оп. 2, ед. хр. 68, л. 144–147.

43 См. в письме Аполлонова Берии, от 12.12.1944 ( РГВА/ГУПВИ, ф. 1п, оп. 13а, д. 237).

44 АПРФ (Архив Президента РФ), ф. 3, оп. 58, ед. хр. 500, л. 108–110; ЦХСД, ф. 89, оп. 75, д. 1, л. 1–3. Ср. ссылку на другое место хранения этого же документа (РЦХИДНИ, ф. 644, оп. 1, д. 352, л. 67) — в: Кнышевский, 1994, с. 59. Еще одна копия — вместе с подписанным Л. Берией представлением этого Постановления— хранится в так называемой «Особой папке Сталина» (ГАРФ, ф. 9401, оп. 2, ед. хр. 68, л. 153–156).

45 Малиновский Родион Яковлевич (1898–1967) — Маршал Советского Союза (1944), командующий войсками 2-го Украинского фронта. Согласно его приказу мобилизация и интернирование немцев осуществлялись на территории Венгрии и Трансильвании.

46 Виноградов Владислав Петрович (1899–1962) — генерал-лейтенант интендантской службы. С1944 г. — начальник Штаба СКК в Румынии, зам. председателя СКК.

47 Толбухин Федор Иванович (1894–1949) — Маршал Советского Союза (1944). С 1943 г.— командовал Южным, 3 и 4-м Украинскими фронтами, в 1945–1947 гг. — главнокомандующий Южной группой войск.

48 Бирюзов Сергей Семенович (1904–1964) — Маршал Советского Союза (1955). С 1943 г.— начальник Штабов Южного, 4 и 3-го (с мая 1944 г.) Украинских фронтов. С октября 1944 г. — командующий 37-й Армией и Главный военный советник при болгарской армии. В 1945–1947 г.— заместитель главкома Южной группы войск и зам. председателя СКК в Болгарии.

49 Петров Иван Ефимович (1896–1958) — генерал армии (1944), командующий 2-м Белорусским и4-м Украинским фронтами, начальник штаба 1-го Украинского фронта.

50 Хрулев Андрей Васильевич (1892–1962) — генерал армии (1943); в 1941–1945 гг.— зам. наркома обороны СССР, начальник Главного управления тыла Красной Армии (в 1942–1943 гг. — одновременно и нарком путей сообщения СССР).

51 Ковалев Иван Владимирович (1901–1993) — в 1944 начальник УПВОСО (Управления военных сообщений), в 1944–1948— нарком (министр) путей сообщения СССР.

52 Голиков Филипп Иванович (1900–1980) — генерал-полковник (с 1961 г.— маршал), с 1943 г. — зам. наркома обороны по кадрам, начальник Главного управления кадров НКО; в 1944–1952 гг.— начальник Управления по репатриации при СНК (СМ) СССР. См.: Полян П. Жертвы двух диктатур. Остарбайтеры и военнопленные в Третьем Рейхе и их репатриация. М., 1996, с. 190–191.

53 Вахрушев Василий Васильевич (1902–1947) — В 1939–1946 гг. нарком угольной промышленности СССР , в 1946–1947— министр угольной промышленности восточных районов СССР.

54 Тевосян Иван Федорович (1902–1958) — Нарком черной металлургии СССР.

55 Вознесенский Николай Александрович (1903–1950) — академик АН СССР (1943), с 1938 г.— председатель Госплана СССР, с 1939 г. — заместитель председателя СНК (СМ) СССР, в 1942–1945 гг.— член ГКО, автор монографии «Военная экономика СССР в период Великой Отечественной войны» (1948). Расстрелян и посмертно реабилитирован.

56 Митерев Георгий Андреевич (1900–1977) — в 1939–1947— нарком (министр) здравоохранения СССР.

57 Сладкевич Моисей Иосифович (1906–?) — генерал-лейтенант, в РККА с 1923 г., в ВКП(б) и войсках ОГПУ— с 1931 г.; в 1945 г. — зам. начальника внутренних войск НКВД.

58 Цит. по: Конасов, Терещук, 1994, с. 323, где дается по: РГВА/ГУПВИ, ф. 1/п, оп. 13а, д. 5, л. 238–240.

59 В соответствии с договоренностью между маршалом Сталиным и маршалом Тито, возглавлявшим Национальный Комитет Освобождения Югославии, 29.09.1944 Красная Армия пересекла болгаро-югославскую границу, но находилась на территории Югославии лишь временно — до конца 1944 г., когда она по-существу выполнила свои оперативные задачи. Таким образом, вся операция по интернированию, мобилизации и депортации немцев из Югославии (вплоть до сборно-приемных пунктов для интернированных) осуществлялась силами местной югославской администрации, действовавшей по существу «на правах» одного из фронтов Красной Армии.

60 Запевалин — данными не располагаем.

61 Радеску, Николау — корпусной генерал, начальник Генерального штаба румынской армии. С 2.12.1944 (после отставки правительства Санатеску) по 28.02.1945 — премьер-министр и министр внутренних дел Румынии. Впоследствии эмигрировал в США.

62 РГВА/ГУПВИ, ф. 1п, оп. 13а, д. 5, л. 242–247. Интернированию подлежали мужчины годов рождения с 1899 по 1927 и женщины годов рождения с 1914 по 1926. См. также указания Командира корпуса жандармов Румынии местным органам жандармерии на местах об интернировании немцев (РГВА/ГУПВИ, ф. 1п, оп. 13а, д. 5, л. 299–301).

63 Приводим их официальные номера и обозначения: 1) Тимиш; 2) Муреш; 3) Олт и Бутеч; 4) Маре и Нижний Дунай; 5) Прут; 6) Сомеш; 7) Пелт-Пилиш, Шолт-Кишкун и Чонград; 8) Ась-Надькун-Сольнок, Бекеш, Хевеш, Хойду, Бихор, Сату-Маре; 9) Белград и 10) Самбор. См.: РГВА/ГУПВИ, ф. 1п, оп. 13а, д. 5, л. 356.

64 Сами румыны ориентировались даже на еще более сжатые сроки (с 10 по 20.01.1945), скорее всего, оказавшиеся просто нереальными ((РГВА/ГУПВИ, ф. 1п, оп. 13а, д. 5, л. 299).

65 См., например: Weber U. A., 1995, bd. 1, s. 75–76.

66 РГВА/ГУПВИ, ф. 1п, оп. 13а, д. 5, л. 207–211 и 304.

67Охрана эшелонов осуществлялась конвойными войсками в сопровождении медработников.

68 См. отчет по оперсектору № 2 (РГВА/ГУПВИ, ф. 1п, оп. 13а, д. 5, л. 69–70).

69 РГВА/ГУПВИ, ф. 1п, оп. 13а, д. 5, л. 40.

70 Из отчета Кузнецова и Осокина Аполлонову от 5.01.1945. Впервые в: Конасов, Терещук, 1994, с. 325–326, со ссылкой на: РГВА/ГУПВИ, ф. 1п, оп. 13а, д. 5, л. 251–252 (правильно: л. 253–254).

71 См.: Конасов, Терещук, 1994, с. 324, со ссылкой на: РГВА/ГУПВИ, ф. 1п, оп. 13а, д. 5, л. 308.

72 Цитата из воспоминаний Э. Кляйн, написанных 14.01.1995.

73 См. Конасов, Терещук, 1994, с. 328, со ссылкой на: РГВА/ГУПВИ, ф. 1п, оп. 12е, д. 27, л. 62.

74 Их общее число только в 3-м секторе составило ок. 2000 чел.

75 РГВА/ГУПВИ, ф. 1п, оп. 13а, д. 5, л. 72–80.

76 Интересно, что в других просмотренных нами документах такая категория, как «дополнительные возрасты», не встречается. Поэтому утверждать, входила ли эта «деталь» в число централизованно поставленных задач или явилась личной инициативой начальника 2-го оперсектора полковника Кожевникова, мы не вправе (см. его отчет: РГВА/ГУПВИ, ф. 1п, оп. 13а, д. 5, л. 63–70).

77 Их дислокация (в скобках — пропускная способность, чел. ): Брашов (10 000), Плоешти и Бухарест (по 3000), Кара-Кал и Тыргу-Жиу (по 300).

78 РГВА/ГУПВИ, ф. 1п, оп. 13а, д. 5, л. 29–35.

79 РГВА/ГУПВИ, ф. 1п, оп. 13а, д. 5, л. 36–40.

80 Или, иначе, Сату-Марская область.

81 Их дислокация (в скобках — номера): Санислэу (№ 7000), Карей (№ 8000), Сату-Маре, Балмаз-Уиварош (№ 7020), Полста (№ 1060), Комплот (№ 8040), Жедвернек (№ 2060), Мезе-Берень (№8000), Дьюла, Елек и Цегледберцел (РГВА/ГУПВИ, ф. 1п, оп. 13а, д. 5, л. 23–25).

82 РГВА/ГУПВИ, ф. 1п, оп. 13а, д. 5, л. 13–15. Значительная часть интернированных из Югославии была направлена в Донбасс, для работы на шахтах трестов «Сталинуголь» и «Ворошиловградуголь» (ГАРФ, ф. 9401, оп. 2, д. 92, л. 44).

83 Транспортировке воспрепятствовала стихия: ледоход на Дунае нарушил перпеправы, в результате контрольный срок — 3.01.1945— выдержан не был (РГВА/ГУПВИ, ф. 1п, оп. 13а, д. 5, л. 26–28).

84 РГВА/ГУПВИ, ф. 1п, оп. 13а, д. 5, л. 16–20.

85 Конасов, Терещук, 1994, с. 330, со ссылкой на: РГВА/ГУПВИ, ф. 1п, оп. 13а, д. 5, л. 12. См. также: РГВА/ГУПВИ, ф. 1п, оп. 01е, д. 81, л. 123–124.

86 ГАРФ, ф. 9401с, оп. 2, ед. хр. 93, л. 26–44.

87 См.: Weber, Weber-Schlenther, 1996.

88 См. в записке Комиссара КГБ В. Н. Меркулова Молотову от 11.04.1945 (СССР и германский вопрос, 1996, с. 632, со ссылкой на: АВП, ф. 06, оп. 7, п. 14, д. 138, л. 24–27).

89 Сообщено Н. Охотиным.

90 АПРФ, ф. 3, оп. 58, д. 500, л. 130–133. Другое место хранения: РГАНИ, ф. 89, оп. 75, д. 3, л. 1–4; РЦХИДНИ, ф. 644, оп. 1, д. 369, л. 3 (Кнышевский, 1994, с. 60, 65).

91 Серов Иван Александрович (1905–1990) — генерал-полковник, в 1941–1945 гг.— зам. наркома НКВД СССР, комиссар госбезопасности 2-го ранга; в 1954–1959 гг. возглавлял КГБ СССР, затем на военных должностях в Ташкенте. За потерю бдительности понижен в воинском звании с генерала армии до генерал-майора, лишен правительственных наград.

92 Цанава Лазарь Фомич (1900–1953) — комиссар гб 3-го ранга, генерал-лейтенант; до этого назначения был зам. нач. штаба партизанского движения, после— зам. министра ГБ СССР и нач. 2-го управления МГБ (один из руководителей операции по ликвидации С. Михоэлса; умер во время следствия по этому делу).

93 Мешик Павел Яковлевич (1910–1953) — комиссар гб 3-го ранга, генерал-лейтенант; до этого назначения был зам. нач. ГУКР СМЕРШ НКО СССР, после— зам. нач. 1-го главного управления при СНК–СМ СССР, министр внутренних дел УССР. Расстрелян, не реабилитирован.

94 См. Постановление ГКО № 7252сс от 29.12.1944. Серов, Цанава и Мешик были повышены 2.05.1945 в должностях (См. Постановление ГКО № 8377сс от 2.05.1945. См.: АПРФ, ф. 3, оп. 64, д. 799, л. 19–20; РГАНИ, ф. 89, оп. 75, д. 6, л. 1, 2). Став заместителями Командующих фронтов по управлению гражданскими делами, они отныне отвечали за проведение в жизнь всех мероприятий советского военного командования по управлению территорией Германии, занятой войсками Красной Армии. Из местного немецкого населения они должны были подбирать, назначать и контролировать местные органы исполнительной и судебной власти; более привычное дело — выявление и наказание шпионов, диверсантов и проч.— также оставалось в их компетенции. Их вертикальной структурой были военные коменданты Красной Армии на местах, а также, в ряде случаев, специально выделяемые уполномоченные. Таким образом, «боевой задачей» новоназначенных заместителей командующих фронтами стала мирная жизнь побежденного государства. Тем самым, в сущности, закладывались основы и ростки будущей СВАГ — Советской Военной Администрации в Германии.

95 РГВА/ГУПВИ, ф. 1/п, оп. 37а, д. 3, л. 20–23. Чернышев Василий Васильевич (1896–1952) — генерал-полковник, в 1941–1959 гг.— зам. наркома НКВД, комиссар госбезопасности 2-го ранга.

96 АПРФ, ф. 3, оп. 64, д. 799, л. 7–8 (на бланке НКВД). Копия имеется в «Особой папке Сталина» (ГАРФ, ф. 9401с, оп. 2, ед. хр. 93, л. 2, 3). Командующим 1-м Прибалтийским фронтом был Баграмян, уполномоченным НКВД — Ткаченко.

97 ГАРФ, ф. 9401с, оп. 2, ед. хр. 93, л. 183.

98 ГАРФ, ф. 9401с, оп. 2, ед. хр. 93, л. 254.

99 ГАРФ, ф. 9401с, оп. 2, ед. хр. 93, л. 352.

100 ГАРФ, ф. 9401с, оп. 2, ед. хр. 93, л. 352.

101 ГАРФ, ф. 9401с, оп. 2, ед. хр. 94, л. 393, 394.

102 ГАРФ, ф. 9401с, оп. 2, ед. хр. 94, л. 184–185.

103 Таких немецких поляков сравнительно быстро (уже летом 1945 г.) репатриировали в Польшу.

104 АПРФ, ф. 3, оп. 58, д. 501, л. 43–49. См. др. экз-ры: РГАНИ, ф. 89, оп. 75, д. 5, л. 1–7; ГАРФ, ф. 9401с, оп. 2. ед. хр. 95, л. 253–255.

105 АПРФ, ф. 3, оп. 58, д. 501, л. 50–51. См. проект в: ГАРФ, ф. 9401с, оп. 2. ед. хр. 95, л. 37, 38 (там же — л. 36— сопроводительное письмо Берии Сталину от 16.04.1945, начинающееся словами: «В соответствии с Вашим указанием представляю проект...»).

106 АПРФ, ф. 3, оп. 58, д. 501, л. 193–197.

107 Соответствующие мероприятия по фильтрации и рефильтрации арестованных возлагались на комиссаров гб 2-го ранга В. Чернышева и Б. Кобулова, начальника ГУПВИ НКВД СССР Кривенко и начальника Отдела проверочно-фильтрационных лагерей Шитикова.

108 Более того, соответствующие указания — о распространении на все наркоматы и ведомства Постановлений ГКО от 16 и 29 декабря 1945 года (они касались сначала только двух, а затем трех ведомств)— были даны тем же Берией, но уже не как наркомом внутренних дел, а как заместителем председателя ГКО (Распоряжение № ГОКО-6255сс от 22.04.1945 // АПРФ, ф. 3, оп. 58, д. 501, л. 52).

109 См.: Чухин, 1995, с. 6, 7.

110 Согласно приказу НКВД СССР № 00315-1945 г.

111 РГВА/ГУПВИ, ф. 1п, оп. 4а, д. 21, л. 2.

112 РГВА/ГУПВИ, ф. 1п, оп. 23а, д. 2, л. 162.