12.08.2008
Александр Горшков: "Войну нельзя выиграть, не выиграв ее в эфире".
Освещение событий военных действий на территории Южной Осетии превратилось в настоящую информационную войну. Насколько изменилась подача новостей с мест боевых сражений, Lenizdat.ru рассказал главный редактор Фонтанки.Ру Александр Горшков, работавший в качестве журналиста в горячих точках Кавказа, Приднестровья, бывшей Югославии.
- Насколько сильна была пропагандистская составляющая в работе журналиста во время российских кампании 90х годов?
- В 1991-1996 годах я около 18 раз бывал в горячих точках. И могу сказать, что до первой чеченской войны, не считая ситуации в Югославии, то есть при освещении ситуации в Грузии, Приднестровье и Армении, я не сталкивался с серьезными ограничениями в работе.
Конечно, война всегда вносит свои коррективы в работу журналиста, и всегда есть правила игры, которые должен соблюдать военный корреспондент, хотя бы в целях своей безопасности. Журналист в первую очередь должен выдать материал, объективную информацию, а не геройски погибнуть с камерой и блокнотом на поле боя. Несмотря на эти ограничения, могу сказать, что пропагандисткой составляющей в работе журналистов было гораздо меньше.
- Какие изменения в освещении военных действий вы видите сейчас?
- Большинству журналистов тогда не было знакомо само словосочетание "информационная война". Конечно, каждая из сторон старалась дать свою версию событий, но я и мои коллегии старались передавать то, что видели своими глазами.
Конечно, были исключения. Так, из одной горячей точки в другую передавали легенду о прибалтийских снайпершах, которых называли отряд "Белые колготки". Всякий раз, когда я пытался проверить эту информацию, оказывалось, что отряда не существует.
Сейчас, когда я слышу о чернокожих солдатах, которые воюют на грузинской стороне, я вспоминаю, что точно такая же информация поступала и во время чеченской кампании. Тогда сообщалось, что они воевали на стороне Чечни. Чтобы не стать объектом манипуляции с той или иной стороны, журналисты должны рассказывать в первую очередь о событиях, непосредственными свидетелями которых они являлись.
- Когда, по вашему мнению, появилась пропагандистская составляющая в подачи информации?
- Во время первой чеченской кампании, весной 1995 года, стали вводиться ограничения аккредитации журналистов, что создавало определенные трудности в работе журналиста и не всегда способствовало объективному освещению событий. Вторая чеченская кампания имела уже более сильную пропагандистскую составляющую.
Если же говорить о сегодняшней войне, понятно, что это уже в первую очередь война в эфире. По событиям и в Косово, и в Карабахе можно сделать выводы, что войну нельзя выиграть, не выиграв ее в эфире. Важнее не то, что происходит в реальности, а то, что происходит в виртуальном пространстве. Вот то, чему мы и являемся сегодня свидетелями.
- То есть в информационной подаче грузино-осетинской кампании российскими СМИ сложно говорить об объективности?
- Об объективности можно говорить, если мы имеем факты, очевидцами которых является журналист-корреспондент или фотограф. Сейчас даже, если мы посмотрим новостные ленты информационных агентств и телеканалов, составить объективное представление о том, что происходит, сложно.
Например, по данным Фонтанки.Ру, российские войска не входили в Сенаки и не выходили за территорию Южной Осетии. Тем не менее вчера поздно вечером на лентах информационных агентств появилась информация со ссылкой на Министерство обороны о том, что российские части покинули Сенаки, что ранее опровергалось. Таких примеров огромное количество.
Безусловно все видели картинку разрушенного Цхинвали, и не вызывает сомнение факт, что грузинская армия подвергла город массированному обстрелу. Однако реальной информации о жертвах не только среди грузинских военных, но и среди местного населения, сейчас нет. Такую информацию приходится искать на других ресурсах и сопоставлять с тем, что поступает из твоих источников, чтобы получить реальную картину происходящего.
- Скажите, сложность поиска достоверной информации – особенность именно этой военной кампании?
- Если не брать вторую чеченскую кампанию, когда возможности работы журналистов были сильно ограничены, то что происходит сейчас, сильно отличается от ситуации 10 лет назад. Еще раз повторю, что эта война - во многом виртуальная. Несмотря на то что там гибнут реальные люди, ситуация, описываемая СМИ, отличается от происходящего на территории Грузии.
- Каким источникам информации в этой ситуации вы доверяете?
- В данной ситуации можно верить только фотографии или реальному факту. Конечно, и то, и другое можно по-разному трактовать. Однако, видя фотографии разбомбленного Гори, появляющиеся на сайтах западных фотоагентств, мы понимаем, что населенный пункт подвергся атаке.
Если мы говорим про западные информационные агентства, там работают в основном фрилансеры. Мало того, что это самые безбашенные люди в плане журналистики, они стараются освещать происходящее с разных точек зрения. Невозможно, сидя в одном окопе, дать полностью объективную информацию. Работая в Чечне и Приднестровье, я старался быть и на той, и на другой стороне.
- Если сравнить работу журналистов, освещающих военные действия, с работой западных коллег, можно ли сказать, что ее отличает пропагандистская составляющая?
- В подаче информации эмоциональная составляющая преобладает над фактами. Читая заголовок "Агрессор уже никуда не сунется", понимаешь, что имеешь дело с пропагандой, в результате которой происходит подмена понятий и фактов.