21.08.2008
Виталий Лейбин. Выиграть мир.
Ввязаться в войну легче, чем из нее выйти и установить мир. Поэтому некоторые политические решения весят не меньше, чем военная победа и успехи международной дипломатии. К таковым можно отнести заявления Дмитрия Медведева 12 августа о прекращении боевых действий и начале вывода войск, а также попытки борьбы с мародерством в Грузии и прямое указание российского президента МВД России не допустить преследования иностранцев (то есть прежде всего грузин).
Остановить наступающую армию всегда сложно, особенно когда окончательный разгром армии противника так близок. Еще сложнее остановить месть за гибель мирных жителей, за погибших боевых товарищей. Механизм раскручивания бойни во всех войнах одинаков: боль и гнев порождают новое насилие. Россия впервые после распада СССР не только одержала быструю военную победу, но и сумела отчасти локализовать ее страшные последствия, не допустить продолжения кровопролития.
Писать это было бы совсем легко, если бы не погибшие в результате бомбежек мирные жители Гори и других грузинских городов. Но не мы начали войну — Россию в нее втянули, а «чистых» войн не бывает. Война всегда абсурдна и жестока. Но нам удалось избежать самой страшной разновидности войны — тотальной.
Весь ХХ век прошел под знаком тотальных войн. В Первую мировую впервые воевали не армии, а целые народы и нации и воинственный национализм стал более сильным оружием, чем пушки. Этот ужас достиг максимального размаха в Великую Отечественную, после окончания которой казалось, что войн на уничтожение больше не будет. Сегодня, когда развитые государства решаются начать войну, они всегда рассчитывают, что она будет во всех смыслах локальной — направленной не против народа, а против «режима», не на уничтожение населения, а на подрыв власти, и вестись будет не ковровыми бомбардировками, а точечными ударами.
Однако и в наше время всегда есть риск скатиться к тотальной войне, когда вооруженные люди с обеих сторон уже считают своим врагом целый народ, и тогда массово гибнет или изгоняется мирное население. «Точечная» война в Ираке уже унесла миллион жизней. Фактически тотальными были войны Грузии в Абхазии и Южной Осетии в начале 90?х, войны в Карабахе и в Чечне. Тотальной войной могла бы стать и последняя военная авантюра Грузии в Южной Осетии, если бы не вмешалась Россия.
Но даже если считать, что мы научились искусству локальных войн, мира у наших границ это не гарантирует. Поэтому главное, чему нам еще предстоит научиться, — это строить мир. А это значит строить эффективную и стабильную власть. Мы пока этого не умеем: пока шла война в Южной Осетии, на российском Кавказе, в Ингушетии, были случаи нападения боевиков на армию; оттуда регулярно приходят сводки о жестоком насилии; в республике фактически отсутствует гражданская власть.
Но если мы не сумеем помочь народам Южной Осетии и Абхазии построить эффективные правительства и хоть как-то снизить коррупцию, наша денежная помощь этим республикам уйдет в песок и военная победа будет подорвана «плохим миром». Пока мы недостаточно эффективны в деле построения мирной жизни, у наших заклятых друзей в США остается уверенность в том, что Россия слаба. А значит, можно и дальше проверять нас на прочность «цветными революциями» и провокациями военных конфликтов у наших границ.
Это сейчас главная линия фронта.