29.08.2008
Майкл Мойнихен (Michael C. Moynihan), Эндрю Майер (Andrew Meier). Может ли цивилизованный мир цивилизовать Россию? Так как же может сегодня Запад попробовать сдержать худшие инстинкты Путина? ("Los Angeles Times", США).
Эндрю Майер считает, что худшие из инстинктов Путина можно обуздать, выведя Россию на мировую арену. Майкл Мойнихен выражает скептицизм относительно того, что членство в ВТО может отразиться на поведении Москвы.
Сегодняшний вопрос: Россия состоит в 'большой восьмерке', но не во Всемирной торговой организации. Должно ли членство в этих организациях определять поведение России? Ранее Майер и Мойнихен обсуждали расширение НАТО на восток и вопрос о том, насколько Россия хочет контролировать бывшие советские республики.
Точка зрения Эндрю Майера: Как смягчить агрессивность Путина
Майкл, поскольку вчера вечером все в Лос-Анджелесе и Вашингтоне, по-видимому, смотрели игру 'Доджерс
Начнем с викторины. Как Владимиру Путину, не особо успешному офицеру КГБ, пиком зарубежной карьеры которого стал Дрезден (где, по всем имеющимся сведениям, он всего лишь обслуживал агентов 'Штази' и пил восточногерманское пиво, набрав 20 фунтов [9 кг]), удалось стать величайшим лидером России после Сталина? Вот варианты ответа:
А. Он был юристом, получившим образование в СССР. Его врожденный талант и латентные способности к лидерству сдерживались гласностью, перестройкой и свободой рынка, появившейся в постсоветскую эпоху. Для того, чтобы они расцвели, нужен был благоприятный момент - скажем, убийство бесчисленных тысяч людей в Чечне.
В. Цена сибирской нефти удивила всех - от Баку до Хьюстона, поскольку за десять лет выросла с 10 до 140 долларов за баррель.
С. Западные лидеры охотно раскрыли свои объятья новому воплощению славянского бума из Кремля.
Большинство скажет, что очевидные ответы - это А и В. Но думаю, Майкл, что, если вы уделите мне еще пару минут внимания, то увидите, что ответ С столь же убедителен. И вы увидите, почему, как это ни странно, я говорю: впустите русских.
Путин, несмотря на свою поразительную и историческую профессиональную эволюцию, остается хулиганом. Почитайте его 'мемуары' от первого лица. Все на месте: и трудное детство, и его инстинктивный выбор самого уязвимого места для удара, и страсть маленького человека к агрессии и ностальгия, с которой он вспоминает порядок, который царил в Ленинграде в годы недолгого, но славного правления Юрия Андропова.
Я был знаком с российской 'братвой', включая питерского крестного отца Владимира Кумарина. А многие санкт-петербургские 'авторитеты', как называют главарей преступных структур, знали Путина с начала 1990-х годов, когда он управлял иностранными инвестициями, поступавшими в город. 'Путин - один из нас', - говаривали они. Он ведет переговоры, он заключает сделки, он говорит по-нашему.
Вот лишь несколько путинских перлов на языке шпаны. Первый случай произошел в Брюсселе в 2002 г. на саммите лидеров Европейского Союза. Тогда журналист французской газеты Le Monde осмелился задать вопрос о кровавой бане в Чечне. Путин ответил не раздумывая, да так, что его переводчик покраснел: 'Если вы готовы стать самым радикальным исламистом и готовы сделать себе обрезание, приглашаю вас в Москву. У нас многоконфессиональная страна, у нас есть специалисты и по этому "вопросу". Я порекомендую сделать операцию таким образом, чтобы у вас уже ничего не выросло".
На другом саммите ЕС, состоявшемся в Финляндии в 2006 г., некий гражданин, не принадлежащий к электорату Путина, задал по своей наивности серьезный вопрос: на этот раз, о росте организованной преступности в его стране. В ответ Путин сделал меткий выстрел в сторону тогдашнего премьер-министра Италии Романо Проди: 'Мафия - не русское слово'.
Эти моменты, в отличие от позорных ляпов Бориса Ельцина, не были грубыми оплошностями. Вспоминая подобные моменты, происходившие на мировой арене - там, где Путину так хотелось быть, и где его каждый раз встречали с такой теплотой - полезно обращать внимание на реакцию Запада. Каждый раз европейские лидеры в ответ молчали. А президент Буш? Его слишком часто захватывали врасплох - всех случаев здесь и не перескажешь.
Так как же может сегодня Запад попробовать сдержать худшие инстинкты Путина? Точно так же, как он помог ему стать лидером мирового класса: расширить сферу сотрудничества между Востоком и Западом и приглашать русских в свои институты. Номинально они состоят в 'большой восьмерке', хотя половина мира по-прежнему называет ее 'семеркой'. Но им бы очень хотелось вступить в ВТО и ряд других клубов высшей лиги. Повлияет ли вступление на поведение русских? Конечно.
У ВТО, как и у Олимпийских игр, есть правила. А правила обычно оказывают благотворное воздействие - особенно, на вчерашних подростков с небольшим жизненным (и профессиональным) опытом, неожиданно унаследовавших огромное состояние. Взгляните на то, что творится на Кавказе. К чему привели все жесткие речи о сохранении территориальной целостности Грузии? В первую очередь, к потере Абхазии и Южной Осетии, и почти наверняка к началу конца президентства Михаила Саакашвили. Но самое главное, что бахвальство Буша и компании обнажило перед миром слабость НАТО - гораздо быстрее, чем это могло бы выйти у Путина и его друзей по КГБ.
Так скажите мне, Майкл, как сейчас, когда деятели из Белого дома и избирательных штабов Маккейна и Обамы анализируют варианты дальнейших действий, хоть один минимально адекватный стратег может призывать к противостоянию и изгнанию?
Эндрю Майер - бывший московский корреспондент журнала Time, автор недавно вышедшей книги 'Забытый шпион: американец в сталинской секретной службе' ("The Lost Spy: An American in Stalin's Secret Service")
Точка зрения Майкла Мойнихена: Сдержать Путина будет непросто
Думаю, Эндрю, мы оба согласимся, что изгнание России из 'большой восьмерки' и блокирование этой стране вступления в ВТО, скорее всего, будет контрпродуктивным. Рискну предположить, что даже в случае избрания президентом Маккейна о призывах к таким карательным мерам быстро забудут, как это уже было в прошлом. Вспомните, что, когда в 2001 г. Кремль обезглавил независимый канал НТВ, Washington Post (среди прочих) призывала в своих редакционных статьях гнать Россию из 'восьмерки', и это лишь показывает то, насколько ограниченны наши рычаги, если мы хотим добиться перемен.
В чем мы, Эндрю, расходимся, так это в вопросе о том, возымеет ли членство в таких институтах какой-либо эффект на желание России оказывать влияние на бывшие советские республики или соблюдать демократические нормы у себя дома. Однако я также не против того - в любом случае, в теории - чтобы вступление в такие международные организации зависело от хорошего поведения. В подобных ситуациях у нас ограниченный набор дипломатических инструментов, поэтому убеждать другие страны пригрозить наказанием вместе с нами - это, по меньшей мере, идея, достойная рассмотрения. (За всем ажиотажем вокруг выбора Бараком Обамой кандидата на пост вице-президента остался незамеченным тот факт, что он буквально воспроизвел 'ястребиный' ответ Маккейна Кремлю, призвав 'пересмотреть' заявку России на членство в ВТО).
Кроме того такие действия, как правило, не влекут за собой политических изменений. В 1997 г. было приостановлено членство Белоруссии в Совете Европы - в частности, из-за постоянной фальсификации результатов выборов в пользу диктатора Александра Лукашенко. (Знаю, знаю, Белоруссия - это не экономический или военный гигант, но вы понимаете, что я имею в виду). И хотя этот случай не назовешь исторической аналогией, я не могу не задуматься о том упорстве, с которым американцы сохраняют эмбарго против Кубы, несмотря на то, что эта политика совершенно очевидно не ведет к политическим изменениям. Многие классические либералы когда-то считали, что свободная торговля является ключом к ослаблению авторитарных режимов. Я продолжаю верить в то, что это фундаментальный компонент либерализации, но такие страны, как Китай и Россия, безусловно, оспорили эти тезисы, хотя я по-прежнему считаю, что экономическое взаимодействие эффективнее экономической изоляции.
Как справедливо отмечает пишущий о России корреспондент Economist, путиноненавистник Эдвард Лукас, 'Богатство, недавно обретенное Россией, означает, что возможности внешнего мира по оказанию экономического давления на Кремль минимальны'. А комментарии Владислава Резника, председателя комитета Государственной Думы по финансовому рынку, к сожалению, верны: 'Сегодня мы стали большой экономикой. Нравится это кому-то, или не нравится, но с этим придется считаться'. А любое экономическое давление на Россию окажется палкой о двух концах и, скорее всего, нанесет ущерб экономике США. Как заявил Moscow Times Евгений Федоров, председатель думского комитета по экономической политике и предпринимательству: 'Абсолютно очевидно, что американцы не будут этого делать (предпринимать какие-то санкции), потому что сами пострадают'.
Кроме того, изгнание России из 'большой восьмерки' - это, пользуясь словом бывшего заместителя государственного секретаря Ричарда Холбрука (Richard Holbrooke), 'невозможность', тем более, что такой шаг не может быть совершен без хотя бы молчаливого согласия наших европейских союзников. А как недавно писал бывший комиссар ЕС по внешней политике Крис Паттен (Chris Patten), 'Россия знает, что, когда речь заходит о ведении серьезной внешней и оборонной политики, Европа оказывается храброй только на словах'. Иными словами, если Америка ограничит свои угрозы изгнанием из 'большой восьмерки', чего, как знает Москва, никогда не произойдет, то это лишь ослабит позицию Вашингтона.
ВТО - это несколько другая материя. Вы, Эндрю, справедливо заметили, что Россия 'очень хотела бы' быть приглашенной в ВТО, несмотря на то, что недавно Путин утверждал обратное. Это, по вашим словам, 'конечно' повлияет на поведение России. Я настроен более скептично, сознавая, что распростертые поначалу объятья Запада нисколько не способствовали сдерживанию нелиберальных инстинктов Путина, о чем упоминаете и вы.
Вы также пишете, что членство в ВТО связано с определенными обязательствами, которые, как вы надеетесь, Россия будет выполнять. Но членство в 'большой восьмерке' связано с такими же демократическими обязательствами. Взгляните на первый пункт декларации министров иностранных дел 'большой восьмерки' о верховенстве права, принятой в 2007 г.: 'Мы, министры иностранных дел стран "Группы восьми", подтверждаем, что верховенство права находится в числе основополагающих принципов, на которых мы строим наше партнерство и наши усилия по содействию обеспечению мира, безопасности, демократии и прав человека, а также устойчивого развития во всем мире'. Что ж, продолжая вашу аналогию с бейсболом, Россия выступает в роли забивающего с нулевым средним результатом.
Наконец, важно отметить - и вы сделали это - что Запад помог Путину стать лидером мирового класса. Оглядываясь назад, трудно понять, почему тогда было неясно, какое будущее России олицетворяет Путин, хотя благодаря случаю бывшего канцлера Германии Герхарда Шредера, который перешел на повышение в российский "Газпром", я, кажется, начинаю понимать.
Майкл Мойнихен - ассоциированный редактор журнала Reason
Антон Беспалов, inoСМИ.Ru
Опубликовано на сайте inosmi.ru: 29 августа 2008, 11:26
Оригинал публикации: Can the civilized world civilize Russia?