11.07.2006
Представители оргкомитета просили, чтобы я в своем выступлении остановился на вопросе о работе гражданских организаций в условиях так называемой контртерористической операции на Северном Кавказе.
Фактически я буду говорить о том, что может делать гражданское общество в условиях террора? Причем террора, как со стороны террористов, так и массового государственного террора.
Этот страшный термин я и мои коллеги употребляем отнюдь не ради «красного словца». За последние годы на Северном Кавказе под предлогом борьбы с терроризмом был развязан широкомасштабный государственный террор.
Говоря о государственном терроре, я не собираюсь замалчивать террор боевиков. Ни кто не ставит под сомнение необходимость борьбы с терроризмом и с незаконными вооруженными формированиями, однако такая борьба должна вестись в соответствии с законодательством и международными обязательствами нашей страны по соблюдению прав человека. Вместо этого мы были свидетелями «зачисток», коллективных наказаний целых населенных пунктов, создания пыточных секретных тюрем, использования государством системы заложничества. Все это - разные формы государственного террора. Для иллюстрации того ужаса, который наше государство творит на своей территории, я остановлюсь лишь на одной форме террора. В так называемой «контртеррористической операции» исчезла масса людей. Причем в абсолютном большинстве случаев этих людей похитили не бандиты или боевики. Нет их задержали на блок постах, или во время «зачисток» спецопераций, или вооруженные люди в масках, приехавшие на бронетранспортерах и автомашинах без номеров, увезли их ночью из дома. После этого они бесследно исчезли. Лишь иногда родственники таких «исчезнувших» находят их тела со следами пыток.
Сколько исчезло таким образом людей?
Основываясь на наших данных мы можем твердо утверждать, что в Чечне в ходе второй чеченской войны таким образом исчезли заведомо больше трех тысяч человек, по-видимому, до пяти тысяч человек.
Подчеркиваю, что в эту примерную цифру я не включаю тех, что пропал без вести в ходе боев, бомбардировок, артобстрелов и т.п. В абсолютном большинстве из этих случаях речь идет о целенаправленно осуществляемом федеральной властью России терроре.
Каждый такой случай - трагедия, каждый должен быть расследован.
Однако сами по себе цифры не дают представления о том кошмаре, который творится там. Кроме того, наши противники заявляют, что, мол, приводимые мною цифры в масштабах России весьма невелики.
Но давайте отнесем количество людей, которые были задержаны, а потом «исчезли» или были убиты, к количеству населения Чеченской Республики, то есть оценим интенсивность террора. Окажется, что государственный террор в Чечне превосходит по своей интенсивности террор военной хунты в Аргентине в 70-х годах прошлого века, о котором все в мире говорят, как о страшном примере. Более того государственный террор в Чечне оказывается сравним по своему уровню с террором сталинских репрессий 37-38 годов.
То есть, давайте, наконец, осознаем, что нынешний режим развязал сегодня на части территории России террор сравнимый со сталинскими массовыми репрессиями!
Надо понимать, что сегодня впервые с периода сталинизма наши спецслужбы снова пытают и организуют действительно массовые репрессии.
От террора гибли и наши друзья и коллеги, гражданские активисты и члены неправительственных организаций. Гибли и от рук боевиков, и от рук представителей государства. Я назову лишь несколько имен - Виктор Попков убит бандитом-бараевцем. Зура Битиева расстреляна вместе с членами своей семьи, убийцами из российских силовых структур за то, что добивалась справедливости в Страсбургском суде. Кстати, несмотря на ее гибель жалоба Зуры на пытки в страшной тюрьме в Чернокозово, все же будет рассматриваться в Европейском Суде, и мы будем представлять интересы и погибшей, и ее выживших родственников. Мурад Мурадов, председатель общественной организации «Спасем поколение» был задержан представителями власти во время спецоперации и исчез. Затем его обгорелое тело было выдано родственникам. Сотрудник Комитета «Гражданское содействие» Булат Чилаев был задержан в апреле этого года сотрудниками батальона «Запад» и бесследно исчез.
Добиться освобождения сотрудника Чеченского Комитета национального спасения Махмуда Магомадова, похищенного кадыровцами и подвергавшегося пыткам, удалось лишь благодаря солидарным действиям российских и международных правозащитных организаций. Можно приводить еще и еще подобные примеры.
Нельзя не вспомнить и о том, что сейчас власти пытаются осуществить расправу над дагестанским правозащитником Османом Болиевым, вина которого состоит лишь в том, что он помогал жертвам спецопераций оформлять жалобы в Страсбургский суд. Сфальсифицированное обвинение по хранению боеприпасов с треском развалилось в суде. Но власть маниакально выдвигает против него новое абсурдное обвинение, теперь уже в причастности к терроризму.
Некоторым из наших коллег с Северного Кавказа пришлось эмигрировать за пределы России.
И все же неправительственные организации живут и работают и в Чечне, и в прилегающих регионах.
Так что может гражданское общество делать в этих условиях?
К сожалению, надо признать не так уж не много.
На протяжении всей второй чеченской войны российские, зарубежные и международные организации оказывали и продолжают оказывать населению гуманитарную помощь. Конечно, основная помощь предоставлялась нашими зарубежными коллегами. И скажем прямо, именно благодаря им на Северном Кавказе не разразилась широкомасштабная гуманитарная катастрофа. И при этом российские чиновники постоянно чинили работе зарубежных гуманитарных организаций всяческие препятствия.
Благодаря постоянному давлению российских и международных правозащитных организаций на власти разных уровней, на международные структуры удалось не допустить того, чтобы мирных жителей «заперли» в пределах Чеченской Республики. На протяжении ряда лет, когда в Чечне продолжались бомбардировки и артобстрелы населенных пунктов, проводились широкомасштабные «зачистки», удавалось предотвращать насильственное возвращение беженцев из Ингушетии назад в Чечню. Это требовало постоянной работы в лагерях, постоянного внимания к этой проблеме. И все же, в конце концов практически насильственное расформирование лагерей произошло. А сейчас по личному приказанию Рамзана Кадырова ликвидируются и центры временного размещения уже в самой Чечне. Люди, у которых до сих пор нет жилья, оказываются буквально на улице. И остановить этот беспредел не удается.
У правозащитных организаций, казалось бы, были успехи. Но они имели вкус поражений. Давайте вспомним, что на протяжении нескольких лет правозащитники требовали прекращения варварской практики «зачисток». И, наконец, президент Путин заявил о прекращении этих спецопераций и переходе к тактике «адресных спецопераций». После этого зачистки в Чечне не прекратились, но количество их резко уменьшилось. Впрочем, сразу резко увеличилось количество похищенных людей в ходе «адресных спецопераций».
Правозащитные организации на протяжении всего конфликта пытаются оказывать его жертвам правовую помощь. Мы пытаемся работать в рамках права. Мы обращаемся в суды, мы требуем от органов прокуратуры возбуждения уголовных дел, мы требуем от МВД заводить розыскные дела на похищенных людей, мы требуем тщательного расследования всех преступлений, не зависимо от того, кто их совершает. И что же? Результаты прямо скажем минимальны.
Из тысяч уголовных дел, возбужденных по фактам похищений людей, были расследованы и направлены в суды лишь несколько десятков. Практически все они по обвинению боевиков. Но ведь нам точно известно, что, например, за последние полтора года правоохранительными органами Чеченской Республики не было не зарегистрировано ни одного фата похищения людей боевиками. И при этом зафиксировано множество случаев похищений, в которых явно замешаны сотрудники силовых структур. Но за всю вторую чеченскую войну лишь один Буданов понес наказание за подобное преступление.
Была и еще одна победа гражданского общества в подобном деле. Был осужден сотрудник милиции из Ханто-Мансийского автономного округа Лапин, у которого в Грозном бесследно исчез подследственный. Это конечно хорошая победа фонда «Общественный вердикт», который направил на этот процесс в Чечню адвоката Маркелова, это победа и Анны Политковской, и многих правозащитников, также занимавшихся этим делом. Но она одна на тысячи подобных дел! И, кстати, судьба исчезнувшего человека так и не была установлена, явные сообщники Лапина так и не осуждены до сих пор.
Расследование порядка восьмидесяти процентов уголовных дел по фактам похищения в Чечне людей представителями государства приостановлено «за невозможностью найти лиц, подлежащих обвинению». И это при том, что сплошь и рядом известно, кто именно увозил людей из дома, куда доставили захваченного человека, кто руководил спецоперацией. Но нет, найти виновных прокуратура не может!
Вполне очевидно, что атмосфера безнаказанности, царящая и в Чечне, и в других республиках Северного Кавказа, мешает умиротворению региона, прямо ведет к эскалации конфликта. Но наши попытки бороться с этим наталкиваются на очевидный, и нагло демонстративный саботаж со стороны государства.
Практически в Чечне мы имеем дело с тем, что происходит во всей России - вроде бы есть суды, есть прокуратура, вроде бы есть парламент, есть другие атрибуты правовой системы и демократии. Но на самом деле это всего лишь ширма, камуфляж за которым скрывается произвол и всесилие силовых структур. Только в Чечне все это происходит намного циничнее, чем в других регионах нашей страны.
И вышесказанного отнюдь не следует, что нам нужно опускать руки. Многие правозащитные организации используют механизм Европейского суда по правам человека. Это долгий и трудный путь. Но и я, и мои коллеги считаем, что по нему надо идти. По первым чеченским делам уже вынесены решения. Многие другие ожидают своей очереди.
Решения Европейского Суда нужны, во-первых, для того, чтобы восстановить права конкретного пострадавшего человека. Но из этих решений следуют и более общие выводы.
Сейчас благодаря решениям Страсбургского суда юридически неопровержимо доказано, что силовые операции в Чеченской Республике планировались командованием таким образом, что они не могли вести к массовой ничем не оправданной гибели мирного населения. Это уже весьма важно. Но они, эти решения, не являются конечным результатом. Скорее они дали нам основу для дальнейшей работы. Основываясь на них, мы будем требовать возобновления расследования уголовных дел против лиц, планировавших военные операции. Весьма вероятно, что последуют новые прекращения этих уголовных дел - «за отсутствием состава преступления в действиях генералов». Тогда будут новые жалобы в Европейский Суд, мы будем пытаться давить на нашу страну через Европейские структуры с тем, чтобы решения Страсбургского суда реально воплощались в жизнь. Это длительная, кропотливая и систематическая работа, от которой не придется ждать немедленных результатов. Но такова судьба правозащитников, такова специфика правозащитной работы.
В рамках такой систематической работы, правозащитные организации в Чечне и Ингушетии составляют и, к сожалению, должны постоянно обновлять базы данных пропавших без вести. Только имея проверенные, достоверны данные, мы можем опровергать официозную ложь о том, что это зло, якобы искоренено под мудрым руководством новых чеченских властей.
Из работы многих неправительственных организаций, из их ежедневных сводок создаются ХРОНИКИ насилия, публикуемые и рассылаемые. В конце концов, именно из них мир и узнает правду о том, что же именно происходит в и Чечне, и, в целом, в зоне так называемой контртеррористической операции. Именно эта ежедневная работа гражданских организаций позволяет и нам самим, и нашим коллегам из зарубежных правозащитных организаций, и международным структурам, таким как Совет Европы, составлять доклады о происходящем там.
При этом очень важно, что информация неправительственных организаций должна быть именно объективной. Для нас одинаково враждебны все, кто нарушает права человека - и боевики (и в наших хрониках и заявления постоянно отмечаются совершенные ими преступления) и представители силовых структур. Впрочем, если те или иные спецоперации проводятся с соблюдением законности, мы это с радостью тоже отмечаем в наших хрониках.
Наверное, в этом и есть главная, а может быть и единственная серьезная победа гражданских организаций в их работе в Чеченской Республике. Наше гражданское общество, неправительственные организации прорывают информационную блокаду. Они стали важным, если не основным источником информации о том, что именно твориться в Чечне и близлежащих регионах.
И вместе с тем, вполне очевидно, что прекратить государственный террор в рамках так называемой контртеррористической операции можно только в рамках общей борьбы за кардинальное изменение самого характера нашего государства.
Речь идет не о каких-то недостатках, которые можно изменить теми или иными поправками в законодательство, нормативные акты. Силовики сами грубо и открыто попирают законы. Им на это дан карт бланш с самого верха. Поэтому они ощущают свою полную безнаказанность.
Сейчас нашей стране правит режим, который пришел к власти благодаря началу войны на С.Кавказе. Режим, который использует борьбу с терроризм как предлог для ограничения прав и свобод. Режим, целенаправленно создавший условия для развязывания на части территории России государственного террора.
Поэтому успех в прекращении этого террора можно добиться лишь на пути борьбы за общую демократизацию нашей страны. Пока у власти находится режим власти сотрудников силовых ведомств государственный террор прекратить не удастся.
В конце я хотел бы обратиться к названию нашей конференции.
Да, конечно, все гражданские организации, про чью работу я только что рассказал, находятся в другой России, чем Президент России, и чем его подчиненные, непосредственно осуществляющие государственный террор.
Но вместе с тем и у меня, и у моих коллег по Правозащитному центру «Мемориал», вызывает мягко говоря, недоумение то, что организаторы этой конференции вольно или невольно объединили пусть даже под одним лейблом, под одним общим общим названием нас со сталинистами из «Трудовой России».
Мы находимся в «другой России» и по отношению» к ним.
Мы с благодарностью используем любую предоставленную возможность, любую трибуну для того, чтобы рассказать о страшных реалиях происходящего в Чечне и на всем Северном Кавказе.
Но нам предоставляется нелепым обсуждать пути перехода нашей страны от беззакония к праву с людьми, готовыми оправдывать государственный террор.