01.12.2006
"Возвращение" (часть первая). До конца амнистии, объявленной Госдумой для боевиков, остаётся ровно месяц. О тех, кто уже вернулся к мирной жизни - в специальном репортаже Вячеслава Грунского "Возвращение". Пусть этот фильм заставит задуматься о возращении домой всех тех, кто пока еще не сложил оружие.
Ахмед Умаров - старший брат Доку Умарова, последнего пока еще не уничтоженного в Чечне лидера боевиков. Его называли «министром финансов» незаконных вооруженных формирований. Через него деньги из-за границы переправлялись на Северный Кавказ. “Я материальную поддержку обеспечивал. Я идеологической работой не занимался”, - говорит участник незаконных вооруженных формирований Ахмед Умаров. В августе 2006-го Ахмед Умаров сдался новой чеченской власти. Это его первое интервью.
Грунский: Вы же общались с этими людьми два года назад и, в общем, представляете их психологию. Почему нельзя действительно выйти из леса и сдать оружие? Что, они не умеют работать?
Умаров: Умеют, почему не умеют, но 10-12 лет войны примерно, это не просто так сделать, выйти.
Ахмед Умаров уверяет, что уже два года не видел своего брата, который после смерти Аслана Масхадова стал главным авторитетом для боевиков. Братья обменивались через посредников диктофонными, записями. Сейчас Ахмет говорит, что их дороги разошлись.
Умаров: Не от хорошей жизни он по лесу бегает. У него ни одного зуба нету, нога взорванная. У него больше 20 ранений на теле. Убить его можно будет, но так придти, он не придет.
Кадыров: Почем? Что ему? Безразлична судьба народа что- ли? Еcли его в республике никто не поддерживает, если война никому не нужна? Почему, если он патриот, то должен послушать народ, что говорят люди.
Он еще спорит о прошлом с чеченским премьером Рамзаном Кадыровым, но разногласий во взглядах на будущее Чечни у бывших противников нет.
Умаров: В 2005 году меня спрашивал, если война начнется между Россией и Америкой, какую сторону вы возьмете? Я говорю, я бы взял сторону православной России.
Возвращение
«Проект постановления об объявлении амнистии в отношении лиц, совершивших общественно опасные деяния в ходе проведения контртеррористических операций на территории Северо-Кавказского региона России», - зачитывает Николай Патрушев, директор ФСБ России, nпредседатель Национального антитеррористического комитета России.
Все началось в июле 2006 года. Предложение, от которого невозможно отказаться. Такие обычно делает глава ФСБ. «Мы знаем о том, что и в дальнейшем есть желающие, и будут пользоваться этой возможностью. Думаю, что это правильно, потому что если люди не могли воспользоваться, а просто боялись, что их привлекут к ответственности, то они оказывались на стороне бандитов. В данной же ситуации они совершенно спокойно возвращаются к мирной жизни и им предоставляются гарантии в соответствии с законом», - заявил Николай Патрушев.
Эта уже седьмая амнистия за две чеченские кампании. Но такого масштаба еще не было никогда. Уже через несколько дней об амнистии знала вся Чечня. По местному телевидению вместо рекламы каждый час видеоролик «Возвращение к мирной жизни». В дальние горные аулы, где нет телевидения, отправили гонцов с сообщениями. А имамы в мечетях во время проповедей призывали всех, кто еще не сложил оружие, сдаться властям.
В Ингушетии все владельцы мобильных телефонов получили сообщения с подробными инструкциями, как, если они являются членами незаконных бандформирований, сдаться властям. «Ко мне на телефон пришла SMSка», - вспоминает Илман Далнаев, участник НВФ. Илман Далнаев несколько лет скрывался в Ингушетии. Сдаваться приехал на родину, в Грозный, в отдел ФСБ. Утверждает, что никого не убивал. Только подвозил продукты для боевиков.«Уже вы видели примеры, когда спокойно живут, когда получили так называемые гарантии», - отметил Юрий Россинский, руководитель пресс-службы УФСБ РФ по Чеченской Республике.
Самая массовая сдача прошла в августе 2006 года в Гудермесе. Перед Рамзаном Кадыровым сложили оружие 50 боевиков. «Вот спасли мы. Это для нас, и в целом для политики, которую проводит президент страны, это плюс. Потому что у нас не было задачи убивать людей, у нас была задача хоть одного человека спасти. Мы так спасали людей», - говорит Рамзан Кадыров, премьер-министр Чеченской Республики.
Кто-то из них вернулся из-за границы. Другие скрывались в лесах. Полевой командир Руслан Исрапилов шесть лет жил в Баку.«Надеемся вернуться к нормальной жизни», - признался Руслан Исрапилов, участник НВФ.
Они как будто бы ждали этого призыва. Скорее всего, это последнее предложение, которое антитеррористический центр сделал боевикам. «Нам надо выбить почву из-под ног бандитов», - считает Владимир Булавин, заместитель директора ФСБ России, руководитель аппарата Национального антитеррористического комитета России.
Леме Исаеву 23 года. Когда началась война в Чечне, ему было 11 лет. Он не ходил в школу и за пределами республики никогда не был. Почти не знает русского языка. Когда ему исполнилось 20, его завербовал один из местных полевых командиров. После того, как банду уничтожили, Лема три года скрывался в лесу. «Я думала, он работает. Как нищие живем. Думала на заработке где-то», - рассказала Залпа Исаева, мать Лемы.
У Исаевых три сына и четыре дочери. Даже по местным меркам – многодетная семья. О том, что Лема связался с нехорошими людьми, как их здесь называют, отец узнал от знакомых. Но до амнистии ничего сделать не мог. «Так мол и так, у меня сыночек бегает. Фактически, в принципе, он, конечно, не убивал, но входил в группу, воевал, ходил. Но сейчас он бегает. Можем мы по отношению к нему что-то сделать. Конечно можем. Мы приехали, забрали его, привезли, амнистировали. Вот человек сейчас нормальной жизнью живет. С утра ходит на работу, вечером приходит», - рассказал Руслан Дибиров, заместитель командира роты полка милиции специального назначения. «Вот работаю, саман хочу делать. Кирпич. Дом построить хочу, работать», - поделился планами Лема.
Лема Исаев устроился на одну из грозненских строек. Зарплата - 500 рублей в день. Это больше, чем платили полевые командиры, отправляя молодых чеченцев на смерть. По словам Лемы, когда звали в отряд, говорили, что просто воевать надо с русскими, за Ичкерию. «Вот попутался», - признался Лема.