12.08.2008
Илья Азар. Ни единого целого дома
Множество уничтоженных российских БМП, остатки грузинских танков, десятки брошенных трупов в городе, где больше нет ни одного целого здания, воды, еды и коммуникаций. Репортаж корреспондента «Газеты.Ru» из освобожденного от грузинских войск Цхинвали.
Джава. Утро воскресенья. Втискиваюсь на сидение между звукорежиссером и добровольцем, напротив усатый казак с винтовкой. До Цхинвали из Джавы - села, куда временно перебазировались югоосетинские власти, - меня и моих спутников-журналистов согласились подбросить врачи, которые везут в столицу мятежного региона медикаменты с «сюрпризом» - добровольцев с оружием.
Сборы занимают несколько часов. Дорога оказывается блокирована военной техникой, и пробка растягивается еще на несколько часов. Наш водитель сворачивает на прямую дорогу до Цхинвали, которая идет мимо грузинских сел, но зато короче объездной Зарской в несколько раз.
Грузинские села, которые выглядят куда богаче осетинских, пострадали очень жестоко. Людей на улицах не видно, большинство зданий, особенно в ближайшем к столице Тамарашени, выгорели дотла.
«Из-за этих сел осетинам житья не было», - не скрывают удовлетворения от увиденной картины добровольцы. Некоторые дома еще тлеют, магазины разграблены, российские солдаты, мимо которых мы следуем, спрыгивают с танков и набирают в грузинских садах яблоки.
В самом Цхинвали, где мы оказываемся пару часов спустя, нет ни электричества, ни газа, ни воды, ни еды, только иногда хлеб и воду раздают на улицах.
Говорить, что город стерт с лица земли, конечно, преувеличение, однако найти целое здание практически невозможно.
В каждом здании выбиты стекла. Множество домов, особенно многоквартирные, выгорели изнутри, стены изрешечены пулями, а кое-где зияют дыры от прямых танковых и ракетных попаданий.
Напротив университета, от которого остался один фасад, живет отставной полковник Сергей Шурпаев. Его одноэтажный дом миновали и ракеты, и танки, и минометы, и сейчас он слушает транзистор и ругает на чем свет стоит Грузию. «Грузия без Южной Осетии и Абхазии никому не нужна, поэтому Саакашвили и мечет икру!» - отплевывается он.
Бывший вояка рассказывает мне историю про погребенных заживо осетин еще в прошлую войну. Подобные истории я слышал по обе стороны границы уже тысячу раз. Про новую войну осетины пока не придумали, но можно не сомневаться, что недостатка не будет.
Восьмиэтажная гостиница «Алан» тоже разрушена, в один из номеров попал снаряд, и в здании зияет огромная дыра. Сейчас там ночуют ополченцы, рядом автовокзал, откуда эвакуируют беженцев. Со знакомым фотографом поднимаемся на крышу гостинцы - отсюда отличный обзор. Видно, как с севера на юг по разрушенному войной городу тянутся российские войска, с соседних гор ведется прицельный обстрел грузинской территории - вдалеке на юге поднимается дым. Едва не задевая антенны, над нами проносится вертолет.
Пока мы любуемся видом, на коллегу из ИТАР-ТАСС, отдыхающего на ступеньках гостиницы, нападают добровольцы. Кто-то даже ударил его «калашниковым» по шее.
У другого - корреспондента The New Times - отнимают фотоаппарат. Оказывается, какой-то безумный старик дал на них наводку как на грузинских пособников.
От расправы спасала журналистов женщина, неожиданно поручившаяся за них. Инцидент исчерпан, журналисты получили свои извинения, а в качестве жеста доброй воли ополченцы предлагают им машину с водителем. Он должен показать им город, чтобы те сказали правду.
Первым делом едем в больницу, которую грузинский огонь тоже не пощадил. Стекла выбиты, все стены в отметинах от пуль. Около одноэтажного морга бои шли уже врукопашную, рассказывает дежурная врач Валентина Захарова. У входа в домик стоят гробы, на полу в самом морге четыре трупа, над которыми роятся мухи.
В тетради у Захаровой 217 фамилий. Это раненые, 22 из них скончались. Но большинство раненых и убитых сюда попросту не привозили, рассказывает она, накануне всех пациентов переправили во Владикавказ.
«В воскресенье привезли миротворцев. Шестнадцать тяжелораненых, четверо погибших. У всех разворочены мошонки, одному в упор выстрелили в глаз», - вспоминает ужасы войны дежурная. Она показывает подвал, где еще недавно лечили больных. Прямо на земляном полу рядом с канализационной трубой операционная.
Ближе к закату обстановка в Цхинвали накаляется. Водитель Инал привозит нас на стареньком «козле» к южной окраине города. Пока едешь, хорошо видно, как именно шло наступление грузинских войск в начале конфликта. На улице Героев лежат тела пяти солдат, кое-как прикрытые целлофановыми пакетами. Трудно определить, какой армии принадлежат обезображенные трупы, но, по логике вещей, миротворцы и осетины своих уже давно забрали. Значит, это грузины.
Миротворец в штабе, с которым мы познакомились чуть позже, говорит, что в воскресенье забрали с улиц последних осетин и русских. «Грузин пускай хоронит Красный Крест», - пожимает он плечами.
Хотя питьевой воды в городе нет и не предвидится, в южных кварталах настоящее наводнение, природу которого никто объяснить не может. Поговаривают, что грузины разрушили плотины, чтобы потопить всех скрывающихся в подвалах.
На окраине много сгоревшей техники. Если на улице Героев стоит мертвый грузинский танк, то на улице Герцена - три уничтоженных БМП миротворцев. «Эти БМП даже выстрелить не успели, а трупы только вчера увезли», - говорит женщина, которая и сейчас живет на родной улице. Старик из другого дома ведет нас показывать упавший во дворе его дома снаряд. Вдосталь пожаловавшись, он наливает нам чачи, мы закусываем огурцом и сыром. Кроме сорванного дикого ореха, это вся наша пища на сегодня.
Дальше нас ждет самая окраина.
Там сразу четыре уничтоженных БМП миротворцев, их подбили грузинские танки в первые же часы войны.
«БМП выдвинулись навстречу наступлению, и их сразу же спалили. Что могут БМП против танков», - говорит Аслан, который живет в последнем доме на дороге. В эту ночь, как и во все предыдущие, он будет ждать новой атаки грузин.
Там же мы встречаем потерявшихся в Южной Осетии журналистов Вячеслава Кочеткова из журнала «Эксперт» и его коллегу Игоря Найденова из «Русского Newsweek». Они добрались до Цхинвали из контролировавшегося грузинами Гори, перейдя линию фронта с поднятыми руками.
В расположении верхнего батальона миротворцев перед нами предстают полностью выгоревшие казармы и несколько подбитых российских танков и БМП. Грузины, ворвавшиеся в штаб, всех перебили, начинают рассказывать нам ополченцы. В этот момент слышится звук передвигающейся бронетехники и автоматная стрельба, и ставка миротворцев сразу же превращается в разворошенный улей.
Пьяный ополченец подходит к нашему водителю и, угрожая автоматом, требует, чтобы тот оставался на месте и ждал раненых миротворцев. «Москва нас бросила, поэтому я всех этих журналистов на х.. положу из «калаша», никуда не уезжай, брат», - орет он. Инал не слушается, и, улучив момент, мы отправляемся обратно в центр города.
Над Цхинвали клубится дым, здание универмага, около которого мы останавливаемся, объято огнем. Как раз из Москвы пишут, что грузины вновь обстреливают Цхинвали. Судя по всему, это все-таки пожар, хотя один из солдат и твердит, что в универмаг попал снаряд.
Над нами пролетает вереница боевых вертолетов. Они идут на север, на Джаву, где были обстреляны машины с беженцами. В сгущающихся сумерках мы вновь добираемся до штаба миротворцев. На соседней площади стоят два подбитых грузинских танка: тут модное место для прямых включений московских тележурналистов. Штаб миротворцев - единственное место в Цхинвали, где горит свет: работает генератор.
Журналисты заряжают телефоны и аккумуляторы фотоаппаратов, обсуждая последние новости. Затем разбредаются в ночь, кто куда. Слышится стрельба, то далекая, то близкая. Всю ночь по дороге идет российская бронетехника и грузовики, мешая спать. Вдалеке разрывали воздух артиллерийские установки, обстреливавшие юг. В Цхинвали выдалась первая по-настоящему спокойная ночь.