Здесь живут люди

Около 6.00 у дома № 124 на ул. Коммунистическая в ст-це Нестеровская Сунженского района Республики Ингушетия остановился микроавтобус «Газель» зеленого или темно-синего цвета. На его регистрационном номере, там, где обычно отмечается регион, очевидцы заметили цифры «07».

Из салона «Газели» вышли около 10 вооруженных людей. Они говорили только на русском языке и без акцента. Еще один человек, ингуш, по-видимому, сотрудник МВД Республики Ингушетия, был без маски и прибыл к дому на автомобиле «Жигули».

Неизвестные вошли в дом и, не представившись, приказали быстро собраться его хозяину, Борису Мохмадовичу Нацаури, 1966 г.р.

Заметив скопление вооруженных людей в масках, двое его братьев — Салаудин Нацаури, 1963 г.р., и Хамид Нацаури, 1972 г.р., которые жили на противоположной стороне улицы, решили узнать, что случилось. Когда они вошли в дом, неизвестные отобрали у них паспорта и, передав документы сотруднику ингушской милиции, заставили братьев сесть в «Газель». Туда же был посажен и Б.Нацаури.

После этого микроавтобус и «Жигули» на большой скорости покинули станицу. Проследить за ними не удалось, поэтому неизвестно, куда увезли братьев Нацаури: в Чечню, до которой от Нестеровской лишь 2—3 километра пути, или же куда-то в Ингушетии.

К поиску похищенных людей их родственники приступили в тот же день. Они обратились в Сунженский РОВД, управление ФСБ РФ по этому же району, в правоохранительные структуры России, действующие в ЧР. В частности, в приемную РУБОПа (6-го отдела МВД) в Наурском р-не.

Похищенные, чеченцы по национальности, являются коренными жителями Нестеровской.

В то утро, примерно в то же время, из той же станицы с ул. Горького,13 был увезен в неизвестном направлении Рамзан Гадаевич Алхастов, 1964 г.р.

Р.Алхастов был прописан в с. Перечино Подорского р-на Новгородской обл. Незадолго до этого он приехал в гости к своим родственникам.

В Грозном обстрелян ряд мест базирования специальных сил МВД, в частности Старопромысловский ВОВД.

Федеральные силы наносили авиационные и артиллерийские удары по объектам в Аргунском и Веденском ущельях.

В Ленинском районе Грозного ВФ ЧРИ взорвали фугас; погибли два человека.

Федеральная авиация наносила удары по объектам в Аргунском ущелье.

В Грозненском (сельском) районе ВФ ЧРИ обстреляли блокпост у р. Аргун; ранены двое военнослужащих.

В Ленинском районе Грозного ВФ ЧРИ обстреляли ВОВД и блокпост, ранен милиционер.

В Аргуне дважды обстреляна мобильная группа милиции.

Первый заместитель начальника Генерального штаба Вооруженных Сил РФ генерал В.И.Манилов на пресс-конференции в Москве сообщил, что потери Объединенной группировки войск (сил) на Северном Кавказе за неделю составили 10 человек убитыми и 53 человека ранеными. В том числе погибли шесть и были ранены 40 военнослужащих Министерства обороны, погибли четверо и были ранены 13 военнослужащих или сотрудников МВД.

Федеральные силы провели «зачистку» пос. Черноречье Заводского р-на Грозного. Операция началась на рассвете, когда люди еще спали. Российские военнослужащие врывались в дома, вели себя грубо, оскорбляли людей. Несколько человек задержали и увезли в неизвестном направлении. Было сожжено 4 дома, в которых не было хозяев, в том числе дом Тауса Закриева, уехавшего по делам в Назрань за день до зачистки.

Около 8.00 в с. Гордали Ножай-Юртовского р-на ворвались российские военнослужащие и открыли огонь из автоматов и подствольных гранатометов по домам местных жителей. Напуганные люди стали искать укрытия в подвалах, хозяйственных постройках и сараях, однако их выгнали на улицу и под прицелом погнали в центр села.

Пока одни военные собирали людей, другие, имитируя боевые действия, продолжали стрельбу. Вскоре некоторые из домов запылали, но хозяевам запретили их тушить.

Как впоследствии рассказывали сами гордалинцы, обстановка в селе была ужасной. По улицам стлался дым от горящих построек, отовсюду слышались выстрелы, по улицам металась ревущая скотина: пастухи не успели отогнать стада на пастбище.

Военные, не стесняясь в выражениях, кричали на плачущих женщин и оскорбляли их. Затем на глазах у их матерей, жен и детей они стали допрашивать мужчин. Вопросы задавались о некоем арабе, якобы убитом этим утром на окраине Гордали.

Люди ничего не знали ни об арабе, ни «о боевиках из его отряда», которые, как им заявили, заскочили в село.

Военные отобрали 16 человек и вывели их на окраину села. Там им связали руки и завязали глаза, а затем подвергли истязаниям: их били прикладами автоматов, пытали электричеством, душили, надевая на головы полиэтиленовые пакеты. Особенно сильно пострадали братья Возинговы. Военные отвели в сторону Мусу Агачаева и прострелили ему коленную чашку.

Глава администрации Гордали, оказавшийся в числе тех 16 человек, попытался узнать у военных место дислокации их части и имя командира. В ответ ему заявили, что подчиняются они только Президенту Путину.

Военные покинули населенный пункт и его окрестности только вечером. После их ухода местные жители установили, что они сожгли в Гордали 20 домов и застрелили 12 голов скота. После ухода военных на улицах и в месте, где они пытали людей, остались десятки шприцев. Работники прокуратуры района, по требованию жителей села, прибыли на следующий день. Они визуально осмотрели шприцы и пришли к выводу, что вещество, которое осталось внутри, не является наркотиком. На вопрос гордалинцев, что же тогда кололи себе российские военные, они ничего не ответили.

С начала второй чеченской кампании в Гордали было проведено 29 «зачисток».

Юбилейная «зачистка», по мнению большинства его жителей, стала самой жестокой, непонятной по преследуемой цели и бессмысленной по достигнутым результатам.

В Чечне в ходе повторных «зачисток» ряда населенных пунктов по подозрению в участии в ВФ ЧРИ задержаны 14 человек, изъято 8 единиц автоматического оружия, около 40 килограммов взрывчатки.

ВФ ЧРИ обстреляли блокпосты и места дислокации федеральных сил (в Ленинском и Октябрьском районах Грозного, в с. Комсомольское Урус-Мартановского района и г. Гудермес); погибли двое и ранен один военнослужащий.

В ходе боя в окрестностях военной базы Ханкала федеральной артиллерией была по ошибке обстреляна вертолетная площадка внутренних войск на территории самой базы, поврежден танк, двое военнослужащих ранены, один контужен.

Неподалеку от Гудермеса ВФ ЧРИ подорвали радиоуправляемый фугас под спецпоездом № 1; погибла женщина, шесть человек получили ранения.

В 5.00 в Грозном по адресу ул. Кирова, д. 27, кв. 4 спецподразделением федеральных силовых структур было осуществлено задержание Алу Алашовича Бултаева, 1968 г.р., Висархана Дакуева, 29 лет, Ахмеда Дудуркаева, 22 года, и Апти Меджидова, 25 лет. Все они были сотрудниками чеченской милиции.

После задержания их отвезли в Ханкалу и там посадили в яму.

Сацита Садыкова, которую российские силовики захватили вместе с милиционерами, просидела в той же яме до вечера 16 июля. Затем ее перевели в вагончик, а через 2 дня — в СИЗО ФСБ в Ростове.

21 июля С.Садыкова была освобождена из СИЗО по постановлению следователя отдела УФСБ РФ по Ростовской области, старшего лейтенанта юстиции Р.Марченко.

Родственники А.Бултаева, В.Дакуева, А.Дудуркаева и А.Меджидова обращались в различные официальные инстанции, однако никаких сведений о задержанных получить не смогли. Эти люди пропали без вести.

По факту похищения 6 ноября 2000 г. прокуратурой Грозного по ст. 126 ч. 1 УК РФ («похищение человека») было возбуждено уголовное дело № 12239. 6 января 2001 г. оно было приостановлено согласно ст. 195 ч. 3 УПК РСФСР («за невозможностью обнаружения лиц, подлежащих привлечению к ответственности»). Розыскное дело, по данным на июль 2002 г., расследует Ленинский ВОВД Грозного.

Житель ст-цы Червленная Шелковского р-на Марат Ахтаев, 1988 г.р., пас овец. Около 13.00 к нему подъехали сотрудники силовых структур РФ и задержали его. При задержании у него отобрали лошадь и несколько овец.

М.Ахтаев, инвалид от рождения (одна нога у него короче другой), был помещен в ИВС рядом с с. Чернокозово. Там без воды и пищи он находился более 6 дней. Все это время родители задержанного вели с военными переговоры о его освобождении.

Сумма, которую последние запросили, была поначалу непомерно высокой: 50 000 долларов США. Однако, поняв, что таких денег члены семьи задержанного не соберут никогда, военные снизили размер выкупа. За освобождение Ахтаева они получили 1000 долларов, 2 автомата и пистолет «Макарова». Покупка оружия была символическим актом: военные назвали в рублях ориентировочную стоимость автоматов и пистолета на черном рынке, а Ахтаевы уплатили им эти деньги.

Около 13.00 дня с. Агишты Шалинского р-на подверглось минометному обстрелу со стороны российской воинской части, дислоцированной на окраине с. Хатуни в соседнем Веденском р-не.

Один из них разорвался на крыше дома семьи Решидовых, после чего послышались крики женщин и детей. Односельчане бросились к месту взрыва, рассчитывая оказать помощь пострадавшим. Во дворе дома Решидовых и вокруг него собралась толпа людей. Минуты через 2—3 после первого взрыва раздался второй. Снаряд упал в гущу людей, в результате чего были ранены и убиты около 30 человек.

ПЦ «Мемориал» известны имена и фамилии некоторых из них.

В частности, были убиты:

1. Саид-Хасан Несерханов, 1928 г.р.;

2. Руми Несерханова, 1935 г.р.;

3. Хасан Токаевич Газбеков, 1957 г.р.;

4. Абдулбек Хасанович Аслаханов, 21 год;

5. Мамед Дошуев;

6. Ахмед Умалатов, 1956 г.р.;

7. Магомадова, мать раненого Шадида Магомадова;

8. Гилани Мустапаевич Дилаев, 1963 г.р.;

9. Гезихаджи Сайдулаевич Садулаев, 1939 г.р.;

10. Ибрагим, фамилия неизвестна, 14 лет — умер в больнице в Моздоке.

Ранения различной степени тяжести получили следующие жители села:

1. Шадид Магомадов, 1957 г.р., осколками была перебита нога, ампутирована в староатагинской участковой больнице;

2. Беслан Харисович Самраилов, 1983 г.р.;

3. Магомед Самраилов, 1981 г.р.;

4. Жавид Алавдиновия Савнукаев, 1954 г.р.;

5. Тоита Магомадова, 13 лет;

6. Марха Магомадова, 15 лет;

7. Нура Дилаева, 1937 г.р., осколками мины ранена в живот;

8. Руми Гиланиевна Магомедхаджиева, 1963 г.р., осколочное ранение обеих ног;

9. Шахрудин Гезихаджиевич Садулаев, 1978 г.р.;

10. Джамалдин Жавидович Совнукаев, 1982 г.р., ранение груди и предплечья;

11. Бауди Умалатов, 19 лет, множественные осколочные ранения конечностей, спины, бока.

Легкие ранения получили еще несколько жителей села.

В тот же день пострадавшие от обстрела были развезены по больницам ближайших населенных пунктов: Шали, Старые Атаги и т.д. Наиболее тяжелых из них на вертолете доставили в военный госпиталь в Ханкале, а оттуда переправили в больницы Моздока и Владикавказа.

Тем временем, местные жители, возмущенные неспровоцированным обстрелом их села, ранением и гибелью ни в чем не повинных людей, попытались инициировать расследование. Они написали письма в Шалинскую районную администрацию, в Администрацию А.Кадырова, в прокуратуру и военную комендатуру района и республики. Однако самое большее, чего они сумели добиться, — это возбуждения уголовного дела по ст. 109 ч. 2 УК РФ («неосторожное обращение с оружием, повлекшее за собой причинение смерти двум или нескольким лицам»). Производство по нему вскоре было приостановлено, как пояснили жителям села в прокуратуре, «в связи с неустановлением лица, подлежащего привлечению к уголовной ответственности».

Но это было гораздо позже.

А в первые дни после обстрела российские военные и сотрудники правоохранительных органов попытались переложить вину за случившееся на участников ВФ ЧРИ. Военный комендант ЧР генерал И.Бабичев, например, 17 июля заявил, что данный инцидент — «рассчитанная провокация боевиков».

19 июля в кампанию по дезинформации общественности включились органы военной прокуратуры. Их представители сообщили средствам массовой информации, что, по предварительным данным, «федеральные силы не причастны к этому обстрелу».

Пытаясь уйти от ответственности за гибель людей, военные прибегали не только к открытой лжи, как это еще раз сделал И.Бабичев, когда в беседе с агиштинцами заявил, что в его ведомство на обстрел села от них не поступало никаких жалоб, но и к угрозам и подкупу. Военнослужащие-десантники из части, дислоцированной на окраине Хатуни, приехали в Агишты на нескольких БТРах и заявили его жителям: «Можем сделать и похуже, если вы не замолчите».

Семьям убитых и раненых от имени российского командования было выдано по мешку муки и полмешка сахара.

Харис Самраилов

«16 июля был артобстрел. Снаряды разрывались, не оставляя ям. Первый снаряд попал в крышу. Закричала женщина, все побежали ей на помощь и, как мухи, полегли все, 27 человек. Мой сын Самраилов Беслан, 1983 г.р., получил пять осколков: два в мочевой пузырь, один на три пальца ниже сердца насквозь прошел, в ногу и в руку. У него тяжелые ранения. Племянник, Самраилов Магомед, 1981 г.р., тоже получил пять осколков, одним из них был разрезан его кишечник. Ему сделали операцию в Ханкале.

Раненых сельчан я нашел в больнице Моздока. Они лежали в крови, на грязном белье. Я спросил у врачей, почему нет ухода за ранеными. А они сразу потребовали у меня деньги. Пришлось покупать все, вплоть до бинтов.

Сына же я нашел во Владикавказе, на четвертый день после обстрела. Он был весь грязный. Только одна старушка-медсестра пожалела его и купила лекарств на 60 рублей…»

«Мы делали ремонт в этот день в доме. Я хотела помолиться, взяла воду и вышла. Потом раздались взрывы и крики, дети побежали к нам в подвал. Я запустила их всех, потом снизу увидела кроссовки своего троюродного брата Ибрагима. Крикнула ему: “Заходи!” А он не говорит ничего и не плачет, просто протянул мне руки. Оказывается, когда его ранило, он снял футболку, накрыл рану на груди и пошел к нам. Из родственников мы жили к нему ближе всех. Он шел, зажав рану так, что крови не было видно совсем. Затем протянул мне руки. Я закричала. Он упал мне на колени. У него глаза были стеклянные.

Все прибежали на мой крик и подумали, что я тоже ранена. Когда увидели Ибрагима, занесли его в подвал. Потом его и еще двоих раненых повезли в Шали, в больницу. Оттуда доставили в госпиталь в Ханкалу, потом в Моздок.

Ко мне пришла бабушка Ибрагима, стала спрашивать, где он. Я старалась не говорить ей всей правды, она же старая. Но его матери не было дома. Они все уехали в Челябинск, Ибрагим же остался дома и ухаживал за бабушкой. Больше это некому было делать.

Я думала, он выживет. Но, возвращаясь из города, увидела открытые ворота его дома и все поняла. Ему было всего 14 лет...»

Таус, мать Ибрагима

«Шесть дней он лежал в больнице, я даже не знаю, кто с ним там был. Я же находилась в Челябинске. Врачи потом сказали, что его нельзя было спасти. У него оказалась пробита трахея, потом он потерял слишком много крови. Кроме того, осколки задели его позвоночник, и начался воспалительный процесс головного мозга».

Хамид Вахидович Магомадов

«В тот день была ранена моя дочь, Магомадова Тоита, 13 лет. У нее сквозное ранение ноги. Другая дочь, 15-летняя Марха, тоже легко ранена».

Нура Дилаева, 1937 г.р.

«В тот день погиб мой сын, Дилаев Гилани Мустапаевич, 1963 г.р. У него остались трое детей. Я тоже была там, звала сына. Я была ранена в живот, в больницу не обращалась, потому что в тот день погиб мой сын. Сноха, Магомедхаджиева Руми Гиланиевна, 1963 г.р., была ранена в обе ноги, тоже лечилась дома.

Следователь Амаев Руслан сказал, что осколки посылали в Москву. Там подтвердили, что это от российского оружия. Потом следователь сказал, что дело передано в другую прокуратуру, она находится в с. Автуры. Нас там не пустили даже во двор. К Нахаеву, военному коменданту района, нас тоже не пустили».

Тагиев, местный житель

«В этот день стреляли с Хатуни, там находится воинская часть. Снаряд попал на крышу дома Решидовых, через две минуты второй ударил туда же. Сразу погибли Несерханов Саид-Хасан, 1928 г.р., Несерханова Руми, 1935 г.р., Газбеков Хасан Токаевич, 1957 г.р., Аласханов Абдулбек Хасанович, 21 год.

Раненых повезли в Хатуни, там военные дали вертолет. Их увезли в Ханкалу, в Шали».

Шадид Магомадов, 1957 г.р.

«16 июля я пошел к брату, но его не оказалось дома. В этот день убили мою мать. Я побежал на крик, по дороге меня ранило в ногу, она висела, и спасти ее было невозможно. Меня повезли сначала в Шали, потом в Старые Атаги. Там отрезали ногу, а утром повезли в Моздок.

Почти три дня мы лежали в коридоре больницы. На третий день занесли в палаты, все лечение было за наш счет, хотя в больнице все было. Один из врачей, заведующий отделением, как только нас привезли, сразу же спросил: “Деньги есть?” Я ответил: “Какие могут быть деньги, разве вы не видите, в каком состоянии нас привезли?” После этого он сказал: “Да, тяжело, тяжело будет вам”».

Зарган Абдулмажидовна Садулаева

«В полдень 16 июля в результате обстрела с. Агишты погиб мой муж, Садулаев Гезихаджи Сайдулаевич, 1939 г.р., и тяжело ранен сын, Садулаев Шахрудин, 1978 г.р. Когда они услышали крик со двора Решидовых, то побежали туда. Муж погиб сразу, а сын был тяжело ранен.

Военные врачи вывезли сына в моздокскую больницу, оставили в коридоре без всякой помощи и ушли. Потом сестра, которая живет недалеко от этого города, прочитала в газете, что в местную больницу привезли чеченцев. В статье говорилось: кто они — неизвестно, но им нужна помощь. Статья называлась “Черный день Агишты”.

Сестра пришла в больницу и увидела там моего сына. За свой счет мой зять лечил раненых. Одному ампутировали ногу, другой до сих пор на ноги встать не может. Мой сын ходит только с костылями. Я сейчас вынуждена вывезти его из Чечни. Лечения здесь получить невозможно, а нога у него гниет.

В августе двое моих сыновей повезли своего раненого брата в Казахстан. Добираться нужно было через Дагестан до Астрахани, а потом ехать дальше. Доехали они только до Кизляра. На первом же дагестанском посту их задержали и отправили в махачкалинский СИЗО и продержали в нем 14 суток. Мы их потом там нашли.

При них была выписка из больницы, паспорта у всех были в порядке. Им, когда освобождали, не хотели отдавать их, хотели объявить их БОМЖами. Документы удалось забрать только через знакомых».

Шахрудин Садулаев, сын Зарган

«В СИЗО нас держали в камере для заключенных. Никакого лечения не было, перевязку делали мне братья. Пришел врач, но было такое впечатление, что он ничего не знает и не умеет. Медикаментов не давали никаких, их мы покупали сами.

Брата выпустили за лекарствами, потому он и смог сообщить родственникам, где мы находимся. Врач обещал сообщить тюремному начальству, что меня в камере держать нельзя. Почему нас держат, нам не говорили. Официально родных не извещали.

У меня была справка, в которой говорилось: “Справка, дана прокуратурой РФ в том, что гр. Садулаев Шахрудин Гезихаджиевич, 1978 г.р., получил осколочное ранение в с. Агишты в результате артобстрела, по факту возбуждено уголовное дело, ведется следствие. Помощник прокурора Козлов”.

Эту справку мне дали в Шали именно для того, чтоб у меня не было проблем на постах. В моздокской больнице я был почти два месяца. Выписка тоже была у меня с собой.

Во время допроса мы видели уже подписанный прокурором протокол, где говорилось, что нас задержали без документов. Мы отказались его подписать. Если бы родные не узнали, где мы и не приехали, нас, скорее всего, посадили бы…»

Жавид Алавдинович Совнукаев, 1954 г.р.

«16 июля с утра с двумя своими сыновьями я ездил на сенокос. Приехал на обед домой и вдруг артобстрел. Больше ничего не помню.

Очнулся я в Ханкале, в госпитале. Там мне сделали операцию, но плохо, раны мои загноились. Потом повезли во Владикавказ. Там был хороший уход в железнодорожной больнице. Мне дали одежду, на мне ведь ничего не было, хорошо кормили. Десять дней я был там, а мои родственники не знали, где я.

В тот день был ранен и сын, Джамалдин, 1982 г.р. Осколки попали ему в грудь и предплечье. Один осколок остался там до сих пор».

Асма Умалатова

«Мой сын Умалатов Ахмед, 1956 г.р., погиб 16 июля. Ранен внук, Бауди, которому всего 19 лет. Осколки засели у него в ноге, боку, спине и в руке.

Сначала он лечился в Шали, потом — в Челябинске. У нас не было денег на поездку туда, но помогли люди».

«16 июля в результате артобстрела были убиты сразу 7 человек, еще один скончался в больнице, 28 — ранено. Следствие по этому делу прокуратура не ведет. Я написал заявление префекту Шали, Бугаеву Абдулле, представителю Администрации Кадырова, прокурору Шали Сергею Васильевичу, фамилии его не помню. Я написал об ущербе, о погибших. Следователь, который был назначен по этому делу, прямо сказал мне, что он не уполномочен вести следствие до конца. А потом его и вовсе отстранили.

Бывший прокурор Пыженков Виктор Сергеевич сказал: “Мне ваши проблемы решать не дают. Я хочу благополучно вернуться в свою семью”.

Я говорил с Бабичевым, он сказал, что у них на всех постах есть специальные ящики, куда люди могут бросать свои сообщения. От нас к нему жалоб, по его словам, не поступало».

«Я помолилась, а потом без двух минут час ко мне прибежала дочь с криком: “Мама, взрыв!” Потом раздались крики о помощи, и все побежали туда. То, что там произошло, это просто ужас!

Потом приехали на БТРах военные и заявили, что стреляли не они, а моджахеды, якобы у них и оружия такого нет. На возмущенные крики женщин, они ответили: “Молчите, мы можем и похуже сделать!”»

На главу администрации сельского совета Алхан-Юрта Урус-Мартановского района 40-летнего Руслана Вахитова совершено вооруженное нападение. В ходе перестрелки он получил пулевое ранение в грудь и скончался.

В с. Гойское Урус-Мартановского р-на военные на БМП № 10 задержали шедшего по дороге психически больного Хасана Вахидова, 1963 г.р. Родственники незамедлительно начали его поиски. Тем не менее, о дальнейшей судьбе Х.Вахидова длительное время ничего не было известно.

Офицер по воспитательной работе 245-го мотострелкового полка МО РФ, к которому обратились родственники, признал факт задержания его подчиненными Вахидова, но утверждал, что после допроса в окрестностях с. Танги-Чу, где дислоцируется полк, он был отпущен. Через некоторое время тот же офицер сказал, что задержанный ими был даже доставлен в больницу.

Однако через два с половиной месяца военнослужащие полка выдали труп Вахидова за выкуп. Погибший был опознан родственниками по зубам.

Около с. Чечен-Аул Грозненского (сельского) района в ходе боя между ВФ ЧРИ и федеральными подразделениями погибли четверо военнослужащих. Один участник ВФ ЧРИ убит, четверо взяты в плен.

Около пос. Новогрозненский (Ойсхара) Гудермесского района федеральные силы в бою убили около пятидесяти членов ВФ ЧРИ.

Подорвался на мине и погиб 10-летний житель с. Катыр-Юрт Ачхой-Мартановского р-на Лом-Али Алиевич Зайнулаев, пасший коров на окраине своего села.

В пос. Новые Алды Заводского р-на Грозного был ранен Магомед-Салех Хайдаров, 1977 г.р.

Это случилось на второй день после «зачистки», проведенной там ВОВД Заводского р-на. М.-С.Хайдаров нашел на улице ракетницу и попытался выстрелить из нее в воздух. Но ракетница разорвалась у него в руке, оторвав ее по локоть.

В тот день на улицах поселка было найдено еще несколько таких ракетниц. Однако после случая с Хайдаровым никто не рискнул ими воспользоваться.

К дому № 14 на ул. Грейдерная в с. Самашки Ачхой-Мартановского р-на подъехали российские военнослужащие в масках. Дома в это время находился 67-летний Аслуди Папанов и его внук Арсен, 1984 г.р. (сирота, родители умерли, когда ему было 4 года).

Военнослужащие вошли во двор, повалили Арсена на землю и скрутили ему руки. Потом они обыскали подвал дома, хозяйственные постройки и комнаты. Закончив, военные посадили Арсена в БТР. Аслуди Папанов заявил им, что внука одного с ними не отпустит. Тогда они забрали с собой и его.

На территории перевалочной базы объединения «Заготзерно», месте дислокации российских военных, Аслуди и Арсена Папановых продержали до утра следующего дня. Все это время им задавали вопросы о боевиках и ваххабитах. Арсен во время допроса был избит.

Как рассказал Аслуди Папанов, когда они вернулись, то выяснилось, что многие вещи из дома пропали.

Румиса Л. (фамилия не называется по ее просьбе), 1966 г.р., проживавшая в качестве вынужденного мигранта в Урус-Мартановском р-не, решила поехать в Грозный, чтобы осмотреть свой разрушенный дом. До города она добралась около 14.00, прошла пешком от автобусной остановки до ул. Гудермесская, где находился ее дом, и, постояв некоторое время над развалинами, решила вернуться обратно.

В 16.30 она села в микроавтобус, в котором находились и другие пассажиры, и поехала в сторону Урус-Мартановского р-на. На выезде из Грозного перед российским блокпостом в пос. Черноречье в это время скопилась длинная очередь. Пассажирам микроавтобуса пришлось выстоять в ней более 2 часов…

О том, что произошло дальше, поведала сама Румиса Л.

«У поста мы задержались допоздна. Вместе с другими пассажирами я сидела в машине и наблюдала за тем, что происходило впереди. Военные очень долго проверяли каждую машину и находящихся в ней людей — и женщин, и мужчин. Я видела, как они задерживали людей. На моих глазах в вагончик отвели несколько мужчин. Что с ними стало дальше, не могу сказать. Это были незнакомые мне люди.

Я тогда еще подумала: “Наверное, какой-то шофер не дал военным денег, и они, разозлившись, стали хватать всех подряд”.

В паспорте у меня нет второй фотографии. Когда ехала в город, его никто не проверил, а тут такое творится. Я испугалась и, оказывается, не зря. Военные, пролистав паспорт, спросили, почему не вклеена фотография. Они заявили, что вынуждены задержать меня до выяснения личности, после чего обещали отпустить.

Меня повели к вагончику, в котором, как выяснилось, были две или три маленькие комнаты. Заперев в одной из них, военные предупредили, что некоторое время мне придется побыть здесь.

Там уже были три женщины: две чеченки и одна русская или украинка, точно не могу сказать. Все в синяках, со страшными, замученными лицами. Я была в ужасе, дрожала и не могла говорить.

Два дня нас держали в этом вагончике. Военные по одной выводили нас из комнаты. Естественно, мы слышали крики той, кого вывели.

И никто не приходил на помощь, а наши мольбы не трогали насильников. Мы просто сидели и, плача, ждали своей очереди.

За сопротивление военные очень жестоко били кулаками и ногами. Их было всего восемь человек, пьяные все время.

Дня два мы были в этом аду. Я не могу говорить все детали того, что они с нами делали. Каждую из нас за это время выводили из комнаты более двадцати раз. Мы часто теряли сознание. Каждый раз, когда я приходила в себя, жалела, что я еще не умерла.

На третье утро дверь в нашу комнатку неожиданно открыли мужчины-чеченцы в военной камуфляжной форме. Они сказали нам: “Быстро уходите отсюда подальше!” Мы решили, что это — чеченские милиционеры.

Поняв, что пришло спасение, не оглядываясь, мы побежали по трассе, ведущей в Урус-Мартан. Чеченские милиционеры остались на посту. Куда делись российские военные, что с ними стало, я не знаю. Но никакой стрельбы или шума на посту не было…

Через какое-то время нас догнал пассажирский микроавтобус. Он остановился, и я поехала в Урус-Мартан. Три женщины, которые были со мной в вагончике, остались на дороге. Им нужно было ждать машину, которая отвезла бы их в Наурский район.

Я, конечно, осталась жива. Но все у меня внутри надломилось. Я думаю все время о том, как отомстить этим зверям за то, что они со мной сделали.

Отомстить так, как это сделали брат с сестрой, которые въехали на российский блокпост в с. Алхан-Кала и взорвали себя вместе с машиной в отместку за то, что русские изнасиловали, убили и закопали их сестру.

У меня к вам просьба: не называйте нигде мою фамилию, мне и так стыдно выходить на улицу. Мне все время кажется, что люди вокруг об этом догадываются. Я вообще живу только ради моей старой матери, которую я не могу бросить».

У пос. Гикаловский Грозненского (сельского) р-на нашли труп местного жителя, тракториста, с резаной раной шеи.

По свидетельствам очевидцев, убийство совершили российские военные, осуществлющие разминирование дороги Грозный—Шатой на участке между поселком и с. Пригородное.

Жители этих населенных пунктов не раз становились жертвами саперов. В частности, каждый свой выход на дорогу они отмечали беспричинными обстрелами жилых домов из стрелкового оружия и гранатометов.

ВФ ЧРИ 11 раз обстреливали федеральные войска.

Федеральная авиация нанесла удары по объектам в Аргунском и Веденском ущельях. Штурмовики совершили 12 вылетов, вертолеты — более 30.

Ул. Краснопартизанская в ст-це Ассиновская Сунженского р-на Чеченской Республики была обстреляна с вертолетов, из танковых и артиллерийских орудий. Погиб инвалид, участник афганской войны Лечи Тепсаев. 4 человека были ранены, один из них, Шахид Джакалаев, около 30 лет, тяжело. Его доставили в больницу ст-цы Орджоникидзевская (Слепцовская) в Ингушетии.

В результате обстрела был разрушен до основания дом, принадлежавший семье Ахмаевых, значительные повреждения получили десятки других строений, как жилых, так и производственных. В частности, была уничтожена единственная в станице мукомольная мельница.

Российские военные объяснили свои действия тем, что по ним якобы стреляли со стороны населенного пункта. Местные жители, однако, это категорически отрицают.

Умар, вынужденный мигрант из Грозного

«18 июля наш квартал на ул. Краснопартизанской обстреляли из всех видов оружия. Начали вертолеты, которые выпустили ракеты, затем дугой подошли танки и открыли огонь с расстояния в 100—150 метров. Пострадало много домов, погиб человек, есть раненые. На самой окраине станицы стоит дом без подвала. Семья, которая в нем проживает, а это 11 человек вместе с годовалым ребенком, во время обстрела забилась в котельную. Дом был разрушен, рядом с котельной взорвалось несколько снарядов, но сама она каким-то чудом уцелела.

Два вертолета наносили ракетные удары, крушили дома. Это удивительно, что так мало жертв было. Погиб Лечи Тепсаев. Он служил в Афганистане, стал невменяемым, был прикован к постели.

На следующий день российские военные и работники прокуратуры пришли на нашу улицу, осмотрели разрушения и очень удивились, что убитых так мало.

Военные говорили, что в них стреляли из станицы. Даже на стог сена показали, за которым якобы боевики укрывались. Если бы кто-то выстрелил в них, мы бы это увидели и сами бы с такого человека спросили за все. С начала этого года, кроме федералов, никого с оружием в руках в нашей станице не было.

На нашей улице очень много детей. В каждом дворе по две семьи живут. Если бы были боевики, разве мы оставили бы здесь детей и женщин?

Мы и представить себе не могли, что такое может произойти. Ведь нашу станицу официально объявили зоной безопасности.

Люди из прокуратуры сняли на видеокамеру разрушения, а потом посоветовали нам не поить военных. По их мнению, они были пьяны. Обещали, что накажут виновных, но мы не слышали ни разу, чтобы военные хоть раз были привлечены к ответственности…»

«…Потом они сказали, что из нашего села стреляли. Нам об этом ничего не известно. Но одна из женщин видела, как перед обстрелом с проезжающего бронетранспортера упал военный. Его сослуживцы подняли его, закинули на броню и увезли. Они хотели, видимо, списать на нас это преступление.

У меня в подвале укрывалось более 30 человек. Когда на следующий день приехали военные, мы спросили: “Ну, теперь-то здесь можно жить?”

А они ответили, что не дают нам никаких гарантий…

Сначала они начали стрелять по правой стороне улицы, перейдя реку, с расстояния 100 метров. Потом перевели огонь на левую ее сторону.

На водокачке тоже были военные. Они всегда приезжают сюда за водой. Они стали стрелять в нашу сторону из “Шилки”.

Нас обстреливают не в первый раз. В ноябре 1999 г. вокруг станицы более двух недель стояли российские войска, все было тихо. Военные спокойно ходили по улицам, их никто не трогал. И все равно они часто открывали по станице огонь.

Это было 4 ноября, около 10 часов утра. Я, вместе с сестрой Зиной Гадамаури, ей тогда было 50 лет, и ее 14-летней приемной дочерью, Фатимой Дзейтовой, сидел на лавочке у своего дома.

Было тепло. Когда начался минометный обстрел, мы подумали, что военные стреляют за реку Асса, и не особо беспокоились. Потом я отошел от лавочки, и в это время сзади что-то ударило. Я оглянулся, а там — дым. Когда я подбежал к тому месту, где была лавочка, девочка была еще жива, а сетру разорвало на куски».

Петимат, вынужденная мигрантка из Бамута

«Я и моя дочь услышали выстрел возле реки, а потом увидели БТР. На реке купались дети. Мы с дочерью побежали туда. Увидели невдалеке от БТРа лежащего человека. Мы подумали, что это чеченец, хотели посмотреть, что с ним, но военные прогнали нас, обзывая нецензурными словами и угрожая расстрелом. Они убили своего и не хотели, чтобы мы это видели.

А потом стали стрелять по нашим домам».

«Допустим, что кто-то стрелял из этого района. Но здесь же полно абсолютно непричастных ни к чему людей! Стрелять по детям из вертолетов, минометов, танки против них вести, разве это можно?!»

«Я шел от конторы. Когда начался обстрел, побежал, чтобы спасти детей, у меня их четверо. Увидел, что на доме уже нет крыши, горит мельница. Вижу, соседи стоят, спрашивают, знаю ли я, что в доме. Я ответил, что нет, и побежал к забору. Соседи за мной. Один из них, Шахид Джакалаев, отбежал чуть в сторону, к лазу, и в этот момент снаряд рядом с нами разорвался.

Ш.Джакалаев упал, он был тяжело ранен».

«Когда здесь встали войска, беспредел начался. Военные начали ходить по домам, продавать солярку, пьянствовать.

Мы с вечера не можем выйти из дома, и поэтому не знаем, что происходит даже у соседа. Однажды проснулись утром и узнали, что русские расстреляли в собственном доме Зулай Хасенову и ее 18-летнюю дочь.

Люди тогда собрались, митинговали, женщины плакали и кричали. Командиры обещали навести порядок, но с тех пор стало только хуже».

В результате обстрела российской артиллерией с. Цоцин-Юрт Курчалоевского района погибли восемь местных жителей, несколько снарядов попали в один из домов на западной окраине села. Огонь велся со стороны районного центра Курчалой.

ВФ ЧРИ семь раз обстреливали федеральные блокпосты в Грозном, в Урус-Мартановском районе, на железнодорожных станциях Наурская и Червленная-Узловая; ранен один милиционер.

На дороге Алхан-Юрт—Грозный подорван БТР внутренних войск, один военнослужащий ранен.

Артиллерия федеральных сил обстреливала объекты в Веденском районе, авиация совершила 10 боевых вылетов.

В двух километрах севернее с. Танги-Чу Урус-Мартановского р-на на территории, где дислоцируется крупная группировка российских войск (245-й мотострелковый полк МО РФ, части дивизии «Дон-100» ВВ МВД РФ и т.д.), вскрыто захоронение, в котором в последующие дни найдены останки 74 человек.

18 из них были опознаны родственниками.

Личности остальных установить не удалось, и их похоронили в могилах с номерами на сельском кладбище в Танги-Чу и на кладбище Белгатой-кешнаш в Урус-Мартане.

Однако известно, что большинство похороненных там людей были участниками ВФ ЧРИ, которые погибли в январе—феврале 2000 г. при выходе из блокированного российскими войсками Грозного. В том числе и на минном поле, когда, подрываясь, они освобождали путь для идущих следом товарищей.

Чеченские бойцы подбирали тела убитых и оставляли их в мечетях и на кладбищах тех сел, через которые они проходили. К примеру, в Алхан-Калу Грозненского (сельского) р-на, в первый населенный пункт на пути из Грозного в горы, они привезли останки более 30 человек.

2 февраля во время «зачистки» этого села российские военные обнаружили тела и увезли их в неизвестном направлении. Подобным же образом они поступили и с телами, оставленными для захоронения в с. Шаами-Юрт, Катыр-Юрт и Гехи-Чу.

В начале марта западные телеканалы показали видеозапись, в которой военные тросами цепляли к БТРам и тяжелым грузовикам тела убитых людей, стаскивали их к яме и сбрасывают туда ногами. Возможно, что на окраине Танги-Чу было вскрыто именно это захоронение.

Активное участие в его раскопках принял житель этого села Виса Кунгаев¹. 1 августа 2000 г. в назрановском офисе ПЦ «Мемориал» он рассказал о том, как это происходило.

«О существовании захоронения в окрестностях нашего села мы догадывались давно. Первой об этом заговорила Зула Магомадова, моя односельчанка. В феврале она стала свидетельницей того, как из глубины поля, где лагерем расположились российские войска, к его краю стаскивались трупы людей. Судя по ее рассказу, они проволокой были привязаны к бронетехнике и тяжелым грузовикам…

Мы тогда ей не очень поверили, но в начале июля в село приехали женщины, еще с зимы искавшие своих родственников. Они просили помочь им в организации похорон на нашем кладбище. Хазан из Шаами-Юрта, Асет из Валерика и Хижан из ст-цы Ищерская рассказали, что в комендатуре Урус-Мартановского района им дали разрешение на эксгумацию тел из захоронения, якобы расположенного неподалеку от Танги-Чу. Естественно, мы согласились оказать такую помощь.

Где-то около недели ушло на согласование каких-то второстепенных, для нас не вполне понятных вопросов. И вот 19 июля мы пришли к месту захоронения. Оказывается, оно находилось на поле за блокпостом “Дон-100” в двух километрах от Танги-Чу в сторону Урус-Мартана. На раскопки вышло практически все село во главе с руководителем местной администрации Шамсутдином Джамбулатовым и кадием Али Джамалдиновым. Были там и военные, представлявшие комендатуру района, стояла охрана. Ее, мне думается, выставили для того, чтобы не пустить людей дальше, в глубь поля…

В тот день мы несколько часов простояли на дороге, а потом, уже где-то после обеда, прошли к захоронению. Это была обычная яма, размерами три на пятнадцать метров. На поверхности она четко выделялась: грунт посередине просел и по ее краям образовались трещины.

Мы начали копать. Когда сняли слой грунта в пятьдесят сантиметров, показался брезент. Под ним и находились трупы, уложенные в три слоя.

В тот день мы успели выкопать только 10 трупов. Опознать их по лицам было невозможно. Узнавали по зубам, сохранившейся одежде. У некоторых убитых оказались в целости и документы. Были и записки, вложенные в пустые автоматные гильзы.

Из этих десяти на месте опознали 5 человек: Хасана Газиева из 15-го молочного совхоза (Радужное), Асламбека Тисаева, уроженца г. Грозный, Дахкильгова, ингуша из с. Далаково, Аслана (или Асланбека) Абдулаевича Джамалдинова, проживавшего до гибели в ст-це Ищерская, и Масуда Апкаева из ст-цы Первомайская.

В последующие дни мы опознали еще 13 человек, погибших, предположительно, в начале февраля. Всего же в яме было обнаружено 74 трупа. Их перезахоронили в двух местах: в Урус-Мартане на кладбище Белгатой-кешнаш и в Танги-Чу.

Военные, присутствующие на раскопках, все время вели видеосъемку. Ими же был отбран паспорт Хасана Газиева. На вопрос, зачем он им, один из них ответил: “Нужен”. В объяснения вдаваться военные не стали, мы же старались при обнаружении документа, удостоверяющего личность убитого, скрыть его от них.

Сейчас с уверенностью можно говорить, что в захоронении находились в основном трупы чеченских бойцов, погибших при отходе из Грозного в феврале этого года. Они были забраны “федералами” из мечетей Алхан-Калы, Шаами-Юрта и Гехи-Чу. Многие трупы были уже подготовлены к погребению: руки связаны бинтами, а тела зафиксированы в характерной для покойников-мусульман позе.

На раскопки ежедневно прибывало от 10 до 15 женщин из разных районов республики. Все они искали своих потерявшихся сыновей, братьев и мужей. Ими были опознаны некоторые из трупов. Нашли тела своих погибших родственников женщины из Цоцин-Юрта и Герменчука, Старых Атагов и Черноречья.

Некоторые из приехавших на раскопки женщин утверждали, что их сыновья выходили из города в составе чеченских отрядов, опасаясь “зачисток”. Другие — были схвачены российскими военнослужащими непосредственно у себя дома. Так, Хазан из Шаами-Юрта рассказывала, что ее брата задержали на окраине села в феврале месяце, когда шел за водой. Его она нашла в этой же яме.

Раскопки, как я уже сказал, велись под охраной. Скорее всего, военные не хотели, чтобы были обнаружены другие захоронения. Есть данные, что на этой территории находятся еще семь таких же ям. Но, в отличие от вскрытой нами, там якобы захоронены тела гражданских людей. Тех, что исчезли после “зачисток” в населенных пунктах, были задержаны и замучены на блокпостах…

Я, к примеру, точно знаю, что в окрестностях Танги-Чу существует захоронение, в котором российскими военнослужащими погребено семь человек. Но его не разрешают вскрыть. Военные в обмен на это требуют 23 автомата…»

Российские военные обстреляли из стрелкового оружия, а затем задержали более 60 косарей из с. Саясан Ножай-Юртовского р-на.

События развивались следующим образом. На рассвете с разрешения военных, дислоцированных вокруг населенного пункта, десятки местных жителей вышли на заготовку сена. Со склонов хребта им хорошо была видна дорога, по которой в обе стороны — на Ножай-Юрт и обратно — передвигалась российская бронетехника и грузовики. Военные часто останавливались, а иногда выходили на дорогу.

В полдень, когда косари присели в тени, чтобы поесть и отдохнуть, на дороге раздался мощный взрыв: на заложенном на дороге фугасе подорвался «Урал».

Сразу же после взрыва, стреляя на ходу, военные побежали в сторону косарей. Те вынуждены были лечь на землю. Пули ложились настолько близко, что один из них — молодой парень — вскочил, видимо, не выдержав нервного напряжения, и бросился к кустарнику. Военные перенесли огонь на него, и он почти сразу же упал. Его тело было изрешечено очередями; он погиб.

Всех косарей, а их было там более 60 человек, военные отвезли к штабу группировки войск, дислоцирующихся недалеко от Саясана. Здесь каждого из них подвергли допросу, а потом, ближе к концу дня, отпустили. Выяснить что-либо о людях, организовавших взрыв, им не удалось.

Одна из жительниц Саясана, проезжая мимо, видела на дороге двух российских военных с большим мотком провода. Судя по ее рассказу, они стояли рядом с тем местом, где потом взорвался «Урал».

Косари утверждали, что подорванная четвертая автомашина, в которой, кроме водителя, никого не было, замыкала колонну.

ВФ ЧРИ обстреливали подразделения внутренних войск и милиции в населенных пунктах Рошни-Чу, Гехи, Гойты, Алхан-Юрт, Мескер-Юрт, Червленая-Узловая, Ачхой-Мартан; убиты двое и ранены трое сотрудников МВД.

Российские штурмовики нанесли два авиаудара по Аргунскому ущелью. Вертолеты совершили более 20 вылетов.

Первый заместитель начальника Генерального штаба ВСРФ генерал-полковник В.И.Манилов сообщил, что потери ОГВ (с) за неделю составили 25 человек погибшими. Из них 17 человек — это потери Министерства внутренних дел. Ранены 74 человека, из них в ВС — 47, в МВД — 27. За эту же неделю был уничтожен 41 участник ВФ ЧРИ.

Наш комментарий. Следует отметить, что до этого «Независимое военное обозрение», опираясь на официальные источники, сообщило, что 16 июля был убит 51 участник ВФ ЧРИ. Здесь, так же как и в других подобных случаях, проявилась неточность официальных сообщений о потерях со стороны чеченских отрядов, противостоящих федеральным силам. Скорее всего, число «41» так же придумано, как и цифра «51».

Возле с. Мескер-Юрт Шалинского р-на найдены трупы 2 молодых людей, уроженцев данного населенного пункта: Магомеда Абубакарова и Муслима Абухусейнова. Обстоятельства их гибели неизвестны.