12.08.2008
Санобар Шерматова. Заклятые друзья.
Российско-грузинские отношения не поддаются улучшению из-за старых обид, подозрений и разочарований.
Россия впервые после распада Советского Союза воюет на чужой территории, против регулярных войск бывшей братской республики. Ничего подобного до сих пор не происходило, хотя на рубеже 1990-х годов было всякое. Российские части, дислоцировавшиеся в горячих точках - Нагорном Карабахе, Приднестровье, Таджикистане, так или иначе принимали участие в конфликтах на стороне одного из враждующих лагерей. Но таких масштабов, как сегодня, со сбитыми самолетами, уничтоженной бронетехникой, людскими потерями и пленными, не было. Грузия - единственная страна, с которой Москва установила визовые преграды, заблокировала авиасообщение и почтовую связь. Между тем два наших народа связывают уникальные отношения: грузины и русские сыграли столь большую роль в истории и культуре двух стран, что значение этого влияния трудно переоценить.
Грузия и во времена уроженца Гори Иосифа Сталина, и после занимала исключительное положение в СССР. Как же грузины, которые были избалованными любимцами Москвы, за считаные годы превратились во врагов?
Можно ли иначе
Поговорка о любви и ненависти, которые разделяет один шаг, - это о России и Грузии. Попытки найти здравую логику в действиях двух стран тонут в ворохе застарелых обид, обвинений и упреков. Все как у любящих людей, переживших ссору и не желающих прощать ни единого враждебного поступка. Причиной стали отколовшиеся от Грузии сепаратистские территории, которым Москва все эти годы оказывала экономическую, политическую, а теперь вот и военную поддержку.
Но рядом с Грузией есть страна, имеющая к России почти те же претензии. Азербайджан потерял Нагорный Карабах, составляющий 20% его территории, при явной поддержке Армении советским руководством, а затем и российским. Если Грузия пережила перевороты, за которыми, как тогда много говорили, подозревали руку Москвы, так и Азербайджан может сказать то же самое. И если Эдуард Шеварднадзе говорил согражданам перед тем, как объявить о вынужденном вступлении в СНГ: «Я стою на коленях», то и с Азербайджаном произошла примерно такая же история. Под угрозой потери части своих территорий страна была вынуждена вернуться в организацию, которой тогда управляла Россия.
Шеварднадзе рассчитывал, что члену СНГ будет легче склонить Москву вернуть мятежные автономии, - Гейдар Алиев думал то же самое про Нагорный Карабах. Сепаратисты, пользующиеся поддержкой России, не одумались до сих пор, а Баку и Тбилиси, чтобы сохранить выстроенную схему экономических связей на постсоветском пространстве, так и остались в СНГ. Впрочем, вчера политические соображения наконец вынудили Грузию выйти из содружества.
Президенты Азербайджана и Грузии в новогоднюю ночь в поздравительном послании пообещали каждый своему народу, что беженцы в этом году вернутся в свои дома. Это могло быть воспринято как предвыборный ход накануне намеченных в 2008 году президентских выборов. Грузинский лидер, как теперь видим, попытался сдержать слово. Следует ли ожидать размораживания карабахского конфликта? Баку обозначил свою позицию, заявив о поддержке территориальной целостности Грузии, но не больше. По мнению ряда известных политологов, вряд ли в Азербайджане повторят южноосетинский сценарий для Нагорного Карабаха. Экспорт нефти, являющийся основным источником дохода страны, требует мира. Да и сама тема отторгнутого Нагорного Карабаха иначе преломляется в азербайджанском сознании, чем в умах грузин проблема Абхазии и Южной Осетии.
Азербайджанская политика использует тему сепаратизма для решения тех или иных задач. Но умеренно, без фанатизма. В то время как для грузинских политиков характерен сумбурно-эмоциональный, доходящий до экзальтации стиль. Такой подход отвергает нюансы, многослойность. Нужен большой враг, наличием которого объясняются все без исключения беды и напасти маленького народа.
Грузинское национальное сознание (впрочем, как и в свое время российское по отношению к чеченцам) старательно вымарывает воспоминания о совершенном насилии и пролитой крови, память о которых для осетин и абхазов является препятствием для совместного проживания в грузинском государстве. На рубеже 1990-х годов грузинские части пытались усмирить Южную Осетию и Абхазию. Но если для Чечни не было иной альтернативы, кроме как развиваться внутри России, то для этих территорий был выбор, которым они, конечно, воспользовались. Впрочем, Грузия даже при таком неблагоприятном раскладе теоретически имела шанс вернуть осетин и абхазов. Но ради этого республика должна была превратиться в экономически развитую демократическую страну, уважающую права национальных меньшинств, и составить тем самым альтернативу России, зараженную кавказофобией и коррупцией. Почему этого не произошло - отдельный вопрос.
Запад подстегнул Саакашвили
Грузия имела достаточно предпосылок для возведения демократического здания. Модернизация управленческой системы по западному образцу оплачивалась США и европейскими странами. И правительство добилось значительных успехов в реформе таких социально значимых направлений, как здравоохранение и правоохранительная система. Результаты борьбы с коррупцией на нижнем и среднем уровнях управленческих структур приятно впечатляли.
Но Грузия остановилась на полпути. Так, Human Rights Watch накануне визита Саакашвили в Вашингтон в 2006 году отправила письмо американскому президенту с призывом поднять на переговорах проблему несоблюдения Грузией прав человека. В том же 2006 году в докладе Парламентской ассамблеи (ПА) НАТО перечислялись эти проблемы: несовершенная избирательная система, отсутствие независимого суда, насилие над людьми, неподотчетность МВД обществу, давление на СМИ. Вывод ПА НАТО, по мнению грузинских правозащитников, в немалой степени предопределил решение о предложении Тбилиси не плана действий по членству, а программы интенсивного диалога.
Позже появились подтверждения: давление на оппозиционный телеканал "Имеди", жесткий разгон митингов оппозиции в Тбилиси в ноябре 2007 года и избиения оппозиционных активистов. Отход от демократического строительства, возможно, явился принципиальной ошибкой правительства Саакашвили. Приоритетом была объявлена борьба с Россией, а главным козырем, могущим обеспечить победный приз, - срочное вступление в НАТО любой ценой.
Затеянная Грузией игра удивляла аналитиков на Западе, которые спрашивали: «Зачем он задирает русского медведя?» В 2006 году грузинские службы задержали несколько российских офицеров, обвинив их в шпионаже, диверсионной и террористической деятельности.Скандал получился громкий. Бывший президент Эдуард Шеварднадзе в интервью изданию The Georgian Times резонно заметил: «Само по себе задержание шпионов - хорошее дело, но можно было сделать это более выигрышным для государства. Если бы это не так разгласили, Россия была бы вынуждена пойти на какие-то уступки нам».
Дым рассеялся, «шпионов» пришлось вернуть, а Россия повела себя примерно так, как рассерженный медведь. Путин сравнил Саакашвили с Берией, прекратилась выдача виз, были прерваны авиасообщение и почтовая связь. Грузинскому вину, фруктам, минеральной воде, составляющим значительную часть грузинского экспорта, был закрыт доступ на российский рынок. Как потом с горячей обидой утверждал Саакашвили, запрет был введен на фоне того, что «в прошлом году в Грузии было переработано и сдано в три раза больше винограда и произведено в три раза больше вина, чем бывало до революции, и фальсификация сократилась в 100 и более раз».
Объясняя согражданам причины запретов, Саакашвили заявил, переставив местами причину и следствие, что Россия «преследует совершенно конкретную цель: каждая грузинская семья должна почувствовать - ее наказывают за то, что страна имеет независимый курс, страна хочет восстановления территориальной целостности, страна хочет усиления и экономического развития».
Антироссийская риторика в Грузии достигла таких размеров, что спикер Нино Бурджанадзе накануне намечающейся встречи двух президентов была вынуждена ввести в парламенте недельный мораторий на оскорбления в адрес России.
Но шпионский скандал на этом не завершился. В качестве демонстративного жеста одобрения действий Грузии сенат США внес законопроект о поддержке вступления Грузии в НАТО, названный «Акт 2006 года о консолидации свободы в НАТО». Он предусматривал, в частности, выделение из федерального бюджета США средств, большая часть которых, $10 млн, предназначалась Грузии. С этого момента США стали форсировать вступление Тбилиси в альянс. И только сопротивление европейских членов НАТО не позволило на весенней сессии альянса в этом году вручить Грузии план действий по членству. Вопрос был отложен до следующего саммита, который должен состояться в декабре.
Удастся ли Грузии заполучить заветный план и считаться без пяти минут членом НАТО, зависит в первую очередь от того, кто - Россия или Грузия - выйдет победителем в развернувшейся сейчас пропагандистской войне. Если Грузия в глазах остального мира будет выглядеть жертвой агрессии (чему во многом способствуют действия российских военных и слабая информационная кампания со стороны Москвы в западных СМИ), то шансы на членство в НАТО для Тбилиси возрастут.
Не сошлись характерами
На самом деле Грузия, заставив Россию, сидящую сразу на двух стульях - миротворца и сторонника осетин и абхазов, сделать выбор, почти добилась цели, которую преследовала несколько лет. Изменение формата переговорного процесса после того, как российские части вторглись на грузинскую территорию, почти неизбежно. Россия уже рассматривается стороной конфликта, и не она исполняет функции миротворца, а к ней обращаются европейские посредники, чтобы посадить за стол переговоров.
Два года назад Ираклий Окруашвили, тогда министр обороны, произнес слова, которые как нельзя лучше подходят к нынешней ситуации. Комментируя шпионский скандал, о котором было упомянуто выше, Окруашвили заявил, что эта ситуация позволит достичь важной внешнеполитической цели. В интервью телеканалу «Имеди» министр обороны с солдатской прямотой выложил: «Главное - весь мир теперь увидел, что конфликты в Абхазии и Южной Осетии не являются этническими, а являются конфликтами между Грузией и Россией. Поэтому когда мы говорим, что российские миротворцы должны уйти из конфликтных зон, мы имеем в виду, что Россия автоматически должна выйти и из переговорных процессов по урегулированию конфликтов. Нам такой посредник не нужен».
В самом деле, теперь трудно представить Россию в роли миротворца хотя бы потому, что ее руководство отказывается говорить с Саакашвили. Отсюда, видимо, и требование об уходе грузинского президента, якобы выставленное Москвой в качестве условия для начала мирных переговоров. Столько оскорблений, в том числе затрагивающих честь и достоинство президентов, звучало из обеих столиц, что их количество переросло в качество. Как-то Эдуард Шеварднадзе даже посоветовал Саакашвили извиниться перед Путиным. И хотя грузинский президент называет отношения с Россией непрерывной цепью недоразумений (и даже однажды выразил надежду, что все стерпится - слюбится), уже понятно, что это тот случай из бракоразводной практики, когда говорят "не сошлись характерами".
Переменчивость и непоследовательность Саакашвили подорвали доверие к нему со стороны Москвы, а в политике это означает многое. Но, видимо, главной стратегической ошибкой было то, что министр иностранных дел Сергей Лавров назвал интернационализацией конфликтов. Москва не простила Грузии вовлечения в двусторонние отношения третьей страны - США.
Потери, политические и моральные, будут подсчитывать в Москве и Тбилиси после окончания горячей фазы конфликта. Как бы ни был плох Саакашвили в глазах российского руководства, за ним - поддержка подавляющей части грузинского населения, видящего в России врага. Так что проблемы в двухсторонних отношениях сводятся отнюдь не к одной личности грузинского президента.
Ясно также, что Грузия сегодня находится намного дальше от плана возвращения абхазов и осетин, чем до начала военных действий. Лучше Саакашвили образца 25 февраля 2006 года об этом не скажешь. Тогда в интервью радиостанции «Эхо Москвы» грузинский президент пообещал, что сила в отношении Южной Осетии применяться не будет. «Я не отдам приказа о проведении военной операции, я не хочу, чтобы гибли люди, потому что кровь на Кавказе - это даже не на десятилетия, а на века. Мы всего достигнем путем переговоров и консультаций», - сказал он.