А.Елкин

КУБАРЕМ С ПАРНАСА 1

Фельетон

Однажды мы оказались свидетелями бурной сценки. Группа парней освистала молодого человека с бородкой, который хриплым голосом что-то читал, размахивая руками, у памятника Маяковскому в Москве.

Быстро ретируясь под насмешливое улюлюканье прохожих, бородка патетически воскликнула: — Где прогресс? Где справедливость?

Услышав, что попираются эти священные понятия, мы не смогли остаться равнодушными и поспешили было на помощь, но вскоре убедились, что в этом нет никакой необходимости. Требовалась не защита пострадавшего, а нечто совсем другое.

Собственно для бородки и ее друзей все началось в те тяжелые минуты, когда они решили, что дальше жить в пошлой безвестности невыносимо. Для приобретения душевного равновесия им было позарез необходимо, чтобы о них сейчас же, сию минуту заговорили. Если не весь мир, то хотя бы страна. В крайнем случае — двор или улица.

И вот один вышел на эту самую улицу и снисходительно рассказал знакомым, что по причинам своей абсолютной неотразимости он заболел дурной болезнью. Второй перестал бриться, умываться и убирать в комнате. Третий лишил себя сна и покоя, ожидая, когда его осенит вдохновение. Оно пришло в виде стихов:

Жизнь! Твоя не нравится мне мина.
Пусть я гениальная скотина!

Эти строки, не лишенные самокритики, были первой ласточкой. За ней выпорхнули другие. <...>

И пошла писать губерния. Хрипел ритм, разбегались рифмы, над бумагой витал дым ожидаемой славы. Перья бороздили океан безропотной бумаги:

...И племя идет троглодитов
с идеально неправильной головой 2 .

Насколько всеобъемлюща такая самохарактеристика, не нам судить. Но что следует отметить — пиитам нравились образы, леденящие ум и сердце.

Один из них ратовал за «теплый бред бессвязных слов».

Другой писал о том, как

  Пустынный череп космогона
В трамвайной музыке остыл 3 .

Третий воспевал

  Пустоту пустотную
И сложность пустоты 4 .

Четвертый доверительно сообщал:

  Я видел лиловых девочек,
Одетых совсем ни во что 5 .

Возможно, так оно и случалось, ибо поэт в другом своем куплете признавал:

  Мне говорили: «Не надо,
Не надо так много пить» 6 .

Вслед за стихами вскоре появились и трактаты (какое же литературное направление может существовать без трактата! Без него оно — смех один, дым, пустой звук). <...>

Но человечество почему-то не рыдало от восторга. Вероятно, ему все-таки нужен был смысл. Хотя бы самый элементарный. И, видимо, как раз из-за отсутствия такового никто не спешил публиковать вирши о «космогонах» и «лиловых девочках».

Тогда, проклиная все и вся, рифмоплеты решили донести свои творения до почтенной публики изустным путем. Трибуной было избрано подножие памятника Маяковскому. Поэтические поганки знали — бронзовый Маяковский не мог сойти с пьедестала и дать им заслуженного пинка. Но за Маяковского это сделали те, кому воистину дорога память великого поэта.

Прохожие останавливались. Один... второй... третий... Сыпались советы, реплики:

— Его мама мало била...

— Милый, не надорвись!

— Да он из сумасшедшего дома!

Пииты сердились и начинали философствовать. О чем? <...> Конечно же, о прогрессе и справедливости. Хамье понимает под «прогрессом» свободу хамства. И естественно, что в тех, кому хамство не по душе, ревнители «прогресса» всегда видят притеснителей своих священных «прав».. Когда тунеядцу, пошляку, обывателю наступают на любимую мозоль, он немедленно поднимает истошный крик о равенстве и прогрессе. Этот крик, излившийся в бездарных рифмах, сдобренных изрядной долей порнографии, они не прочь были выдать за некую собственную политическую программу. <...>

Философия их — философия всех тунеядствующих. «Сложные натуры» говорили о прогрессе и все под разными предлогами уклонялись от любой работы. Вот оно, их представление о «равенстве»: ты иди поработай, а я буду думать о бренности твоей жизни. Постигнуть «сложность» такого разделения труда воистину невозможно!

Кто же они, эти «сложные натуры»?

В.Носов — в прошлом студент Института иностранных языков, презрительно сплевывал, когда при нем говорили о том, что для нас свято. В.Буковский — в прошлом студент биолого-почвенного факультета МГУ, бездельник, свихнувшийся от избытка благ, дарованных ему папой 7 , разносил сплетни из антисоветской зарубежной прессы. А.Сахаров спекулировал иконами и слыл теоретиком по части иностранных поношенных штанов. И.Бокштейн, В.Калугин, В.Вишняков, В.Аркинд во всем подражали им.

В жизни рифмоплеты шли явно назад, к павианьим нравам. Они рассуждали о «демонизме» своих виршей, а сами, сняв комнату у старой бабки, которая в силу их симпатий к бананово-лимонному Сингапуру и американским подтяжкам была наречена «мадам Фриде» 8 , устраивали сборища, над которыми, как говорится, лучше опустить занавес. Тем более, что один из пиитов предупреждал:

Я не очень бы хотел на людях
с голою душою показаться...

Однажды во время очередного скандала двух «властителей дум», а именно Шухта и Щукина, остановил комсомольский патруль. Гордо выпятив цыплячьи груди, «теоретики» плели нечто несусветное об «идеалах», о необходимости «эстетического спора». Вид у горемычных «теоретиков» был столь антиэстетичен, что комсомольцы брезгливо дали «столпам духа» по рублю, посоветовав сходить в ближайшую баню и посетить парикмахерскую.

Болото пахнет везде одинаково. Неудивительно, что упомянутых «прогрессистов» используют всяческие злобствующие отщепенцы. Так возник, отнюдь не как Афродита из пены морской, некий Ю.Галансков, вызвавшийся играть роль «теоретика». Сам он стихов не читал — подбивал на это легкомысленных дурачков, заболевших манией славы 9 . Галансков клеветал на наш народ, старался духовно растлить неопытных. Это очень знаменательно, что подобные жалкие одиночки, не рискуя выйти на белый свет, роются в мусорных ямах, на задворках жизни.

Не стоило бы и говорить обо всех этих подонках, но их падение предостерегает: там, где вместо твердой убежденности, ясных идеалов — душевная слякоть, там обязательно заведется плесень 10 . Отнюдь не безобидная.

КОММЕНТАРИИ

А.Елкин. Кубарем с Парнаса

Комсомольская правда. 1962. 14 января.

1 Заголовок намеренно перекликается с названием фельетона А.Иващенко о А.Гинзбурге «Бездельники карабкаются на Парнас», опубликованного в 1960 в «Известиях».

2 Из стихотворения А.Щукина «День, что ни день — праздник...», неоднократно читавшегося на площади.

3 Начальные строки стихотворения В.Хромова, напечатанного в «Фениксе».

4 Из несохранившегося стихотворения А.Щукина.

5 Первые строки стихотворения В.Вишнякова.

6 Первые строки стихотворения В.Вишнякова. Полный текст см. на с.90.

7 О реальных отношениях с отцом В.Буковский написал в книге «И возвращается ветер...» (М., 1990. С.121–122).

8 У «мадам Фриде» никто комнату не снимал. Туда приходили, а если кто-то какое-то время и жил (напр., Г.Сапгир), то бесплатно; о бананово-лимонном Сингапуре поется в песне А.Вертинского.

9 Галансков читал и сам, но, так как за ним шла непрерывная охота, часто его стихи читали другие.

10 «Плесень» — название получившего большой общественный резонанс фельетона Б.Протопопова и И.Шатуновского (Комсомольская правда. 1953. 19 ноября) о «золотой молодежи», докатившейся до убийства.