28.08.2008
Андрей Липский. Хотим мира. Или полмира? Российские войска устали играть в миротворцев.
Россия начала реализацию договоренностей, достигнутых в ходе переговоров Медведев - Саркози, но, как обычно, сделала это по своим собственным лекалам. Вывод войск не привел к оставлению территории так называемой ядровой Грузии: были созданы «буферные зоны безопасности», оказавшиеся за пределами Абхазии и Южной Осетии. Все это, а также признание Россией независимости этих непризнанных республик ведет к самому серьезному со времен холодной войны кризису в отношениях между Россией и окружающим миром. О военных аспектах сложившейся ситуации, а также о стратегической цене признания Россией Абхазии и Южной Осетии беседуем с профессором Александром ШАРАВИНЫМ, директором Института политического и военного анализа, действительным членом Академии военных наук.
- Какие российские войска остаются сегодня на территории Грузии?
- Это практически те же силы, что были до конфликта, то есть около 500 военнослужащих по обе стороны грузино-осетинской границы и чуть более 2 тысяч в Абхазии. Каким образом расположены эти войска, формально пребывающие в статусе миротворцев? В Осетии, например, это две линии стационарных постов с вырытыми окопами, кое-где траншеями, которые разделяют территории Южной Осетии и собственно Грузии. Эти линии проходят как с внутренней стороны этого раздела, так и с ее внешней стороны. Какую логику применило наше военное руководство, чтобы вроде как не нарушать мандата миротворческих сил? Они сказали, что раз грузинская сторона себя скомпрометировала и не может более выступать в роли миротворца, значит, соответственно, то, что было занято грузинскими миротворцами, мы сами и займем. Таким образом, получается, что над Южной Осетией установлен полный контроль местного руководства и российских военных, выступающих в роли единственных миротворцев, - никаких осетинских и грузинских миротворцев уже нет.
Похожая ситуация и в Абхазии. Там по сравнению с прошлым изменилось то, что теперь полностью занято Кодорское ущелье. Кроме выдвинутых в глубь территории Грузии постов в так называемой буферной зоне Россия также разместила своих миротворцев в пункте дислокации в районе Поти, где раньше располагалось подразделение грузинских миротворцев. И поскольку, мол, они там были, но теперь их миссия невозможна (смотреть выше), значит, улицы и порт Поти будут патрулировать российские военнослужащие.
Насколько все это законно и обоснованно, у меня лично большие сомнения. Отсылки к мандату Сочинских (Дагомысских) соглашений сомнительны, потому что ход событий их перечеркнул. Теперь нужны новые договоренности и соглашения. Но для этого нужны новые переговоры. Правда, международные наблюдатели там уже есть - это финские военнослужащие, и российские миротворцы с ними взаимодействуют.
- Создание так называемых буферных зон, захватывающих часть территории собственно Грузии, вызывает вполне обоснованные претензии западных государств, утверждающих, что Россия не выполняет условия соглашения Медведев - Саркози. А в чем военный смысл этих зон?
- На самом деле с военно-технической точки зрения, если абстрагироваться от политической составляющей, это значит многое. Несмотря на то что миротворческие посты редки и малочисленны, они играют роль выдвинутой вперед обороны, которая позволяет предотвратить любые внезапные удары со стороны Грузии по Южной Осетии и Абхазии - типа того, что состоялся в ночь на 8 августа. То есть это снятие эффекта внезапного нападения, а также контроль за портом Поти, который был базой военно-морских сил Грузии и через который планировалась западная помощь этой стране, в том числе и помощь вооружениями и военной техникой. Неслучайным мне кажется, что первый же американский корабль, направленный в Грузию, зашел не в Поти, а в Батуми - боялись дополнительно обострить ситуацию и вступить в случайный конфликт с российскими военнослужащими.
- Какова роль американских военных советников в Грузии?
- Там есть советники разных категорий. Одни учат грузинскую армию, как действовать в бою непосредственно в тактическом звене. Другие учат штабному искусству - оперативному и стратегическому планированию. Там, кстати, есть не только американские советники, но и военные консультанты из других стран, в частности из Израиля. Однако это в основном военные запаса, а потому Израиль как государство за них ответственность нести не может - это на сегодня гражданские люди. А США представляют действующие офицеры и сержанты.
- Многие считают, что признание Россией Абхазии и Южной Осетии сделано для того, чтобы легализовать российское военное присутствие в этих регионах без всякого статуса миротворцев, то есть напрямую - через соглашения о военном сотрудничестве и создание там военных баз. А что вы скажете на это?
- Я думаю, что это именно так. Главный смысл признания Южной Осетии и Абхазии - это возможность заключения соглашений о военном сотрудничестве, чтобы затем разместить свои войска и военные базы на территории этих республик. Признание территориальной целостности Грузии такой возможности не предоставляет.
Сделаю небольшое отступление. Когда Саакашвили только пришел к власти, я несколько раз выступал по грузинскому радио и телевидению и говорил, что есть все шансы наладить нормальные отношения между Грузией и Россией, начав с чистого листа. Я им тогда говорил, что с точки зрения мировой истории геополитики между враждебными государствами граница не может проходить по горному хребту - она обязательно должна быть с него сдвинута. При этом я не задавал им вопрос, куда она, по их мнению, в этом конкретном случае может быть сдвинута. Если отношения будут нормальными, если Грузия будет выстраивать дружественную России и взвешенную внешнюю политику, то Россия не только не будет проявлять никакой агрессивности, но и отдаст Грузии все вооружения, которые там были размещены, потому что их гораздо выгоднее оставить на месте, а не мучиться с вывозом. Поначалу отношения шли более или менее нормально, но потом произошел обвал. Есть много интерпретаций, почему это случилось - может быть, из-за каких-то личных ссор между президентами, каких-то психологических моментов. Главное, что эта вероятная личная ссора переросла в международный конфликт, который развивался как снежный ком. И сегодня мы видим, как от обычной словесной перепалки мы перешли к настоящей войне. Когда и как эта война закончится, мы не знаем. Но видим, что мой прогноз, к сожалению, оправдался: пограничная линия, по сути, сдвинута с Кавказского хребта, она пошла на юг.
- А зачем нам военные базы и войска в Южной Осетии и Абхазии ценою катастрофического ухудшения отношений практически со всем окружающим миром? Включая и Китай, который вряд ли поддержит наделение независимым статусом сепаратистов, имея свои проблемы с Тибетом и другими национальными анклавами?
- Если отбросить большую политику, международное право, мораль и международную этику, а посмотреть на все циничным, холодным взглядом с сугубо военной стороны, то приобретаем мы вроде бы много. Мы имеем плацдарм в Закавказье, который через Рокский тоннель связан с нашим Северным Кавказом. Мы имеем абхазское побережье, на котором можно развернуть новые пункты базирования нашего флота после 2017 года (если придется оставить Крым).
А теперь посмотрим, что за это придется заплатить. Достаточно взглянуть на индексы наших бирж, чтобы понять, что все рушится со страшной силой - с начала года мы уже потеряли 30% стоимости своих активов. И чтобы восстановить хотя бы тот уровень, который был на начало года, потребуется как минимум год. А индекс продолжает рушиться, и никто не знает, что будет дальше - это десятки миллиардов долларов, это обвал нашей экономики. Но мало этого - хотим того или нет, но мы оказываемся в очень серьезной международной изоляции. Один из наиболее опасных признаков - это позиция Китая. Мы в последнее время привыкли говорить, что это наш друг и союзник. Были у нас даже такие безрассудные горячие головы, которые говорили, что нам надо заключить с Китаем военно-политический союз, чтобы разделить зоны влияния в океане, и что если мы с ними начнем делить мировые ресурсы, то американцы отдыхают… Похоже, все пойдет совсем в другую сторону. И я не исключаю, что складывающуюся ситуацию Китай использует, вступив в определенный союз с теми же США. И тогда мы оказываемся в плачевной ситуации без мощных партнеров, но с большим числом вероятных противников. Если мы придем к этому в результате нынешнего кризиса, то тактические выигрыши, о которых шла речь, никак не смогут компенсировать огромный стратегический проигрыш.