05.02.2010
Надира Исаева, Артур Мамаев, Хаджимурад Камалов, Магомед Магомедов. Послание президенту
Если последние несколько месяцев дагестанцев мучил вопрос «Кто?», то сегодня на первый план вышел вопрос «Когда?». Когда Дмитрий Медведев наконец выберет одного из пяти кандидатов? «ЧК» предлагает две версии долгих раздумий.
Первая: если бы Дмитрий Медведев хотел сохранить Муху Алиева в должности президента Дагестана, то принял бы решение по его кандидатуре и продлил полномочия ещё месяц или два назад. Не стал бы президент страны держать республику в таком напряжении, которое доводит некоторых дагестанцев до инфаркта и нервного срыва. Получается, не желая видеть президентом Алиева, Медведев опасается преждевременно выдвигать реального кандидата. Ведь выдвиженцу президента РФ пришлось бы до самого своего назначения преодолевать давление со стороны действующей дагестанской бюрократической верхушки и защищаться от вала компромата, который на протяжении всего срока раздумий Медведева распределялся равномерно между всеми кандидатами. К тому же такое «катапультированное» выдвижение чревато шараханьем власти всех уровней: перестройка кадров и новых властных отношений начнётся существенно раньше, чем новый президент вступит в должность, а одни группы влияния начнут истреблять другие. Видимо, поэтому Медведев и предпочёл оттянутое выдвижение, лишая всякого рода местечковых активистов шанса заклевать выдвиженца. Это предположение упрочилось после встречи 11 января Медведева с Алиевым и не последовавшего за этим переназначения Муху Гимбатовича.
Вторая: Медведев не знает, на ком остановить свой выбор, поэтому тянет с выдвижением, изучая ситуацию (скорее всего, не более получаса-часа в неделю) по докладам аналитических отделов администрации президента и прислушиваясь к аргументам кремлёвских лоббистов – каждого в пользу своего подопечного. Но никому в отдельности Дмитрий Анатольевич не может отдать предпочтения, а обречь новичка на саботаж действующей дагестанской бюрократии не решается, особенно когда республику постоянно сотрясают взрывы терактов. Отчёты одних служб в корне противоречат содержательным выводам других. В коррупции, сомнительных связях и сделках обвинены уже все претенденты. Но у одних есть сила для удержания ситуации под контролем, а у других (хоть и более чистых в сравнении с остальными) нет ни силы, ни опорной базы.
Дагестанский народ доведён до состояния нигилистического сопротивления любой власти: любая власть его достала, но дальнейшего материального ухудшения своего положения дагестанцы терпеть не захотят. Есть ли уверенность, что новый сильный (но вороватый) президент не ухудшит положения, а слабый удержит пресловутые кланы в повиновении? Полной уверенности нет. А стать «киндер-сюрпризом» и нести моральную ответственность за провал ой как не хочется. Александр Хлопонин может, конечно, стать громоотводом (провал можно на него свалить), но окончательно репутационный негатив не сгладит и Хлопонин. А Дагестан вдруг возьмёт да и взорвётся. От добра добра не ищут, думает, наверное, Медведев, подожду ещё, подумаю…
Если верна первая версия, то Муху Алиев точно исключён из списка рассматриваемых кандидатов. Если вторая, – то Алиева всё ещё имеют в виду. Впрочем, рассматривают не столько кандидатуру самого Алиева, сколько – Магомеда Магомедова (Смоленский), которого Алиев теперь уже лоббирует на кремлёвском уровне как меньшее для себя зло. Таким образом, наиболее тщательно рассматриваются всего два кандидата, два Магомеда – Абдулаев и Магомедов. Одного продвигает магнат Сулейман Керимов (который, впрочем, помогал всем претендентам, кроме Смоленского и Алиева), а второй – сам магнат. На старте президентской гонки Муху Алиев не хотел в преемники ни Смоленского, ни Абдулаева, но сегодня из двух зол выбирает меньшее для себя: из двух магнатов выбирает магната Магомедова.
Сумасшедшие
Президентов не выбирают, президентов не судят! Но у того, кто станет президентом Дагестана на период с 2010 по 2015 год, не получится спрятаться за подобным утверждением. 12 лет назад Сергей Кириенко пришёл на должность премьера России, обречённый войти в историю страны под прозвищем Киндер-сюрприз. Авантюры с ГКО, дефицитный бюджет и госдолги – на совести его предшественников, а политическую ответственность, равнозначную политической же смерти, пришлось нести ему. Уже за год до того памятного дефолта аналитики предсказывали крах рынка госдолга. Но что такое госдолг и финансовый дефицит в сравнении с войной, угрозой сепаратизма в придачу к банкротству территории, которые получит в наследство будущий президент Дагестана (кто бы им ни стал)! Те пятеро, что вошли в список претендентов на должность президента, – либо сумасшедшие, либо сумасшедшие патриоты. Но и во втором случае сумасшедший патриотизм будет авантюризмом, мошенничеством, если он не подкреплён ясным – в программе и лицах – видением портрета Дагестана. И даже если у президента будет программа, всё равно ходить придётся как по минному полю без карты. Риск форс-мажора, будто первая леди, будет всегда сопровождать Мистера Президента. Центральная, я бы сказала, ядерная (во всех смыслах) угроза – та, которую принято обозначать цепочкой слов «ваххабизм-терроризм-экстремизм», – прямо не управляема. Снижать её риски можно только косвенно – через экономическую политику и курс на плюрализм как достижение демократии.
Мистер Президент должен начать с азбучной истины: с идеологией можно бороться только идеологией. Если всякое правило имеет исключение, то это – не имеет. Но ему повезло: признания в том, что у государства нет идеологии, которую можно противопоставить идеологии радикального крыла ислама, до него уже сделали Муху Алиев и начальник УФСБ по РД Григорий Шаньшин. Признав поражение в этой сфере, Мистер Президент пойдёт по пути анестезиолога: будет блокировать острую боль инъекциями экономической и политической свободы.
Утроить ВРП!!!
Рецепт экономической свободы тривиален. Так как президент России Дмитрий Медведев высек в граните, что причиной экстремистских идей на Кавказе является социальная неустроенность, то главный целевой ориентир для дагестанского президента – социальная устроенность. Её можно выразить через всё тот же ВРП, но не абсолютный, а удельный – на душу населения. При сегодняшнем уровне ВРП на одного дагестанца приходится $2,5 тысячи в год. Если из этого вычесть сумму добавленной стоимости, произведённой чрезмерным государственным и социальным сектором в виде зарплат и пенсий-пособий (правильно, конечно, признать, что такой неэффективный госсектор вообще ничего не добавляет в копилку общественного продукта, но такова беспристрастная статистика: она учитывает всё), то сумма удельного валового продукта составит, по оценкам «ЧК», $1000 – 1200. Чтобы сытая жизнь не давала поводов для душевных беспокойств и идейных исканий, удельный ВРП Дагестана должен составлять $8 – 8,5 тысячи. Исходя из этого доктринального ориентира, Мистер Президент должен составить матрицу, которая ответит на вопрос: какие пять (или не менее четырёх, но не более шести) отраслей развивать, чтобы в 2020 году (как раз к окончанию возможного второго срока) ВРП достиг целевого показателя – $8 – 8,5 тысячи. И это будет самой лёгкой задачей. Гораздо труднее исполнить намеченный план. Помехами, как гора на пути, станут коррупция и деградация общества.
Эти три буквы: «Ж», «К», «Х»
Как тараканы разбегаются на свету, так и коррупция выветривается в коридорах прозрачной и конкурентоспособной власти. Для капиталистического общества идеальное государство – маленькое государство. Подобно маленькому сердцу, качающему кровь вместе с жизненным кислородом во все органы тела, государство должно очиститься от жировых отложений, осложняющих кровоток, дыхание и кислородное питание. Физические упражнения для Мистера Президента, которые помогут обрести политическую форму и ему, и республике, обозначим тезисно. В области экономики и госрегулирования (вспомоществование экономике) необходимо:
– сократить количество министерств и ведомств дагестанского правительства, бюджетных учреждений, не несущих реальной социальной нагрузки, а также ГУП и МУП. Муху Алиев получил в наследство от Магомедали Магомедова кабинет из 18 министерств. Сегодня, по окончании срока Алиева, счёт 18:17 в пользу Магомедова. Хоть и снизил поначалу президент количество министров до 14, но при нём же возникли новые: Министерство по делам молодёжи, Мининвест, Минприроды. Нам достаточно восьми отраслевых министерств с чётко установленными целями, задачами, областью регулирования и мерой ответственности должностных лиц. В самих министерствах достаточно установить лимит штатной численности на уровне 50 – 60 человек. Но это только верхний уровень коррупции. Далее следует множество непонятных бюджетных учреждений, в хаосе которых коррупционеры «ловят рыбку». Всевозможные нефункционирующие и давно уже не пользующиеся спросом клубы, библиотеки, учреждения со статусом «бюджетные», присвоенным только для откачки денег из бюджета, должны быть ликвидированы! Из ныне существующих 6,5 тысячи бюджетных учреждений ликвидации подлежит половина. Часть высвободившихся таким образом средств можно направить на повышение зарплаты слугам народа, а от другой части можно либо вообще отказаться, сократив на эту сумму бюджет республики, либо перенаправить на меры стимулирования экономики;
– взять под особый контроль такую важную для республики отрасль, как ЖКХ. Наладить механизм согласования и контроля программ по модернизации и обновлению активов ЖКХ (сетей и др. основных фондов). При этом, учитывая стратегический характер отрасли для нужд инвестиционного бума, пора перестать делать проблемы ЖКХ инструментом политического шантажа. Не оглядываясь на прошлое, республика должна принять участие в софинансировании инвестиционных проектов в сфере ЖКХ. В тарифно-сетевых войнах проигрывают все в республике, потому что они ухудшают политический климат, её имидж (вся эта грызня льёт воду на мельницу тех, кто считает республику ареной битв склочных коррумпированных кланов в борьбе за пресловутую власть) и не просто снижают инвестиционную привлекательность, а прямо препятствуют инвестициям как в само ЖКХ, так и в прочие отрасли;
– следующая задача, решение которой невозможно до тех пор, пока не будут развязаны крепкие узлы, описанные в пункте выше, – это обеспечить равный, конкурентный и доступный (простите за тавтологию) доступ к инфраструктуре. Конкурсное распределение готовых под инвестиционные проекты участков, разумные тарифы на присоединение к сетям и контроль соблюдения процедур и тарифов;
– жёсткая и продуманная работа с региональным законодательством. Тщательное изучение федеративного договора, федеральных конституционных и федеральных законов и создание своей региональной законодательной конструкции, опирающейся на положения федерального закона и развивающей его. Но никак не переписывание законов центра. Это позволит республике общаться с центром если не на равных, то хотя бы достойно, отстаивая свои, в первую очередь финансовые и экономические интересы.
Философия согласия
В области политического процесса необходимо разобраться и понять причины религиозно-политического мятежа на территории республики. Для этого нужно, во-первых, назвать вещи своими именами. Для начала перестать уголовной терминологией характеризовать политические явления. Мало того что такая подмена усложняет понимание происходящего, так ещё и сама уголовная риторика путаная (заведомо или по невежеству – другой вопрос), некстати (об этом см. в материале на 6 стр. – Прим. ред.). Согласно УК РФ происходящее в Дагестане трактуется как мятеж. История знает три варианта выхода из мятежа: подавление, компромиссное согласие, вооружённая смена власти. Подавить не получится – как мы уже отметили, нет контридеи. Вооружённую смену власти Мистер Президент, естественно, должен исключить как вариант для своего политического будущего. Остаётся компромиссное согласие. Для этого он будет налаживать диалог с умеренными ваххабитами – чтобы понять, почему уходят в лес их представители, не довольствуясь информацией спецслужб о происках Запада. Он попытается наладить диалог с жителями селений Губден, Гимры и других, попробует выступить с открытым обращением к «лесным» с требованием о временном перемирии – на период проведения Олимпийских игр в Сочи – и сделать то, что не получается у силовиков, – остановить огонь.
Отдельным блоком стоит гарантия религиозных прав и свобод граждан. Хотя Конституция и декларирует вышеназванные бонусы правового демократического государства, на уровне законов и практически закреплена «однопартийность», когда местное духовное управление (ДУМД) наделено правами, перекрывающими сферу теологических дискуссий догматизмом суфийских шейхов. Можно, конечно, оставить всё как есть: монопольное право ДУМД отвечать за «государственную» религию, но такое поведение будет поведением страуса, спрятавшего голову в песок (подробнее об этом см. в материале на 19 стр. – Прим. ред.).
Насущная проблема всех глав республики с тех пор, как Дагестан вошёл в состав России, – это согласие элит. Пытаться ломать через колено лидеров-харизматиков уровня Саида Амирова, Имама Яралиева и Сагида Муртазалиева – глупо, опыт предшественника это ярко проиллюстрировал. Не надо игнорировать, а надо использовать лидерские качества таких глав муниципалитетов. Не следует команду путать с кабинетом министров – команду составляют не те, кто готов лобызать властный перст, команда – это пул сильных личностей, профи, готовых работать в одном направлении. Только в этом случае «вечная» проблема мелких глав-князьков МО с неуместными амбициями политиков якобы республиканского масштаба оставит президента.
Глаз да глаз за оком государевым
Репрессивный аппарат и правоохранительные органы
За правоохранительными органами нужен глаз да глаз. Причём отмазка «мы – федеральная структура» не должна вводить в заблуждение президента и функционеров его команды, отвечающих за этот блок. (Доверять его (блок) человеку, исходя из принципа «честный и порядочный», – неправильно. Необходим специалист, имеющий опыт работы и обширные связи в силовых и правоохранительных органах и в республике, и в центре.) В этой области перед её кураторами стоят три блока задач: повышение профессионализма кадров (переаттестации, программы повышения квалификации, конкурсные приёмы, рост зарплат); жёсткая борьба с незаконными методами оперативной и следственной работы (пытки, похищения, внесудебные казни); контроль чистоты репутации сотрудников, усиление мер собственной безопасности внутри органов. Последний пункт надо понимать гораздо шире, чем кажется на первый взгляд. Дело в том, что, по наблюдениям «ЧК», многие из тех, кто специализировался в органах на борьбе с терроризмом, оказывались замешанными в различных видах незаконного бизнеса – наркотики, оружие, проституция, азартные игры, нефть. Для них работа мышцами на ниве «борьбы с ваххабизмом» – способ завуалировать собственный незаконный бизнес и удержать все те преимущества, которые несёт в себе статус сотрудника. Можно, конечно, рассуждать в обратном порядке: позволить ему иметь нелегальный бизнес как премию за риск в борьбе с радикальной частью мусульман. Но такой подход как раз и чреват провокацией экстремистских настроений в среде верующих, так как чем больше успехов у сотрудника (трупов боевиков, например), тем весомее его негласное право отжимать или крышевать нелегальный бизнес.
Чего точно не хватает власти, так это диалога с населением. Новый президент возглавит республику, которой, по большому счёту, по барабану, кто он такой и с чем пришёл. Равнодушие населения не снять дежурными поездками, собственным явлением народу с обязательными красными ленточками, ножницами, хлебом-солью. Километраж порезанных лент и количество торжественных открытий одного и того же объекта вошли в анекдоты. И не надо буквально понимать диалог с населением – как личную встречу. Многое прояснят и контакты с действующими и действенными СМИ, общественными институтами и организациями, например, с «Матерями Дагестана». Пора перестать упрощать политическую практику и перенимать сленг невежественных оперативников: «пуля в лоб», «брачное агентство боевиков», «предполагаемый член НВФ».