20.08.2008
Константин Ремчуков, Владелец «независимой Газеты», - Специально Для «профиля». Когда делаешь что хочешь, получаешь, чего не хочешь.
Планировал писать о впечатлениях лета, но внезапно началась война в Южной Осетии, и ни о чем другом в последние дни думать не хотелось.
Война закончилась, а последствия ее пока даже трудно себе представить.
Главный замысел Саакашвили, судя по всему, состоял в том, чтобы превратить Россию из миротворца в сторону конфликта. Россия была над конфликтом, мандат имела надежный - броню, а грузинскому президенту это не нравилось. И он решил пойти на провокацию. То, что это была провокация, для меня вполне очевидно: слишком много швов оставлено на сценарии, подготовленном в Тбилиси.
На следующее утро после начала массированного артиллерийского обстрела Цхинвали в Financial Times и International Herald Tribune я с удивлением прочитал заголовки о том, что Саакашвили призывает стороны к прекращению огня. Так как Саакашвили сделал эти заявления накануне, до начала атаки на Цхинвали, то очевидно, что эти публикации - часть заранее подготовленного плана PR-прикрытия своих действий. В самом деле, в день, когда все телеканалы показывают кадры с горящими танками из Южной Осетии, позиция Грузии предельно ясна: прекратить огонь!
С первых же часов конфликта мы столкнулись с войной слов и терминов, описывавших происходящее. Владимир Путин, Сергей Лавров и Виталий Чуркин активно использовали термины «геноцид» и «гуманитарная катастрофа» для характеристики происходящего; в этом же ключе велись телевизионные репортажи по российскому телевидению. Саакашвили и руководитель грузинского Совбеза Ломая говорили об «эскалации агрессии» со стороны России. Ломая заявил, что «эскалация агрессии России продолжается с использованием оружия в беспрецедентном масштабе».
Как стало известно позже, в телефонном разговоре Кондолиза Райс попросила Сергея Лаврова не использовать слово «геноцид». Однако через два дня уже из Тбилиси заговорили о «геноциде грузинского народа».
В целом руководство США использовало лексику, аналогичную грузинской. Дж. Буш в Пекине назвал происходящее «опасной эскалацией конфликта». Помощник секретаря по вопросам национальной безопасности Дж. Джеффри был еще более похожим на грузинских коллег. Он заявил: «Мы дали ясно понять русским, что если непропорциональная и опасная эскалация со стороны России продолжится, то это будет иметь существенное долгосрочное воздействие на отношения США и России». Он также призвал Россию отнестись благосклонно к выводу грузинских войск из Южной Осетии. Джеффри характеризовал российские обвинения в геноциде как «громкие, но недостаточно обоснованные».
Наши действия и напор продемонстрировали то, что Россия очень быстро сообразила: Саакашвили ошибся, и надо конвертировать его промах в серьезные и долгосрочные преимущества в своем противостоянии с ним. Скорее всего, у наших руководителей была достаточно достоверная информация о том, что США не давали санкцию на атаку Цхинвали. Более того, как выясняется сейчас, еще 9 июля, во время визита в Тбилиси Кондолиза Райс недвусмысленно предупредила грузинского лидера о недопустимости ввязывания в военный конфликт с Россией. Белый дом удивился, что его рекомендацию проигнорировали.
С другой стороны, совершенно очевидно, что Грузия охрабрела на фоне исключительного внимания к себе со стороны руководства США. Здесь и американские военные советники, и инструкторы, и совместные учения и маневры, и попытка ускоренного приема в НАТО, и восхваление грузинской демократии, «самой демократичной демократии» на Кавказе, громкая поддержка территориальной целостности страны. Саакашвили очень гордился, что грузинский контингент в Ираке - третий по численности после американского и британского. Голова шла кругом от ощущения собственной важности. Как написала позже «Нью-Йорк таймс»: «Грузины решили, что лучше просить прощения после, чем разрешения до. Это было их собственное решение. Они знали, что мы скажем «нет».
Россия очень быстро начала трактовать события в Южной Осетии в логике «косовской уникальности». Западные лидеры в свое время объясняли Путину и Лаврову, почему признание Косово не будет носить прецедентный характер: нигде (в других спорных ситуациях) не было геноцида, который делает невозможным совместное проживание косоваров и сербов. Теперь такое можно будет сказать и про абхазов и осетин: они не простят Грузии геноцид своих народов.
В результате своей безумной авантюры Саакашвили утратил в глазах нашего руководства легитимность. Как американцы в свое время отказались вести переговоры с лидерами ХАМАС, несмотря на победу последних на всеобщих выборах в Палестине, так и Кремль отказывается говорить с «преступником, место которому на скамье подсудимых».
Скорее всего, в результате непродуманных действий Грузия утратила окончательно шансы на сохранение в своем составе Южной Осетии и Абхазии. А хотела совсем иного. Так часто бывает: когда делаешь что хочешь, получаешь, чего и не хочешь. Прошу считать эту фразу моим вкладом в сборник поговорок русского народа.