21.08.2008
Сергей Мулин. Пальба в неформальной обстановке. Россия ввела войска в Грузию без санкции не только ООН, но и собственного парламента.
Условия и порядок объявления войны и применения силы детально регламентируются национальным законодательством и международным правом. Однако Россия не сумела обеспечить «юридическое сопровождение» своих военнослужащих и ополченцев, воюющих с Грузией, ни на национальном, ни на международном уровне.
Статус российских солдат, входивших в состав международных сил СНГ по поддержанию мира в Южной Осетии, был четко определен. Однако после втягивания в активный конфликт подразделений 58-й армии, а также ополченцев, возникли сомнения в законности пребывания за границей России военнослужащих, не входящих в миротворческий контингент.
В демократических государствах вопросы войны и мира традиционно относятся к полномочиям парламента. В ряде стран предусмотрена прямая подотчетность в этих вопросах правительства депутатам, проводятся дебаты о дипломатии. В логике российской Конституции вопросы войны и мира, а также военные операции за рубежом — это разделенная между главой государства и парламентом компетенция. Однако за время официально не объявленной войны ни одна из палат российского парламента ни разу не собралась вместе, чтобы что-то решить, а президент почему-то не счел нужным попросить разрешения парламента на отпор «грузинской агрессии».
Международное право признает достаточным поводом для объявления войны любое применение силы, нарушающее Устав ООН. Основанием для введения в России военного положения (статья 87 Конституции) является агрессия против России или непосредственная угроза агрессии. Федеральный конституционный закон 2002 года «О военном положении» конкретизирует это понятие. Агрессия — это вторжение или нападение иностранных военных на российскую территорию, ее оккупация или аннексия, блокада портов или берегов, бомбардировка территории или применение иностранными военными против России любого оружия, нападение на наших солдат независимо от места их дислокации, отправка иностранным государством «вооруженных банд, групп, иррегулярных сил или наемников» либо, например, предоставление третьей стороне своей территории как плацдарма для нападения на нашу страну.
Обычный порядок прохождения закона таков: Госдума, затем Совет Федерации, следом президент. Если речь идет об объявлении войны или использовании армии за рубежом, законопроект должен пройти обратный путь. Президент объявляет общую или частичную мобилизацию, издает указ (текст немедленно публикуют СМИ и официальные органы) о введении военного положения на территории страны или в ее отдельных местностях и незамедлительно сообщает об этом Совету Федерации и Госдуме. Далее президент отдает приказ войскам о ведении военных действий, вводит в действие нормативные акты военного времени и формирует органы исполнительной власти в их «военном варианте», а также уведомляет ООН и Совет Европы о временном ограничении гражданских прав (например, свободы слова или собраний).
Президентский указ утверждается Советом Федерации. Верхняя палата парламента должна санкционировать (или отвергнуть) решение об объявлении войны в течение 48 часов, если тому не препятствуют «чрезвычайные и непредотвратимые» обстоятельства (тогда вопрос может быть рассмотрен с опозданием). Решение об утверждении указа принимается большинством голосов (всего сенаторов сто семьдесят восемь). Если указ не был утвержден (например, президенту не удалось договориться с сенатом, а это почти невероятно), то указ прекращает действие. Примерно так же решается вопрос об использовании вооруженных сил за пределами России.
Хотя правовая система у нас не является прецедентной, в обеих чеченских кампаниях российское руководство обошлось даже без введения режима чрезвычайного положения. ЧП вводилось в Москве в октябре 1993 года, но это было еще до принятия действующей Конституции, и к практике задействования Советом Федерации своих полномочий отношения не имело. Верхняя палата лишь однажды, 7 июля 2006 года, разрешала тогдашнему президенту «использовать формирования Вооруженных сил Российской Федерации и подразделения специального назначения за пределами территории РФ в целях пресечения международной террористической деятельности против РФ либо против граждан РФ или лиц без гражданства, постоянно проживающих на территории РФ». Срок своего согласия на применение силы за рубежом сенаторы предусмотрительно не ограничили: «Вступает в силу со дня его принятия и действует на период решения задач устранения угрозы».
В пресс-службе Совета Федерации нам разъяснили, что события в Южной Осетии и Абхазии точно не подпадают под действие того, давнего уже постановления № 219-СФ. Получая добро от сенаторов, представитель президента объяснил, что в операциях будут участвовать спецподразделения ГРУ Генштаба, то есть военные, и, стало быть, без разрешения Совета Федерации обойтись нельзя. О частях 58-й армии и Черноморском флоте тогда речи не было.
Итак, в отличие от миротворцев о юридическом обосновании пребывания в Грузии российских военных никто не позаботился. Эта неурегулированность помимо сомнений в законности российских бомбежек вызывает много вопросов. Например, статус пленных. Ведь международные конвенции о «праве войны» действуют тогда, когда война была официально объявлена, а «операция по принуждению к миру» санкционирована Советом Безопасности ООН. Одобрения же Совбеза, напомним, Россия добиться так и не смогла.