25.08.2008
Владимир Милов. Топор войны и трубы мира. Интеграция России в мировую экономику откладывается.
Происходящее должно предельно не нравиться президенту Дмитрию Медведеву. Ему пришлось заниматься тяжелой работой по исправлению ситуации, по выходу из конфликта, который инициировал не он.
О своем видении противоречий в российских верхах и об экономических последствиях российско-грузинского конфликта «Новой» рассказал президент Института энергетической политики и независимый политик Владимир Милов.
О подоплеке войны
Можно предположить, что война с Грузией была личным проектом Владимира Путина. Это связано с объективными и субъективными причинами. Если говорить о субъективном факторе, то напомню, что «проамерикански настроенный» Эдуард Шеварднадзе был когда-то врагом Кремля, а Михаил Саакашвили пришел к власти при поддержке Владимира Путина. Гостелевидение поначалу сочувственно освещало «революцию роз», первый визит Саакашвили совершил в Москву, Путин помог ему урегулировать ситуацию в Аджарии и отстранить от власти Абашидзе. А потом что-то сломалось - думаю, возник конфликт двух амбициозных людей. В сочетании со специфическим пониманием Путиным и его соратниками геополитических интересов России на Кавказе это и привело к нарастающему противостоянию России и Грузии.
Есть и другая важная подоплека готовности России к конфликту с Грузией (отметим, что есть много различных мотивов воинственного поведения со стороны Грузии, но не об этом сейчас речь). Судя по публичным выступлениям, премьер Владимир Путин испытывает колоссальный комплекс из-за того, что ему пришлось отойти на второй план. Похоже, что Путин, ставший президентом России на волне военных настроений, решил повторить этот трюк для восстановления своего безусловного первенства. К тому же в России идея восстановления геополитической мощи приветствуется, а Саакашвили, «агент чуждого влияния», крайне непопулярен.
Следует обратить внимание и на то, что в последнее время «старые силовики» путинского призыва (Виктор Иванов, Николай Патрушев, Виктор Черкесов и другие) потеряли свое влияние. Я думаю, что Путин формирует новую команду, и, кажется, он сделал ставку на армию. Похоже, Путину удастся укрепить личный авторитет в армии: генералы считают его человеком, от которого на самом деле исходит инициатива грузинской кампании. Он позволил им получить продвижение по службе, награды, повысить статус армии в обществе - ведь мы с 1989 года не вели боевых действий за пределами собственной территории. И формирующаяся сейчас связка Путина и армии, возможно, говорит о том, что он формирует «новую гвардию», которая будет поддерживать его политические позиции.
Происходящее должно предельно не нравиться президенту Дмитрию Медведеву. Ему пришлось заниматься тяжелой работой по исправлению ситуации, по выходу из конфликта, который инициировал не он. Заступая на пост, он согласился посидеть в кресле президента страны, где вечная стабильность, экономика растет, где есть огромные золотовалютные резервы и низкий внешний долг, где можно спокойно заниматься такими проектами, как судебная реформа и борьба с коррупцией. А тут конфликт, который изменяет ситуацию в стране и мире и заставляет заниматься несвойственным делом. Я думаю, что после того, как Путин втравил Медведева в серьезный конфликт, отношения между ними должны испортиться. Вероятно, что скоро мы можем увидеть, как от «тандемократии» лидеры перейдут к окончательному решению вопроса, кто главный. Или мы вернемся к господству Путина - или недовольные войной люди (например, руководящие государственным нефтегазовым сектором), ощущающие причиняемый ею ущерб их коммерческим интересам, заставят Медведева взять бразды правления в свои руки.
О последствиях войны
Экономические последствия российско-грузинского конфликта следует разделить на три основные группы.
Во-первых, это прямые военные затраты (например, потери в боевой технике) и возмещение ущерба, причиненного конфликтом (Россия заявила, что собирается финансировать восстановление Южной Осетии). Этот ущерб разные источники оценивают в сумму от 13 до 20 миллиардов рублей. Скорее всего, цифра увеличится (в случае с Чечней сметы в итоге оказались в 2-2,5 раза дороже проектных), и таким образом восстановление Южной Осетии может стоить бюджету около 40 миллиардов рублей (это примерно 1,5 миллиарда долларов). Для нынешней экономики России сумма не критическая, однако этих затрат страна могла избежать, если бы не провалы в нашей политике на Кавказе.
Во-вторых, втягивание России в конфликт негативно отражается на инвестиционном климате внутри страны. Зарубежные инвесторы активно выводят капиталы из России как из нестабильной страны, руководство которой способно ввязаться в военные действия на территории, непосредственно прилегающей к собственной. Армии США и стран Европы воюют далеко от дома. А в нынешнем конфликте сохраняется угроза прямых ударов по территории России. При этом порты Новороссийск и Туапсе, находящиеся вблизи зоны конфликта, - ключевые узлы российского экспорта нефти, а олимпийский Сочи находится всего в 30 километрах от возможной зоны боевых действий - все это не способствует коммерческой активности.
Непосредственный военный риск для инвесторов сочетается с иррациональным в целом поведением властей, инициировавших дело «Мечела» и ТНК-ВР. Регуляторные институты используются как инструмент в борьбе за собственность. Дмитрий Медведев рассуждает о правовом нигилизме, но ведь инвесторы, оценивая ситуацию целиком, видят, что российское руководство не уважает законы и международные соглашения: в случае с Грузией оно не выполнило даже положение Конституции, требующее получить согласие Совета Федерации на использование вооруженных сил за пределами России. Инвесторы предпочитают не иметь дела с агрессивными властями, которые не уважают закон и готовы нарушить правила, чтобы достичь каких-то краткосрочных целей. Это уже привело к тому, что золотовалютные резервы Центробанка уменьшились за две недели на 16 с лишним миллиардов долларов. Возможно, эти деньги потратили на поддержание рубля. Индекс РТС обвалился: 60-70% акций, обращающихся на российском рынке, принадлежат иностранным инвестиционным фондам.
Третье следствие - проблемы с интеграцией России в глобальную экономику. Власти считали укрепление позиций российских компаний в мире и покупку ими зарубежных активов одной из своих стратегических целей. Теперь нам стоит ждать холодного душа. Европейская энергетическая комиссия в сентябре 2007 года представила третий пакет инициатив, связанных с реформой рынка электроэнергии и газа. Предлагалась, в частности, «антигазпромовская поправка», ограничивающая возможность покупки европейской стратегической инфраструктуры неевропейскими компаниями. Эта инициатива вызвала тогда много споров. Сейчас эти споры утихли. Особо агрессивно настроены США, поэтому, думаю, «Газпрому» не видать как своих ушей долей в газопроводе на Аляске и терминалов по приему сжиженного газа.
Оценить масштаб будущих финансовых проблем сложно, но если бы нашим компаниям позволили беспрепятственно приобретать активы, прежде всего в Евросоюзе и США, то из доморощенных структур они превратились бы в глобальные корпорации, управляющие собственностью по всему миру. Но, похоже, конкурентоспособных компаний на базе российских предприятий нам не дадут создать, и может случиться так, что в будущем, в отличие от Китая, США или Европы, Россия не сможет укреплять экономику за счет зарубежных активов.
Конечно, холодной войны не будет, совместные экономические проекты будут развиваться (возможно, тот же «Северный поток»), однако масштаб сотрудничества сократится. Это может привести к превращению России в изолированный анклав советского образца, живущий товарно-сырьевым обменом (нефть и газ в обмен на потребительские товары), без перспектив качественной интеграции в мировую экономику. Кстати, Минэкономразвития признает «сырьевой сценарий» вполне реалистичным.