Национальные репрессии и их влияние на современные
этнополитические проблемы немцев Поволжья

Н.Смольникова, Москва

Особенности советской национальной политики в отношении российских немцев во многом определили как историческую судьбу этого народа, так и его современное положение. Очевидно, корни сложнейших современных этнополитических проблем российских немцев следует искать в зачастую непоследовательном, произвольном политическом курсе советского руководства, в его репрессивной политике периода Великой Отечественной войны.

Для исследования поставленных проблем нами избрана немецкая диаспора Поволжья, относящаяся к числу наиболее ранних по времени формирования групп российских немцев во внутренних регионах страны. Местная диаспора сложилась после издания в 1762 – 1763 гг. императрицей Екатериной II так называемых колонизационных манифестов, приглашавших иностранцев селиться в России. Иностранным поселенцам был предоставлен ряд привилегий и льгот при обустройстве в империи. В результате такой политики в 60-х гг. XVIII в. на Нижней Волге было образовано более ста немецких колоний. Немецкая диаспора составила одну из наиболее крупных этнических общностей Нижнего Поволжья и вместе с тем одну из самых многочисленных региональных групп российских немцев.

Источниками для данной работы явились различные по характеру и содержанию материалы. Наиболее многочисленную и значимую группу образовали материалы экспедиционного этнологического исследования, проведенного автором среди немцев Волгоградской области в 1994 – 1997 гг. В ходе интервьюирования фиксировались воспоминания немцев о депортации, трудармии и возвращении в Поволжье, выявлялись особенности современного положения немецкой диаспоры. Источниками послужили также опубликованные воспоминания, документы и статистические сведения.

История исследуемой поволжской диаспоры складывалась в советский период весьма драматично. Декретом СНК РСФСР от 19 октября 1918 г. была образована Автономная область (Трудовая коммуна) немцев Поволжья, в состав которой вошло четыре уезда Самарской и Саратовской губерний. В 1922 г. территория немецкой автономии была “округлена” путем включения прилегающих к ней районов. В 1924 г. статус немецкой автономии существенно вырос: область была преобразована в АССР немцев Поволжья.

Вплоть до начала 1940-х гг. местная немецкая диаспора оставалась одной из крупнейших в СССР. По данным переписи 1939 г., в АССР немцев Поволжья проживало 366 685 немцев, составлявших 60,4% населения республики. В Саратовской области насчитывалось 42 970 немцев (2,4% жителей), в Сталинградской  – 23 751 (1% жителей) ¹ .

В 1941 г., после начала Великой Отечественной войны, судьба поволжской диаспоры кардинально изменилась. Лояльность немцев к советской власти была поставлена под сомнение. 26 августа СНК СССР и ЦК ВКП(б) приняли постановление, предусматривавшее переселение всех немцев из поволжской автономии, Саратовской и Сталинградской областей в восточные регионы РСФСР и Казахскую ССР. Постановление содержало перечень краев и областей расселения, а также квоты размещения депортированных немцев. Всего предполагалось переселить 433 тыс. человек. В постановлении указывались меры по проведению этой операции, которую следовало завершить 20 сентября 1941 г.²

Приказом НКВД от 27 августа в Республику немцев Поволжья направлялись сотрудники этого ведомства, работники милиции и красноармейцы. На каждую немецкую семью составлялись учетные карточки. Иногда перепись поручали самим немцам: с присущей им аккуратностью жители сел составляли списки, не зная их предназначения³.

Официально объявил о предстоящей депортации Указ Президиума Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 г. “О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья”. Немцы были обвинены в сокрытии в своих рядах шпионов и диверсантов. Правительство решило переселить всех немцев из Поволжья в Новосибирскую, Омскую области, Алтайский край, Казахстан и соседние местности и наделить переселенцев землей и угодьями в новых районах⁴.

Очевидно, что обвинения немцев в сотрудничестве с фашистской Германией были лишены всякого смысла. Такое сотрудничество было невозможно по идеологическим причинам⁵. Выселение немцев носило превентивный характер и было, по выражению исследователя Р.Конквеста, “более предостережением, чем наказанием”⁶.

Операция по выселению немцев из Поволжья началась 30 августа. Как показали проведенные автором опросы, трагические события, связанные с депортацией, прочно сохранились в памяти людей. По воспоминаниям респондентов, выселение проводилось в спешке, часто не хватало транспорта, немецким семьям позволяли брать с собой минимум вещей.

В качестве иллюстрации приведем сведения о депортации из села Галка поволжской автономии, сообщенные одним из респондентов. По его словам, в то время как часть жителей уже была выселена, остальные вынуждены были ждать транспорта трое суток. Однако в итоге из-за нехватки транспорта основная масса немецких семей добралась до железной дороги в городе Камышине пешком, преодолев более 40 км.

В места нового расселения немецкие семьи отправляли железнодорожным транспортом. По свидетельству опрошенных, в грузовых вагонах нередко размещали в три-четыре раза больше допустимого числа людей.

Согласно данным НКВД, операция по выселению немцев из поволжской автономии была завершена 20 сентября 1941 г., из Сталинградской и Саратовской областей  – 12 и 18 сентября ⁷ . АССР немцев Поволжья была ликвидирована, семь ее кантонов вошли в состав Сталинградской (современной Волгоградской) области, остальные 15  – в состав Саратовской.

В новых местах проживания депортированные немцы вынуждены были налаживать жизнь заново. Зачастую не хватало жилья, и в одном доме размещали несколько семей. Так, по воспоминаниям респондентов, в Армизонском районе Омской (ныне Тюменской) области в один дом селили по пять немецких семей. В условиях нехватки продовольствия переселенцам нередко приходилось вести полуголодное существование.

С благодарностью вспоминают многие немцы о тех людях, которые сочувствовали им и оказывали помощь в самое сложное время. Например, одна из опрошенных женщин сообщила, что ее семья была депортирована в Восточный Казахстан и хозяин дома, в котором они жили, отнесся к ним с пониманием. Он поселил у себя всех членов многочисленной семьи (девять человек) и нашел им работу.

Репрессивная политика в отношении немцев, начавшаяся с депортации, нашла свое продолжение в последующих мерах.

В 1942 г. началась мобилизация немцев в рабочие колонны (трудовую армию). 10 января было принято постановление Государственного комитета обороны о мобилизации в рабочие колонны всех мужчин-немцев в возрасте от 17 до 50 лет, выселенных в Новосибирскую и Омскую области, Красноярский и Алтайский края, а также в Казахскую ССР. Мобилизованных предписывалось направить на лесозаготовки, строительство Бакальского и Богословского заводов и железных дорог⁸. 7 октября 1942 г. вышло новое постановление. Оно предусматривало мобилизацию в рабочие колонны всех мужчин-немцев в возрасте 15 – 16 и 51 – 55 лет включительно, в том числе переселенных из центральных областей СССР и Республики немцев Поволжья в Казахскую ССР и восточные области РСФСР, и женщин-немок в возрасте от 16 до 45 лет включительно. Их надлежало отправить на предприятия Наркомугля и Наркомнефти ⁹ .

В 1943 г. набор в трудармию был продолжен. 19 августа было принято постановление, предписывавшее мобилизовать и направить в угольную промышленность немцев  – мужчин и женщин  – численностью семь тысяч человек в пределах Казахской ССР, Алтайского и Красноярского краев, Омской, Новосибирской и Кемеровской областей ¹⁰ .

География трудармейских лагерей была довольно широкой  – от Коми АССР до бухты Ванино на Дальнем Востоке. Трудармейские формирования имелись даже на территории Монголии ¹¹ . По словам опрошенных автором немцев, побывавших в трудармии, они были заняты на строительстве заводов и шахт, на лесозаготовках и добыче угля и других полезных ископаемых на Урале, в Сибири и Казахстане.

Распорядок жизни в трудармейских лагерях был строго регламентирован. Фактически положение мобилизованных немцев ничем не отличалось от положения заключенных. Трудармейцев водили строем под усиленной охраной и размещали в бараках, окруженных колючей проволокой.

Тяжелые условия жизни и непомерная физическая работа приводили к смертности, порой достигавшей значительных масштабов. По воспоминаниям бывшего трудармейца, из более 19 тыс. немцев, привезенных на строительство Богословского алюминиевого завода, осталось в живых 4 тыс. человек¹².

Проведенные автором опросы свидетельствуют о том, что особенно сложно приходилось в трудармии женщинам. Так, одну из опрошенных, депортированную в Сибирь, мобилизовали в рабочие колонны, как только ей исполнилось 16. Пять лет эта женщина проработала в Нижнем Тагиле Свердловской области. Вот что она рассказала о трудармии: “Первое время посылали куда хотели  – на стройку, на цемент, копать ямы, столбы ставить в зимнее время, таскать кирпичи и носилки. А мы же молодые были, нам это все трудно было. Я все время плакала. Я плакала целый год, пока привыкала к людям”. Другая опрошенная женщина была призвана в рабочие колонны в декабре 1942 г. в возрасте 20 лет. Там же оказались ее сестра и брат. Однажды мобилизованных пообещали освободить, но вместо этого отправили на шахты Казахстана. Всего же эта женщина провела в трудармии пять лет.

Трудармейцы нередко были вынуждены оставаться на предприятиях, стройках, шахтах и после окончания войны. Так, в декабре 1945 г. немцы были закреплены за предприятиями Наркомнефти¹³. По данным на 13 августа 1946 г., наибольшее число мобилизованных немцев находилось в распоряжении двух министерств угольной промышленности  – всего более 55 тыс. человек ¹⁴ .

В новых регионах проживания немцев был введен режим спецпоселения. Все немцы были поставлены на учет в спецкомендатуру. Главы семей должны были в трехдневный срок сообщать обо всех изменениях в составе семьи в спецкомендатуру. Без разрешения коменданта немцы не имели права отлучаться за пределы района расселения. В 1948 г. было объявлено, что выселение немцев и ряда других народов осуществлено навечно, и за самовольный выезд (побег) было введено уголовное наказание в виде 20 лет каторжных работ¹⁵.

Режим спецпоселения был отменен в 1955 г. Однако по-прежнему действовал запрет на возвращение немцев в родные места.

В 1964 г. указом Президиума Верховного Совета СССР немцы были реабилитированы. Через восемь лет, в 1972 г. с них были сняты ограничения в выборе места жительства. Часть немцев вернулась в Поволжье.

Вместе с тем, как показали проведенные автором опросы, некоторым немецким семьям удалось вернуться на Волгу еще в 1950 – 1960-х гг., несмотря на запреты. Если в селах Саратовской области в конце 1950-х гг. прописку немцам не предоставляли, то соседняя Волгоградская область вследствие нехватки рабочей силы активно принимала немецкие семьи ¹⁶ .

Однако даже в Волгоградской области в 1950-х гг. свободный прием немцев осуществлялся далеко не повсеместно. Как сообщили автору респонденты, порой местные власти отказывались предоставлять прописку немецким семьям в тех селах, из которых они были депортированы, руководствуясь при этом положением указа 1955 г. Этим объясняется тот факт, что прибывавшие на Волгу немцы первоначально нередко обустраивались в других селах, как правило, расположенных неподалеку от родных мест. Одним из результатов этого стало сосредоточение большого числа немецких семей в тех поселениях, где в додепортационный период немцы практически не проживали. Таковы, к примеру, обследованные автором села Дворянское и Лебяжье Камышинского района, где до сих пор значительная часть населения – немцы.

Законодательным снятием ограничений в выборе места жительства в 1972 г. в основном завершилась начатая в военный период репрессивная политика в отношении поволжской диаспоры и российских немцев в целом. Рассмотренный выше фактический материал подводит нас к вопросу о причинах и последствиях репрессий этого времени.

Не претендуя на детальный и исчерпывающий анализ причин сложного и многообразного феномена репрессий против российских немцев, хотелось бы вместе с тем выделить наиболее важные, на наш взгляд, моменты. С одной стороны, направленность репрессивных мер против данного народа, безусловно, дает возможность говорить об этнических (национальных) мотивах подобной политики. С другой стороны, действовали, очевидно, и определенные внутриполитические и идеологические факторы, на которые уже указывали многие историки¹⁷.

К совокупности этнополитических факторов, на наш взгляд, следует добавить и еще один  – международный, значимость которого достаточно велика. Международный фактор, в его проекции на национальную политику, способен оказывать существенное влияние на исторические судьбы целых народов. В этом смысле репрессивные меры, предпринятые против поволжской диаспоры и российских немцев в целом, можно в значительной мере объяс нить спецификой отношения советского государства к этничес ким группам, находившимся на положении национальных меньшинств.

В рассматриваемый нами период немецкая диаспора Поволжья составляла национальное меньшинство, будучи одной из диаспор крупного этноса, имеющего свое государственное образование  – влиятельную международную державу. В представлении советского руководства российские немцы были связаны со своей исторической родиной. По этой причине судьба немецкой диаспоры непосредственно зависела от развития отношений СССР с Германией. В кризисные периоды советско-германских отношений эта этническая группа непременно оказывалась в положении “внутреннего врага” и подвергалась дискриминационным и репрессивным мерам.

Репрессии против поволжской диаспоры в период Великой Отечественной войны явились продолжением курса, проводившегося еще в Российской империи. Как известно, подобная политика в отношении российских немцев, в том числе поволжской группы, осуществлялась во время первой мировой войны. Тогда в условиях шовинистической кампании был запрещен немецкий язык в школах и церквах, прекратился выпуск газет на этом языке¹⁸. В 1915 г. все немецкие поселения на Волге получили русские названия. В феврале 1917 г. Николай II санкционировал применение к немцам Поволжья закона об экспроприации земельных владений. С весны 1917 г. планировалось начать выселение немцев с Волги в Сибирь¹⁹. Только Февральская революция и свержение Николая II помешали осуществлению этих мер.

Сложившаяся в период первой мировой войны практика репрессий против немецкого национального меньшинства была продолжена во время Великой Отечественной войны. Проведенные тогда депортация немцев из Поволжья и ликвидация их автономии нарушили естественный ход этнических процессов.

Одним из последствий репрессивной политики стало существенное изменение содержания и характера этнодемографических процессов в среде исследуемой диаспоры. В результате депортации немецкое население было перемещено в восточные регионы СССР. Процесс возвращения на Волгу затронул лишь часть представителей прежней местной диаспоры, и значительная доля немецких семей осталась в местах бывшего спецпоселения.

По этой причине в послевоенный период численность немцев Нижнего Поволжья оказалась значительно ниже, чем до депортации. В 1970 г., по данным переписи населения, в Волгоградской и Саратовской областях проживало в общей сложности около 25 тыс. немцев. К 1979 г. немецкое население двух областей увеличилось, составив около 38 тыс. человек. По данным последней Всесоюзной переписи населения 1989 г., в рассматриваемых областях проживало немногим более 45 тыс. немцев: 28 008  – в Волгоградской и 17 068  – в Саратовской ²⁰ .

По сравнению с довоенным периодом существенно сократилась и доля немцев в общей численности населения поволжских областей. Это во многом связано с миграционными процессами военного времени, когда на территорию бывшей автономии перемещали в основном эвакуированное население. Значительный приток иноэтнического населения в Нижнее Поволжье происходил и в послевоенный период в связи с социально-экономическим освоением этого края.

Современный этнический состав жителей поволжских областей характеризуют материалы переписи 1989 г. В рассматриваемых областях наиболее многочисленно русское население, насчитывавшее 89,1% в Волгоградской области и 85,6%  – в Саратовской. Значительна также доля украинцев, казахов, татар. Немецкая диаспора, хотя и принадлежит к числу наиболее крупных этнических групп этих областей, вместе с тем имеет сравнительно невысокий удельный вес в общей численности населения: в 1989 г. в Волгоградской области немцы составили 1,1% жителей, в Саратовской  – 0,6% ²¹ .

Наблюдающаяся в последнее десятилетие активная эмиграция немецких семей в Германию способствует изменению этнического состава региона. Это выражается в тенденции к сокращению численности и удельного веса немецкой диаспоры среди местных жителей.

Послевоенный период был отмечен изменениями в системе территориального размещения немецкой диаспоры Нижнего Поволжья. Вплоть до начала 1940-х гг. доминировали черты компактного расселения, сложившегося еще в период освоения этого региона немецкими колонистами.

Процесс территориального размещения возвращавшихся в Поволжье немцев развивался под влиянием двух противоположных тенденций. Приезжавшие на Волгу немецкие семьи стремились обустроиться в прежних местах проживания, главным образом в районах, ранее входивших в состав автономии. Это способствовало восстановлению компактной формы расселения поволжской диаспоры. Вместе с тем ряд факторов  – существовавшие ограничения в прописке немецких семей в родных селах, усиление миграционной активности немцев, увеличение доли городских жителей среди местной диаспоры  – способствовал развитию тенденций дисперсного (рассеянного) расселения. Из этих двух отмеченных тенденций в послевоенный период возобладала первая.

В результате к концу 1980-х гг. форма расселения представителей поволжской диаспоры имела отчетливые черты компактности. Ярко иллюстрирует эту ситуацию картина расселения немцев в Волгоградской области в 1989 г. По данным проведенной тогда переписи, в пяти северных районах Волгоградской области, прежде входивших в состав автономии, было сосредоточено 62,1% немецкого населения. В Камышинском районе проживало 25,5% немцев области, в Палласовском  – 10,2%, в Жирновском  – 9,3%, в Котовском  – 8,6%, в Старополтавском  – 8,5% ²² . В ходе переписи был зафиксирован ряд сельских поселений, в которых немцы составляли от 38% до 56% жителей ²³ .

Однако в последнее десятилетие значительно усилились тенденции дисперсного размещения немецкой диаспоры. Проведенное автором исследование в Волгоградской области показало существенное снижение за этот период удельного веса немцев среди жителей многих сельских поселений. Для городской местности характерно дисперсное расселение немцев.

К столь же серьезным последствиям, что и в этнодемографическом развитии,  репрессивные меры военного периода привели в сфере традиционной культуры и языка немцев Поволжья. Проживание в регионах с численно доминирующим иноэтническим населением, резкое понижение социального статуса немцев, длительные запреты на функционирование национально-культурных институтов,  – все это вело к разрушению традиционного бытового уклада исследуемой диаспоры.

Несмотря на то, что в послевоенный период были восстановлены пресса на немецком языке и элементы национальной школы, появились немецкие католические и протестантские общины, все эти меры носили ограниченный характер и не могли существенно повлиять на ситуацию в национально-культурной сфере. Кроме того, созданные культурные объединения в своей деятельности нередко сталкивались с негативным отношением местных властей. Как показали проведенные автором опросы, это особенно ощущали на себе члены религиозных общин.

Репрессивные меры военного периода и сохранявшиеся долгое время ограничения в национально-культурной жизни способствовали расширению межэтнических контактов и развитию процесса ассимиляции в немецкой среде. Вплоть до начала 1940-х гг. этому препятствовало преимущественно компактное расселение немцев на Волге, функционирование национально-культурных институтов и значительная доля сельских жителей, приверженных традиционному укладу.

В военный период условия сохранения этнической самобытности поволжской диаспоры были разрушены и произошло резкое ускорение темпов ассимиляции. В то же время ассимиляции способствовали и общие для большинства советских народов факторы этнонационального развития послевоенного периода: увеличение доли смешанных браков, перемещение из сел в города, усиление миграционной подвижности, быстрое распространение стандартных форм культуры.

Именно ассимиляция стала доминирующей в этнических процессах, протекающих в поволжской диаспоре. Это выражается в утрате элементов традиционной культуры и языка немцев и восприятии культурно-языкового комплекса иноэтнического окружения, главным образом русских.

Получившая широкое распространение ассимиляция в неодинаковой степени затронула разные сферы традиционно-бытовой культуры поволжской диаспоры. В наибольшей степени результаты ассимиляции заметны в материальной культуре. В сфере духовной культуры вплоть до настоящего времени продолжает сохраняться основная этническая специфика немецкой диаспоры²⁴.

Последствия репрессивной политики существенно сказались и на национальном языке немцев Поволжья.

Следует отметить, что изначально основу разговорного варианта немецкого языка этой группы составили диалекты. На Волге, за исключением меннонитских колоний, были представлены только средненемецкие говоры. Проводниками немецкого литературного языка прежде служили церковь, школа, печать. Но и этот вариант языка носил окраску диалекта²⁵.

Депортация немцев нанесла сильный удар по институтам, через которые передавались знания немецкого литературного языка. Запрещение церковных служб, упразднение национальных школ и прессы способствовали тому, что распространялся лишь разговорный вариант языка.

В то же время усиление межнационального взаимодействия немцев с другими этническими группами в последепортационный период вело к разрушению основ функционирования немецкого языка как средства общения. Следствием этого стало массовое распространение в поволжской диаспоре русского языка. По словам респондентов, к началу 1940-х гг. многие немцы слабо владели русским языком или не владели им вовсе.

К настоящему времени этноязыковая ситуация кардинально изменилась. Уровень языковой компетенции в сфере русского языка представителей всех возрастных групп поволжской диаспоры весьма высок, тогда как степень владения немецким языком существенно снизилась. Теперь знания немецкого языка сохраняются, главным образом, в старшем и среднем поколениях.

В послевоенный период в условиях перехода немцев к общению на русском языке сокращалась доля тех, кто считал своим родным языком немецкий. Как следует из табл. 1, этот процесс по-разному развивался в Волгоградской и Саратовской областях. В Волгоградской области в 1970 – 1989 гг. указанная тенденция приобрела устойчивый характер. В Саратовской области в 1970 – 1979 гг. наблюдалась противоположная тенденция, которая объясняется, очевидно, массовым притоком туда немецкого населения в этот период. О современной ситуации свидетельствуют данные проведенного автором исследования 1994 – 1997 гг. в Волгоградской области: немецкий язык признали родным около половины опрошенных представителей местной диаспоры.

Из двух распространенных среди поволжской диаспоры языков гораздо большую роль в послевоенный период стал играть русский, являющийся средством межэтнического общения. Возросшее значение этого языка свидетельствует об активно развивающейся в языковой сфере ассимиляции, которая приобрела не менее широкие масштабы, чем в сфере традиционной культуры.

Таблица 1. Динамика распределения немцев Волгоградской
и Саратовской областей по родному немецкому языку (1970 – 1989 гг.), % ²⁶

Но, несмотря на интенсивный процесс ассимиляции, этническое самосознание немецкой диаспоры Поволжья отличается устойчивостью. Депортация немцев и последующие репрессивные меры не только не повлекли за собой утраты этнического самосознания этой группы, но и даже оказали существенное влияние на его стойкое сохранение.

В ходе экспедиционных обследований Волгоградской области автором была сделана попытка выявить структуру этнического самосознания поволжской диаспоры. Как показали опросы, основной и наиболее устойчивый элемент этнического самосознания этой группы составляет память об исторической судьбе народа, в особенности о депортации 1941 г., трудностях адаптации немецких семей в новых местах проживания и пребывании в трудармии. Именно этот признак абсолютное большинство респондентов сочли главным, определяя свою принадлежность к немецкой диаспоре. Другие признаки  – общий язык, особенности поведения (национальный характер), обычаи и обряды, ре лигия  – имеют в структуре этнического самосознания меньшее значение.

Следует отметить, что репрессивные меры военного периода определили не только дальнейшее этническое развитие поволжской диаспоры, но и отразились на отношениях немцев с представителями других народов. Особую роль репрессивная политика сыграла в трансформации этнического стереотипа поволжских и в целом российских немцев. Под этническим стереотипом следует понимать относительно устойчивое, обобщенное, эмоционально окрашенное представление о каком-либо этносе (или об определенной этнической группе).

Стереотип поволжской диаспоры складывался не столько на основе практики межэтнического взаимодействия, сколько под влиянием международного фактора²⁷. Осуществленные в период Великой Отечественной войны репрессивные меры и выдвинутые против поволжской диаспоры обвинения в сотрудничестве с фашистской Германией явились причиной того, что стереотип российских немцев получил существенную негативную эмоциональную окраску. Разумеется, это вело к трудностям в межэтническом общении.

В новых местах проживания немцы в полной мере испытали на себе действие отрицательного стереотипа. По словам опрошенных автором немцев, многие местные жители и не подозревали о наличии в СССР столь многочисленной немецкой диаспоры. Респонденты отмечали, что первое время после депортации их считали военнопленными и, следовательно, ответственными за события на фронте.

Опросы показывают, что непросто протекала адаптация немцев к иноэтническому окружению и после их возвращения в Поволжье. По словам опрошенных, первоначально они ощущали напряженное, а иногда и враждебное отношение к себе. Это особенно проявлялось в межличностных конфликтах, на бытовом уровне. Однако дальнейшее общение способствовало постепенному “затуханию” негативных черт в стереотипе немцев.

Таким образом, в результате репрессивных мер военного периода возникли серьезные этнические и межэтнические проблемы поволжской диаспоры, которые под влиянием международных факторов приобрели отчетливую политическую окраску. В послевоенный период сложилось два основных варианта решения этнополитических проблем.

Первый вариант  выдвинуло Движение за восстановление немецкой автономии на Волге. Как известно, это движение сформировалось еще в 1960-х гг. В 1965 г. в Москве побывали две делегации представителей национального движения, которые поставили перед советским руководством вопрос о восстановлении поволжской республики, однако получили отрицательный ответ. Не принесла успеха и деятельность трех делегаций, посетивших Москву в 1988 г.

Возникшее в 1989 г. первое национальное объединение советских немцев  – общество “Возрождение” (“Wiedergeburt”)  – поставило своей главной задачей восстановление автономной республики в Поволжье. Для решения вопроса немецкой государственности была создана специальная Комиссия Совета Национальностей Верховного Совета СССР. Однако эти планы вызвали в Нижнем Поволжье конфликтную ситуацию: часть местного населения выступила против воссоздания автономии.

Сложившаяся на рубеже 1980 – 1990-х гг. конфликтная ситуация была обусловлена рядом факторов, среди которых наиболее значимыми были, по всей вероятности, социально-психологические. Противники автономии вновь использовали еще живучее негативное отношение к немцам, восходящее к событиям Великой Отечественной войны.

Конфликт в Поволжье воспрепятствовал решению самой острой этнополитической проблемы, возникшей в результате репрессий военного периода. Это способствовало актуализации другого варианта развития немецкой диаспоры  – эмиграции на историческую родину.

Следует отметить, что эмиграция немцев стала устойчивой тенденцией послевоенного периода. Память о дискриминационной политике военных лет, опасения дальнейших репрессий, резкое понижение социального статуса немцев, отсутствие равных прав с представителями других народов вызывали желание уехать на историческую родину. Подавляющее большинство российских немцев в 1950-х  – первой половине 1980-х гг. направлялось в ФРГ, поток эмигрантов в ГДР был незначительным ²⁸ . Уровень выезда в ФРГ жестко ограничивался советскими властями, и эмиграционное движение представляло собой волнообразный процесс с периодическим возрастанием и снижением числа выезжающих немцев.

Во второй половине 1980-х гг. в развитии эмиграционного процесса произошли кардинальные изменения. Либерализация условий выезда из СССР способствовала увеличению потока эмигрантов в ФРГ²⁹. Широкие масштабы приобрел выезд немецких семей из Поволжья.

Миграционную ситуацию последних лет иллюстрируют данные, предоставленные автору Волгоградским областным комитетом государственной статистики (см. табл. 2). Анализ этих данных показывает наличие устойчивой тенденции оттока немецкого населения из Волгоградской области, главным образом за счет выезда в ФРГ. Эту демографическую тенденцию может лишь отчасти компенсировать наблюдающийся в последние годы приток в область немцев-мигрантов из государств бывшего СССР, преимущественно из Средней Азии и Казахстана, поскольку немалая часть новоприбывших также настроена на эмиграцию.

Несмотря на то, что в последние годы уровень выезда немцев из Волгоградской области снижается (табл. 2), существенного ослабления эмиграционных настроений пока не наблюдается. Это свидетельствует о том, что снижение выездной активности носит внешний характер и, значит, проблема массовой эмиграции поволжской диаспоры продолжает сохранять свою актуальность и остроту.

Таблица 2. Миграционно-эмиграционный оборот немцев
в Волгоградской области (1993 – 1996 гг.)

* Поскольку других вариантов эмиграции немецкой диаспоры, как показало проведенное автором исследование, не существует, то под “странами дальнего зарубежья” подразумевается ФРГ.

По данным проведенного автором исследования, доминируют экономические причины эмиграции немцев в ФРГ  – стремление улучшить материальное положение семьи. Однако немаловажное значение имеют также этнические мотивы выезда, занявшие вто рое место по степени распространения. К их числу относится желание развивать национальную культуру, сохранить этничес кое самосознание. Этнические мотивы поддерживаются памятью об исторической судьбе российских немцев в советский период, и особенно о репрессиях и дискриминации военного времени.

Как показали опросы, проведенные среди потенциальных эмигрантов и уже выехавших в ФРГ российских немцев, в последние два с лишним десятилетия этнические факторы играли существенную роль среди причин эмиграции³⁰. В среде поволжской диаспоры значимость этих мотивов выезда к настоящему времени несколько снизилась, поскольку для младшего поколения немцев сейчас более актуальны экономические и семейные (родственные) причины. Этническими же мотивами объясняют свои эмиграционные настроения люди преимущественно старшего и отчасти среднего поколений, пережившие репрессии военных лет.

Таким образом, анализ современных этнополитических проблем поволжской диаспоры показывает всю сложность феномена национальных репрессий. Являясь частью национальной политики, репрессивный курс оказывает существенное влияние практически на все стороны функционирования этнической группы, на ее культуру, язык и самосознание. Исследуя историю немецкой диаспоры Поволжья, можно заключить, что осуществляемые в государственном масштабе репрессии способны кардинально изменять ход этнических процессов, нарушая существующие тенденции и способствуя формированию сложнейших этнополитических проблем. Влияние репрессивной политики в таком случае носит устойчивый характер, определяя будущее этническое развитие.

Советская национальная политика в отношении немецкой диаспоры Поволжья ярко иллюстрирует некоторые общие особенности взаимоотношений государства и национальных меньшинств. Характер и содержание таких взаимоотношений, безусловно, в значительной мере зависят от степени демократичности общества, его политической ориентации. Вместе с тем существенное влияние на государственную политику оказывает международный фактор. История немцев Поволжья свидетельствует о том, что национальная политика во многом определяется развитием отношений с государством  – исторической родиной меньшинства. Политика в отношении национальных меньшинств, тесно связанная с международной ситуацией, отличается нестабильностью.

Несмотря на сложность проблем поволжской диаспоры, на наш взгляд, все же следует считать реальной перспективу преодоления последствий репрессивной политики военного периода. Проведенный автором анализ современной ситуации в Нижнем Поволжье показывает необходимость комплексного подхода к решению данной проблемы. Наиболее целесообразны экономические программы поддержки немецкого населения и помощь в процессе обустройства на Волге немецких семей из государств бывшего СССР. Перспективными являются также поддержка движения национальной культуры и языка, активизация деятельности структур национально-культурной автономии. Такая автономия, рассматриваемая нередко как альтернативный способ решения проблем российских немцев, очевидно, должна стать одним из инструментов улучшения положения поволжской диаспоры. Представляется, что активная совместная российско-германская политика способна преодолеть последствия репрессивных мер военного периода и решить многие острые современные проблемы немцев Поволжья.

Примечания:

¹ Всесоюзная перепись населения 1939 года: Основ. итоги / Сост. Ю.А.Поляков и др. М., 1992. С.64 – 65, 67.

² Постановление Совета народных комиссаров Союза ССР и ЦК ВКП(б) // Герман А.А. История Республики немцев Поволжья в событиях, фактах, документах. М., 1996. С.229-233.

³ Вашкау Н.Э. Немцы в России: история и судьба: Учеб. пособие по спецкурсу. Волгоград, 1994. С.49.

⁴ Указ Президиума Верховного Совета СССР “О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья” // Депортации народов СССР (1930-е – 1950-е годы). Ч.2. Депортация немцев (сентябрь 1941 – февраль 1942 г.) / Сост. О.Л.Милова. М., 1995. С.241 – 242.

⁵ Герман А.А. Немецкая автономия на Волге, 1918 – 1941. Ч.2. Автономная республика, 1924 – 1941. Саратов, 1994. С.294 – 295.

⁶ Conquest R. The Nation Killers: The Soviet Deportation of Nationalities. New York, 1970. P.109.

⁷ Справка о переселении граждан немецкой национальности // Депортации народов СССР (1930-е – 1950-е годы). Ч.2. С.52.

⁸ Постановление Государственного комитета обороны от 10 января 1942 г. “О порядке использования немцев-переселенцев призывного возраста от 17 до 50 лет” // История российских немцев в документах (1763 – 1992 гг.) / Сост. В.А.Ауман, В.Г.Чеботарева. М., 1993. С.168 – 169.

⁹ Постановление Государственного комитета обороны от 7 октября 1942 г. “О дополнительной мобилизации немцев для народного хозяйства СССР” // Там же. С.172 – 173.

¹⁰ Постановление Государственного комитета обороны “Разнарядка на мобилизацию трудпоселенцев (б[ывших] кулаков) и ссыльнопоселенцев в угольную промышленность из числа работающих в сельском хозяйстве, государственных артелях, гос[ударственных] учреждениях и [на] предприятиях необоронного значения” от 19 августа 1943 года  3960сс // Там же. С.173.

¹¹ Дитц А. Живая боль. Очерк-воспоминание // Так это было: Национальные репрессии в СССР, 1919 – 1952 гг.: Документы, воспоминания, фольклор, публицистика, проза, поэзия, драматургия / Сост. С.У.Алиева. Т.1. Корейцы, курды, немцы, карачаевцы и прочие советские народы. М., 1993. С.146.

¹² Крюгер Ф. Отверженные: Воспоминания // Там же. С.241.

¹³ См.: Постановление Совета народных комиссаров СССР “О закреплении мобилизованных немцев за предприятиями Наркомнефти” // И.Сталин  – Л.Берия: “Их надо депортировать...”: Документы, факты, комментарии / Сост. Н.Ф.Бугай. М., 1992. С.77.

¹⁴ Подсчитано автором по: Angaben ь ber die Zahl der mobilisierten Deutschen (B ь rger der UdSSR), die in verschiedenen Industriezweigen eingesetzt sind (13. August 1946) // Deportation, Sondersiedlung, Arbeitsarmee : Deutsche in der Sowjetunion 1941 bis 1956 / Hrsg. v. A.Eisfeld und V.Herdt. K ц ln, 1996. S.293.

¹⁵ См.: Указ Президиума Верховного Совета СССР “Об уголовной ответственности за побеги из мест обязательного и постоянного поселения лиц, выселенных в отдаленные районы Советского Союза в период Отечественной войны” // История российских немцев в документах (1763 – 1992 гг.). С.176.

¹⁶ Малова Н.А. Возвращение поволжских немцев на Волгу в конце 1950-х гг. (по материалам историко-этнографических экспедиций в Поволжье 1995 – 1997 гг.) // Миграционные процессы среди российских немцев: исторический аспект: Материалы междунар. науч. конф., Анапа, 26 – 30 сент. 1997 г. М., 1998. С.360 – 361.

¹⁷ См., напр.: Pinkus B. Die Deutschen in der Sowjetunion beim Ausbruch des Zweiten Weltkrieges // Heimatbuch der Deutschen aus Ru Я land 1973 – 1981. Stuttgart, 1981. S.19.

¹⁸ Walth R.H. Strandgut der Weltgeschichte: Die Ru Я landdeutschen zwischen Stalin und Hitler. Essen, 1994. S.34.

¹⁹ Герман А.А. История Республики немцев Поволжья в событиях, фактах, документах. М., 1996. С.35 – 36.

²⁰ Национальный состав населения РСФСР: По данным Всесоюзной переписи населения 1989 г. М., 1990. С.120, 122. (Общая численность немцев в двух областях в 1970, 1979, 1989 гг. подсчитана автором.)

²¹ Там же. С.120 – 122.

²² Национальный состав населения по данным Всесоюзной переписи населения 1989 года. Т.2. Волгоград, 1990. С.269 – 270. (Общее число процентов подсчитано автором.)

²³ См.: Там же. Т.1. С.3.

²⁴ Подробнее об этнических процессах в сфере традиционно-бытовой культуры см.: Смольникова Н.В. Немцы Нижнего Поволжья: современная этнополитическая ситуация: Монография. Волгоград, 1998. С.52 – 59.

²⁵ Жирмунский В.М. Итоги и задачи диалектологического и этнографического изучения немецких поселений СССР // Сов. этнография. 1933. 2. С.92 – 93.

²⁶ Национальный состав населения РСФСР: По данным Всесоюзной переписи населения 1989 г. С.342, 361. Показатели 1970 г. подсчитаны автором по кн.: Итоги Всесоюзной переписи населения 1970 года. Т.4. Национальный состав населения СССР, союзных и автономных республик, краев, областей и национальных округов. М., 1973. С.82, 116.

²⁷ Подробнее о формировании этнического стереотипа немцев Поволжья см.: Смольникова Н. Формирование и функционирование этнических стереотипов (на примере немцев Поволжья) // Социально-культурные и этнические стереотипы: Материалы науч. конф. молодых ученых и аспирантов, окт. 1996 г. / Отв. ред. Т.С.Гузенкова. М., 1998. С.49 – 51.

²⁸ Статистические данные по эмиграции см.: Кресс Э. Российские немцы или немецкие россияне на историческом перекрестке культур и языков. М., 1995. С.29; Heitman S. Eine Alternative zum Sprachschwund. Deutsche Auswanderung in komparativer Sicht // Die Deutschen in der UdSSR in Geschichte und Gegenwart: Ein internationaler Beitrag zur deutsch-sowjetischen Verst д ndigung / Hrsg. von I.Fleischhauer, H.H.Jedig. Baden-Baden, 1990. S.267. Tabelle 1.

²⁹ См.: Кресс Э. Указ. соч. С.29.

³⁰ См., напр.: Общественное мнение о проблемах советских немцев / Отв. ред. В.Г.Бритвин. М., 1991. С.69; Dietz B., Hilkes P. Ru Я landdeutsche. Unbekannte im Osten: Geschichte. Situation. Zukunftsperspektiven. M ь nchen, 1993. S.116. Abb.1.; Schnurr J. Die Aussiedler aus dem sowjetischen Bereich // Die Aussiedler in der Bundesrepublik Deutschland: Forschungen der AWR Deutsche Sektion. I. Ergebnisbericht: Herkunft, Ausreise, Aufnahme / Hrsg. von W.Arnold. Wien, 1980. S.81.