Здесь живут люди

М.Джамурзаев, уроженец с. Толстой-Юрт Грозненского (сельского) р-на, одним из первых после окончания активной фазы боевых действий устроился на работу в воссоздаваемые правоохранительные структуры Чечни.

17 октября около 17.00 дня он уехал из Гудермеса, где в то время располагался его отдел, к себе домой. В принадлежащем ему автомобиле ИЖ светло-коричневого цвета, кроме него самого, находилась еще и женщина, его соседка. (Имя женщины не называется по ее просьбе.)

На повороте к с. Комсомольское Гудермесского р-на автомобиль остановили военнослужащие. Они отобрали у Джамурзаева служебное удостоверение, табельное оружие и заработную плату вместе с боевыми выплатами в размере 29500 рублей. У его попутчицы военные забрали золотые украшения. Затем они скрутили им проволокой руки, завязали глаза и, затолкав в БТР, повезли в неизвестном направлении.

Потом выяснилось, что задержанных доставили в расположение воинской части в Октябрьском р-не Грозного. Об этом, выглянув в щель в стене, сказал Джамурзаев. Женщина, находившаяся рядом с ним последующие 3 суток, рассказала потом, что место их содержания располагалось недалеко от развалин бывшей республиканской туберкулезной больницы.

Все это время их охранял военнослужащий, татарин по национальности. Джамурзаев попросил его сообщить в Октябрьский РОВД о своем задержании. Тот обещал, но, видимо, не стал этого делать.

21 октября военнослужащие снова пришли и связали Джамурзаеву и женщине руки проволокой, завязали глаза и повезли куда-то. Через какое-то не очень продолжительное время БТР остановился. Военнослужащие высадили женщину, развязали ей руки, уложили на землю и, угрожая пристрелить, приказали не шевелиться в течение часа.

Когда затих шум БТРа, женщина развязала глаза и увидела, что находится в Грозном. В каком именно месте, ей подсказал водитель автомобиля КамАЗ, случайно оказавшийся неподалеку. Он сообщил, что дорога ведет в с. Шатой и в центр города и согласился подвезти ее до пл. «Минутка». На следующий день оттуда она поехала в ст-цу Горячеисточненская Грозненского (сельского) р-на, где жил ее брат.

Родственники Джамурзаева почти 2 года не имели о его судьбе никаких сведений. Прокуратура Грозненского (сельского) р-на, по имеющейся информации, возбудила по факту его похищения уголовное дело. Вел его следователь Симбаригов.

Сестра Джамурзаева Тамара Хусейновна Галбураева считает, что активные действия по его розыску целенаправленно тормозились. Симбаригова, в частности, в следственных целях не пустили на территорию военной базы в Ханкале. Более того, ему пригрозили арестом, если он еще раз придет туда. Тем не менее, следователю достаточно быстро удалось узнать, что служебное удостоверение Джамурзаева, изъятое у него при задержании, находится у начальника УВД МВД РФ по ЧР Аренина. По словам Т.Галбураевой, при каких обстоятельствах оно было найдено и как оказалось у чиновника такого высокого ранга, неизвестно. Но к материалам уголовного дела его не приобщили.

Родственники похищенного, пытаясь установить его судьбу, обращались с письмами к Президенту РФ В.Путину, в ФСБ и Государственную Думу России, в правозащитные и иные общественные организации. Однако ничего нового им узнать не удалось.

12 августа 2002 г. к соседям Галбураевой пришла женщина и сообщила, что в лесу рядом с Черноречьем ее муж обнаружил труп неизвестного мужчины. Вещи, снятые с него при захоронении, сказала она далее, находятся у них.

Труп, по ее словам, был завернут в солдатское одеяло, а голова замотана в камуфляжную куртку. Руки мужчины были связаны проволокой, под мышкой левой руки у него найдена пустая кобура от пистолета с буквами «Д» и «М», повторявшими инициалы М.Джамурзаева.

Неизвестный был застрелен, предположительно, выстрелами сзади: он лежал лицом вниз, в затылочной части его головы и на левой стороне груди имелись входные отверстия от пулевых ранений. Труп мужчины был завален ветками, рядом на мягком лесном грунте, где он лежал, остался след БТРа.

О найденном трупе незамедлительно сообщило телевидение Урус-Мартана, и мужчина, нашедший тело, написал объявления и вывесил на рынках Грозного.

В середине ноября 2000 г. останки неизвестного были похоронены. Одежда, снятая с него, сохранялась для возможного опознания.

Галбураева вместе с родственниками ездила в Черноречье. После осмотра одежды у них не осталось никаких сомнений, что труп, найденный в лесном массиве, принадлежал Джамурзаеву. Его останки были перезахоронены на кладбище Толстой-Юрта в августе 2002 г.

Выдержка из обращения Т.Галбураевой, сестры убитого российскими военнослужащими М.Джамурзаева, в офис ПЦ «Мемориал» в Назрани

«…Теперь, когда известно, где он был убит, место, где его оставили лежать убитым, когда есть одежда со следами расстрела, неужели и теперь ничего нельзя сделать?

Неужели нельзя установить тех, кто стоял на посту, на котором семнадцатого октября 2002 года исчез мой брат?

Ведь это были солдаты федеральных войск, что может подтвердить женщина — попутчица моего брата. Ведь они убили офицера — мой брат был военным. Неужели эти подонки не будут наказаны, они же уголовники!

Наверное, это для них не первый человек, с которым они такое сотворили. Помогите же нам: престарелой матери-инвалиду, потерявшей единственного сына, пятерым несовершеннолетним сиротам, потерявшим отца, его жене и сестрам найти и наказать убийц. Для нас в этой жизни он был всем, хотя для этих подонков и ничего не значил. Они же убили его из-за каких-то 25 000 рублей…»

Сотрудники ПЦ «Мемориал» в с. Ялхой-Мохк Курчалоевского р-на узнали об убийстве 5 жителей этого села: супругов Ахмеда и Мадины Хункаровых, их 7-летней дочери Зулихан, а также Фатимы Абдулхакимовой и Магомеда Тангуева.

Убийство произошло 12 февраля 2000 г.

В этот день А.Хункаров, взяв с собой жену и дочь из дагестанского города Хасавюрт, где беженцами они жили с начала боевых действий в Чечне, поехал к себе домой. Решила поехать с ними и двоюродная сестра М.Хункаровой Ф.Абдулхакимова, мать 3 детей.

До с. Бачи-Юрт Курчалоевского р-на они добирались на попутном транспорте. Но на выезде из населенного пункта перед российским блокпостом им встретился М.Тангуев, двоюродный брат А.Хункарова, возвращавшийся в Ялхой-Мохк на собственной машине. Дальше они ехали уже вместе.

Дорога к селу в некоторых местах идет через лес. Даже до войны движение по ней не было оживленным. В тот день военные перекрыли дорогу и открыли ее для проезда только 15 февраля 2001 г., и в Ялхой-Мохк люди добирались, в основном, пешком. Шли группами, так как знали, что в окрестных лесах и на сопках должны быть военные. Один из пешеходов, заметив за деревьями рядом с дорогой военных, крикнул попутчикам: «Уходите отсюда быстрее!»

М.Тангуев, ехавший чуть позже, военных не заметил. Что произошло с ним и его попутчиками, никому не известно. Однако люди, приехавшие в Ялхой-Мохк позднее еще до закрытия дороги, сообщили, будто видели на обочине изрешеченный пулями автомобиль.

Жители села решили осмотреть машину, но делать это без сопровождения военных было небезопасно. Поэтому они обратились в ближайшую российскую воинскую часть. Военные под разными предлогами долго отказывали им в проезде и дали согласие лишь на третий день.

Итак, в нескольких километрах от села они нашли расстрелянную из автоматического оружия автомашину Тангуева. Пулевые пробоины пришлись в основном на левую ее сторону. Слегка присыпанный землей труп хозяина машины вместе с трупами А. и М.Хункаровых и Абдулхакимовой лежали рядом с дорожной колеей. Раны на телах убитых располагались также преимущественно с левой стороны. У Хункарова была насквозь прострелена шея, похожая рана имелась и у М.Тангуева. У всех четверых, кроме того, оказались сломанными левые руки, но умерли они все же не от этих ран. Было совершенно очевидно, что их добили, вытащив из машины. У всех, в том числе у женщин, были пулевые отверстия от контрольных выстрелов, произведенных в лоб между глазами.

Жители села стали выспрашивать у сопровождавших их военных о причинах казни людей. Но те отрицали свою причастность к убийству. По их мнению, возможно, это сделали военнослужащие из части, которая в то время дислоцировалась на поле у с. Майртуп Курчалоевского р-на.

7-летнюю Зулихан в тот день не нашли. Родственники убитых надеялись, что родители не взяли ее с собой и она осталась жива. Но один из родственников подобрал на месте убийства детскую шапочку с круглой дыркой, пятнами крови и детскими волосиками.

С просьбой о содействии в поисках девочки жители Ялхой-Мохка обратились к тем же военным, что сопровождали их во время осмотра места происшествия. Вместе с ними они снова приехали туда.

На сей раз российский офицер приказал своим подчиненным копать в двух местах и сам показал, в каких. Вскоре в одной из ям метрах в ста от прежнего места появилась детская ножка. Второму военнослужащему тут же велели прекратить раскопки.

Поскольку офицер сразу уверенно указал на места возможного захоронения 7-летней З.Хункаровой, жители Ялхой-Мохка думают, что их односельчане не единственные нашли там смерть. Они полагают, что в лесу могли быть похоронены мужчина, женщины и дети из Бачи-Юрта, о похищении которых военными и последующем бесследном исчезновении в то время говорили во всех окрестных населенных пунктах.

С. Валерик Ачхой-Мартановского р-на было обстреляно из орудий (огонь велся с места дислокации 245-го мотострелкового полка). Один из снарядов попал во двор частного дома; контужено 4 человека.

В 10.00 в лесополосе недалеко от дороги, ведущей от наурской трассы в сторону совхоза «Северный» Наурского р-на, пастухами найден обгоревший труп девушки 17—18 лет.

Первыми на месте трагедии оказались пастухи. По их словам, а также по рассказам людей, побывавших там позже, труп лежал в такой позе: руки подняты к лицу, а колени подтянуты к животу. Как полагают очевидцы, ее, возможно, сожгли заживо. У девушки не обгорели только стопы, на которых сохранились черные туфли и стянутое к низу нижнее белье.

Недалеко от места убийства остался след БТРа, съехавшего с основной дороги и там же развернувшегося.

В Чечне убиты двое и ранены десять военнослужащих.

На перегоне между станциями Ищерская и Стадеревская на стрелочном переводе обезврежено самодельное взрывное устройство.

В 100 метрах от станции Терек Северокавказской железной дороги обезврежено самодельное взрывное устройство.

Проведены 36 оперативно-розыскных мероприятий в Грозном, Гудермесе, Ачхой-Мартане, Бачи-Юрте, Ведено, Герменчуке, Горагорске, Горячеисточненской, Итум-Кале и других населенных пунктах Чечни. Проверены более 30 тысяч граждан, досмотрено более 16 тысяч единиц автотранспорта, выявлено 495 административных правонарушений, в том числе 168 фактов нарушения паспортных правил.

На автодороге у с. Новые Атаги Шалинского района были обнаружены и уничтожены пять радиоуправляемых взрывных устройств.

Около 22.00 20-летние Мовсар Исмаилов и Аслан Матаев вышли на улицу покурить около пятиэтажного дома № 27 на ул. Моздокская в Грозном (район больницы № 9). Из кустов выбежали российские военнослужащие и открыли огонь на поражение.

А.Матаев скончался от огнестрельных ранений в голову и в сердце. Его друг М.Исмаилов был ранен. Падая, Исмаилов крикнул другу, что пули попали в него. В ответ прозвучала еще одна автоматная очередь. Он позвал Матаева снова, хотя чувствовал, что тот, скорее всего, уже мертв.

Российские военнослужащие кинули в сторону парней гранату. Ее осколки посекли тело Матаева, но Исмаилов выжил. Врачи вынули из его тела 12 пуль.

На окраине с. Побединское Грозненского (сельского) района обнаружены шесть трупов со следами огнестрельных ранений; личности погибших неизвестны.

Севернее с. Ца-Ведено Веденского района федеральные силы вели артиллерийский обстрел по предполагаемым скоплениям ВФ ЧРИ.

В районе с. Алхан-Хутор Ножай-Юртовского района в ходе столкновения федеральных сил с ВФ ЧРИ три участника вооруженных формирований убиты.

ВФ ЧРИ шесть раз обстреливали КПП, пять раз — блокпосты, два раза — административные здания.

В ходе «зачисток» по подозрению в участии в ВФ ЧРИ задержан тридцать один человек.

В районе с. Луговое Шелковского района обезврежен фугас.

На рассвете для проведения операции по проверке паспортного режима федеральные войска блокировали с. Серноводск Сунженского р-на.

Около 10.00 Апти Вагапов, 1978 г.р., проживающий на ул. Высоковольтная, 19, направился за теленком в сторону солдат, разместившихся на окраине населенного пункта. Выстрелом из снайперской винтовки он был ранен в голову.

А.Вагапова поместили в реанимационное отделение Сунженской районной больницы в Ингушетии в тяжелом состоянии. Ему была сделана операция.

С ноября 1999 г. вместе со своей семьей он находился в палаточном лагере вынужденных мигрантов на территории Ингушетии. Лишь в сентябре 2000 г. семья Вагаповых вернулась на место своего постоянного проживания в Серноводск, объявленный, ко всему прочему, еще и зоной безопасности.

Неизвестными лицами был убит Руслан Мусхаджиев, заместитель начальника Курчалоевского РОВД по тылу.

В 00.20 в районе с. Автуры Шалинского района на фугасе подорван БМП российских десантников; ранен один военнослужащий.

По данным генерал-лейтенанта Александра Манилова, начальника международно-договорного департамента ФПС России, на чеченском участке госграницы за десять месяцев убиты четыре пограничника, двадцать ранены.

Около 14.00 в городке Иванова в Старопромысловском р-не Грозного напротив магазина «Нефтяник» военнослужащими, осуществлявшими «зачистку» вокруг Старопромысловского шоссе, был застрелен мальчик 14—15 лет.

Около 10.00 в ходе «зачистки» с. Аллерой Курчалоевского р-на российские военнослужащие задержали Асламбека Ильясовича Хамидова, 1965 г.р. находившегося по адресу: ул. Толстого, 11.

Из села вместе с ним увезли еще 9 человек. По имеющейся информации, некоторое время они содержались в расположении группировки войск, дислоцирующейся на высоте в районе с. Центорой Курчалоевского р-на, где размещался «фильтрационный пункт» «Титаник». Через некоторое время всех, кроме А.Хамидова, освободили. На начало февраля 2001 г. его местонахождение было неизвестно.

По свидетельству родных и односельчан, Хамидов не принимал участия в боевых действиях против российских войск и, более того, не умел обращаться с оружием. В свое время по состоянию здоровья он был освобожден от прохождения срочной службы в рядах СА.

Поводом к его задержанию могло стать ранение, полученное им 21 сентября 2000 г. При разборе разрушенной животноводческой фермы на окраине Аллероя Хамидов подорвался на растяжке и до 2 октября 2000 г. находился на стационарном лечении в Курчалоевской районной больнице.

В январе 2001 г. с просьбой о содействии в поиске пропавшего человека в Правозащитный центр «Мемориал» вместе с группой односельчан обратились его жена и мать, соответственно, Малика Турлуева и Яхита Хамидова.

На основе их заявлений в феврале 2001 г. был организован запрос в Генеральную прокуратуру РФ. Из ответов, полученных ПЦ «Мемориал», выяснилось, что по факту исчезновения Хамидова 18 апреля 2001г. было возбуждено уголовное дело № 39024 по признакам преступления, предусмотренного ст. 126 ч. 2 п. «А» («похищение человека»).

Однако 18 июня того же года производство по этому делу было приостановлено.

В письме, которое прокурор отдела по надзору за расследованием преступлений органами прокуратуры ЧР старший советник юстиции А.Тюменцев уже в феврале 2002 г. адресовал председателю Шалинского городского суда, в частности, сказано: «…Производство по уголовному делу № 39024 приостановлено по основаниям, предусмотренным п. 3 ст. 195 УПК РСФСР. Предпринятыми мерами розыска установить местонахождение гр. Хамидова А.И. вплоть до настоящего времени не представилось возможным».

28 июня 2001 г. в Курчалоевском районном (чеченском) отделе милиции заведено розыскное дело № 30/15.

В с. Старые Атаги Грозненского (сельского) р-на на 2 автомашинах УАЗ и «Нива» прибыли сотрудники российских силовых структур в камуфляжной форме и в масках. На ул. Центральная они ворвались во двор семьи Джамаевых, где сразу открыли огонь из автоматического оружия.

В это время там находился З.Джамаев. Он стал отстреливаться из пистолета и убил одного из нападавших, другого — ранил.

В перестрелке он был ранен и сам.

Сотрудники российских силовых структур схватили его, избили, а затем увезли в неизвестном направлении.

По информации на декабрь 2000 г., Джамаев, покалеченный и с отрезанной ногой, находился в СИЗО Пятигорска.

В ст-це Орджоникидзевская (Слепцовская) Сунженского р-на Республики Ингушетия в палаточном лагере вынужденных мигрантов из Чечни «Спутник» состоялся митинг. В нем приняли участие представители миграционной службы Республики Ингушетия и депутаты местного парламента.

Вынужденные мигранты говорили о многочисленных фактах ущемления их прав во время постановки на учет, о злоупотреблениях, допускаемых при распределении гуманитарной помощи, а также о невозможности возвращения домой, пока там продолжается война и существует опасность для гражданского населения.

Ниже мы приводим отрывки из выступлений, прозвучавших на митинге.

Рамзан, вынужденный мигрант

«…Российские руководители жаловались на весь мир, что в Чечне сидят похитители людей, террористы Басаев и Хаттаб. А сейчас вся российская армия является похитительницей людей. Нас грабят, нас убивают.

Мы хотим сказать руководству России: “Заберите своих мародеров”. Они не дают нам житья. Но и мы тоже не дадим им житья. Если России нужна Чечня без чеченцев, то нам ничего не остается, как защищаться.

На совещаниях по беженцам говорят, раз они ничего не требуют, значит, они живут нормально.

Нас довели до состояния, я бы сказал, скотского, что нас теперь только гуманитарка интересует. Даст “Исламик Релиф” сегодня батоны или не даст. Так нельзя, ведь мы же чеченцы...»

«…К нам приезжал Блохин¹. Столько наобещал всего перед отъездом…

Почему мы друг друга ругаем, что гуманитарка не доходит, почему с Блохина не требуем?

Когда Путина избирали, он обещал вернуть беженцев домой. Сегодня нас даже не называют беженцами, нас называют “временно перемещенными лицами”. Вот как с нами Путин обходится. Почему национал-предатель Кадыров, который в 1996 г. на весь мир объявлял священный джихад, сегодня сидит по правую сторону от него?

Сегодня нас зовут домой. Куда?.. Я бы сегодня с удовольствием уехала домой. Но каждый из нас знает, что в Чечне творится. Куда мы поедем, к кому?

Нам предлагают обратиться к Кадырову, но человек, который сегодня уничтожает чеченский народ, нам не друг и не помощник.

…У нас здесь нет ни горячего питания, ни каких-либо других условий. Спасибо тем, кто провел нам газ, мы сегодня в тепле сидим. Почему мы в один кулак не можем собраться, ведь лучшие сыновья и дочери Чечни погибают? Мы должны потребовать за все наши беды с правительства России и Путина, по вине которого мы здесь оказались».

«Я сегодня хочу выразить благодарность ингушскому народу, который нас принял. Когда я 25 января пришла к знакомым ингушам, у них в доме было 70 человек беженцев.

В Чечне сегодня идет геноцид. Нигде в мире нет того, что творится там. Мы только поэтому здесь и оказались, что нас убивают.

Чем могут нам помочь ингуши, когда нас, беженцев, здесь больше, чем их. Могут ли они нам помочь? Сколько могут, столько и помогают. Не надо обвинять ингушей. Нас никто не объедает, нас объедает Россия и ее преступная верхушка.

Я ездила три дня тому назад домой и узнала, что самых чистых, красивых сильных парней, видных парней наших забирают.

Вот о чем мы должны думать».

Азамат Нальгиев, депутат парламента Республики Ингушетия

«Нам говорят, что не доходит до беженцев гуманитарная помощь, что она разворовывается и т.д. На сегодняшний день более 90 процентов людей, задействованных в ее раздаче, — чеченцы. Поэтому упреки бессмысленны.

Ну, что делать, если мы, вайнахи, такие? В басне говорится: “Нечего на зеркало пенять, коли рожа крива”. Это, во-первых.

Во-вторых, говорить нужно о более серьезных проблемах. Я думаю, что процент воровства гуманитарной помощи не такой уж большой.

Ну, может быть, процентов 10, не более. А больше всего об этом кричат те, кто сам хотел бы поворовать, но не может, руки коротки. Такова жизнь.

Я сделал некоторый анализ, и выяснилось, что из 35 рублей, положенных на одного беженца, поступило в республику всего от 12 до 14 рублей. В российском руководстве говорят о беженцах так: до сих пор как-то перебивались и дальше перебьются.

Если вы только друг другу будете жаловаться, толку не будет. Но если выработаете какие-то документы и с ними на руках будете стучаться в федеральные органы власти, может что-то получиться.

Те, кто воюет, сами взяли оружие в руки и этим определили свою судьбу. С ними все ясно, а кто же вы?

Юридически вы граждане РФ, так заявите властям: “Не дайте нам умереть от голода и холода”. Решение проблем надо искать там, где проблемы создаются.

Ингушетия лишь обеспечила вам приют. По международным нормам, если на сто жителей приходится один беженец, это считается катастрофой. А мы здесь один к одному — местные жители и беженцы. Население республики удвоилось. Я думаю, что у нас теперь самый богатый опыт общения с беженцами.

Если вы на этом митинге выработаете соответствующую резолюцию, обращение к Президенту РФ, в котором заявите: “Мы — граждане РФ, мы не воюем, мы — мирные люди, так не дайте нам умереть с голоду, соблюдайте наши конституционные права, в том числе и на свободу передвижения, на выбор места жительства”, тогда что-то и может измениться. Потребуйте выполнения по отношению к себе норм российской Конституции.

Еще раз говорю: обращаться только в государственные органы Ингушетии бессмысленно. Надо требовать от российского правительства, обращаться в международные инстанции».

В г. Аргун на самодельном взрывном устройстве подорвался трактор; тракторист в тяжелом состоянии доставлен в больницу.

В г. Шали в результате взрыва на территории военной комендатуры погиб один военнослужащий и трое ранены.

В с. Курчалой в результате взрыва мины-ловушки (видеокассеты) погиб 22-летний чеченец.

В Октябрьском районе Грозного, населенных пунктах Мескер-Юрт Шалинского района, Гелдагана Курчалоевского района, Серноводск Сунженского района, Юкерчу-Гонха Веденского района ВВ совместно с подразделениями МО и милиции провели спецоперации.

В ходе спецопераций уничтожены двадцать мини-заводов по незаконной переработке горюче-смазочных материалов, три цистерны, четыре фугаса, три снаряда, около 20 ручных гранат.

Изъяты: ручной противотанковый гранатомет, десять автоматов, около тысячи патронов к автоматическому стрелковому оружию, мотодельтоплан, склад медикаментов. В ходе спецоперации задержано двадцать шесть граждан по подозрению в причастности к ВФ ЧРИ.

Около с. Мескер-Юрт обезврежен радиоуправляемый фугас, там же были уничтожены два фугаса, управляемые по проводам.

В Грозном обезврежен радиоуправляемый фугас.

Федеральные силы нанесли огневой удар артиллерией и авиацией по предполагаемым ВФ ЧРИ, двигавшимся со стороны Грузии в районе горы Терхкорт (Ингушетия).

На окраине Аргуна на мусорной свалке у элеватора был найден труп Зелимхана Хароновича Солтамурадова, 1982 г.р., местного жителя.

Утром 19 октября он ушел из дома и обратно не вернулся. Его труп обнаружил пастух, который пас скот неподалеку от свалки. О находке он сообщил в местное отделение милиции. После проведения следственных мероприятий и экспертизы правоохранительные органы передали труп в мечеть, где убитого и опознали его родственники.

Смерть, по заключению судебно-медицинской экспертизы, наступила 25 октября в результате огнестрельного ранения шеи и головы. У З. Солтамурадова были, кроме того, оскольчатые переломы теменных костей, ушибленные раны правой глазничной области, ушибы и кровоподтеки лица.

По свидетельству двоюродного брата убитого, у Солтамурадова был пробит череп, срезаны мочки обоих ушей и порезано веко правого глаза. На теле ран и синяков они не заметили. Выстрелы в затылок и в шею, скорее всего, носили контрольный характер.

Федеральная артиллерия обстреливала лесные массивы в Веденском районе вокруг Харачоя, Махкеты, Хатуни и Беноя.

Сотрудники ПЦ «Мемориал» побывали в с. Шалажи Урус-Мартановского р-на и встретились с местными жителями. Те, в основном, жаловались на немотивированные обстрелы леса в окрестностях населенного пункта, на установку мин, которые потом становятся причиной гибели ни в чем не повинных людей.

По рассказам шалажинцев, обстрелы последние несколько недель участились. Как правило, они начинаются в 22.00 и беспрерывно продожаются до 24.00. Затем до 9.00 наступает затишье, после чего в течение еще 2 часов над селом проносятся артиллерийские снаряды. Иногда они падают на жилые постройки и в огороды.

В Шалажи нет газа, и его жители не могут теперь заготовить дрова на зиму без риска для жизни. В середине сентября в результате прямого попадания артиллерийского снаряда был разрушен дом семьи Ачаевых. Чуть позже сильные повреждения получили жилые постройки Исраиловых, в результате этого обстрела были ранены 3 ребенка.

В начале октября один из снарядов попал в огород Дукаевых. Ранение в руку получил Байсолта Дукаев.

За последний месяц вокруг Шалажи подорвались на минах несколько человек. В конце сентября, например, Шабазову оторвало обе ноги, когда он собирал в лесу орехи.

Ислам Ибрагимов, 1977 г.р., и его товарищ, вынужденный мигрант из с. Старый Ачхой Ачхой-Мартановского р-на, также подорвались в окрестностях села. Оба они находятся в больнице. И.Ибрагимов отделался легкими ранениями, а его товарищу оторвало ногу.

45-летний Шепа Кантаев в результате подрыва на мине, кроме ноги, лишился глаза.

В середине октября погибли несколько животных, принадлежащих шалажинцам. Причина та же — мины.

Незадолго до приезда в село сотрудников «Мемориала» от взрыва мины пострадал местный пастух. Лошадь под ним пала, а он сам лишь чудом остался в живых.

Немало проблем создают и сотрудники российских силовых структур, расквартированных в черте села. Жители Шалажи рассказали, что в июле бойцы ОМОНа из Владимирской области передрались между собой, открыли огонь и убили двух своих товарищей. Пытаясь скрыть преступление от своего начальства, омоновцы заявили, что на здание комендатуры, где они несут службу, якобы было совершено вооруженное нападение.

Когда в село на разбирательство приехали представители российского военного командования, жители рассказали им о бесчинствах, творимых сотрудниками владимирского ОМОНа. Тем не менее, 9 августа в Шалажи была проведена крупная «зачистка», которая сопровождалась грабежами и избиениями людей. Из уведенных военными 20 человек не вернулся домой Юнус Умарович Чадаев, 1973 г.р. (см. сноску на с. 156). Позднее стало известно, что он был убит сотрудниками военной комендатуры.

На блокпосту у въезда в Серноводск Сунженского р-на со стороны с. Самашки Ачхой-Мартановского р-на российские военнослужащие задержали Мусу Лабазанова, 18-летнего жителя с. Шовдан-Юрт (Давыденко) Ачхой-Мартановского р-на. Он обучался в автошколе в Серноводске и регулярно проходил через этот блокпост.

Военнослужащие надели ему на голову мешок и стали избивать. Согласно сведениям, полученным от родственников М.Лабазанова, во время избиений, а также пыток током он неоднократно терял сознание.

Военнослужащие заставили его подписать показания, в которых говорилось, что у него были изъяты 2 пакетика анаши. После чего его передали в ИВС с. Ачхой-Мартан.

Через несколько дней Лабазанова выкупили родственники за деньги.

В 21.00 подверглось артиллерийскому обстрелу с. Хатуни Веденского р-на. В результате прямого попадания снаряда в один из домов погибла Марха Усмановна Салтаханова, 1985 г.р. По свидетельствам ее родственников, девочка, сидя за столом, выполняла в это время школьное задание.

В Грозном у железнодорожного моста через р. Сунжа неизвестным убит сотрудник ОМОНа.

В Тарумовском районе Дагестана (близ административной границы с Чечней) в результате обстрела автомашины четыре сотрудника МВД РФ погибли.

В Грозном трое подростков подорвались на мине; двое скончались не приходя в сознание, один доставлен в больницу. Врачи характеризуют его состояние как тяжелое.

В районе с. Эрсеной Веденского района произошло столкновение между подразделением ВВ МВД РФ и ВФ ЧРИ.

Около 11.00 в Грозном к оптовому рынку на пересечении ул. Тухачевского и Ионесиани подъехали российские военнослужащие на грузовом автомобиле «Урал» с номером 46-22, на БТРе с номером 68 (или 63) и БМП Р-201.

В считанные минуты они оцепили рынок и начали задерживать и избивать мужчин, не спрашивая у них при этом документы и ничего не объясняя. Чтобы женщины не смогли подойти к ним, они зажгли несколько дымовых шашек.

Военные уложили друг на друга в «Урал» 18 мужчин и увезли их в неизвестном направлении. В числе задержанных был 16-летний мальчик.

Женщины сумели записать номера техники, задействованной в операции, и сразу поехали с жалобой в ВОВД Ленинского р-на.

К вечеру того же дня задержанных отпустили. Однако многие из них были сильно избиты.

В районе больницы № 9 Грозного неизвестными были застрелены 4 мирных жителя.

Рамзан Багишев, 1959 г.р., отец троих детей (сын и две дочери), был убит во дворе д. № 13 на ул. Олега Кошевого, где временно проживал вместе с семьей. Очевидцы происшедшего рассказывают, что Р.Багишев заканчивал ремонт своего дома на ул. акад. Павлова и собирался переехать туда через несколько дней. Вечером он вышел за ограду дома, где встретил двух своих знакомых. Он поздоровался с ними, пригласил к себе, но те отказались, сославшись на усталость. Знакомые ушли, а через полчаса Багишев нашли мертвым. Пуля пробила ему сердце. Выстрелов никто не слышал.

Малика Гашаева, проживающая по соседству с семьей убитого, рассказала, что на следующее утро на той же улице, через два квартала от места убийства Багишева, были найдены трупы разговаривавших с ним накануне мужчин. Рядом с трупами валялись сумки с рабочими инструментами. Один из убитых был родом из с. Бердакел (Комсомольское) Грозненского (сельского) р-на, а второй уроженцем с. Катыр-Юрта Ачхой-Мартановского р-на.

В ту же ночь на ул. Седова был застрелен Усман Дагаевич Мужедов, 1959 г.р. После гибели жены в августе 1996 г. он один воспитывал 3 детей: 8-летнюю девочку и двоих сыновей помладше. Труп У.Мужедова обнаружила его соседка Зося Боровая, когда вышла проводить свою гостью. Согласно ее рассказу, Мужедов лежал на улице у калитки дома в луже крови. Смерть, видимо, наступила от выстрела в голову. Всего же на теле имелось 7 пулевых ранений. Звуков выстрелов никто не слышал.

В Грозном на блокпосту в одной из легковых автомашин обнаружено 2,5 кг тротила.

В дом Рамзана Магомадова, проживающего в 3-м отделении 15-го молочного совхоза (с. Радужное) Грозненского (сельского) р-на ворвались российские военнослужащие в масках. Они произвели обыск во всех комнатах, попутно разбивая посуду и ломая мебель. Как выяснилось позже, военные похитили золотую цепочку, кольцо и 1000 рублей.

Мать Р.Магомадова, сестру и его самого военнослужащие держали под дулами автоматов. После обыска у них потребовали паспорта. Матери и сестре документы вернули, а Магомадову сказали: «Ты должен пойти с нами».

Мать, которая хотела воспрепятствовать уводу сына, один из военных ударил прикладом. Сын попытался вмешаться, но тут же был ударом сбит с ног. Его, уже лежащего на земле, избили ногами, а затем, связав руки и ноги проволокой, на БТРе привезли в с. Самашки Ачхой-Мартановского р-на, в расположение СОБРа на территории базы «Заготзерно».

Целый день его избивали и пытали током, требовали признания в различных преступлениях, а потом попытались заставить подписаться под какими-то бумагами. При этом глаза Магомадова оставались завязанными. После того как он отказался подписывать бумаги, военные разбили ему голову прикладом автомата.

30 октября Магомадов доставили в ИВС Ачхой-Мартана. Родственники вызволили его оттуда, заплатив 20000 рублей и сдав автомат и 2 гранаты, купленные, по словам родственников, у российских же военных.

В с. Самашки Ачхой-Мартановского р-на сотрудники российских силовых структур, дислоцирующихся на территории самашкинской базы «Заготзерно», задержали 8 молодых людей.

1. Шамо Гечиева, 35 лет;

2. Исмаила Шарипова, 33 года;

3. Ибрагима Шаримова, 25 лет;

4. Балауди Вукиева, 29 лет;

5. Саид-Селима Вукиева, 28 лет;

6. Жалауди Вукиева, 44 года;

7. Магомед-Эмина Вукиева, 32 года;

8. Шахруди Асхабова, 35 лет.

Все они — местные жители, проживающие на ул. Орджоникидзевская.

«Улица была оцеплена БТРами и людьми в военной форме. К нам во двор зашли около десятка российских военных. Потребовали документы. Никто не представился. Мы предъявили документы: они были в порядке, придраться было не к чему. Нас, мужчин, четырех братьев, попросили проехать с ними в распоряжении части для выяснения каких-то обстоятельств. Мы запротестовали и потребовали представителя власти. Один говорит: “Мы тебе власть, мы тебе закон”. Сестра и мать пытались уговорить их. Они схватили нас и не пускали. Но военные грубо оттолкнули их и пригрозили, что будет хуже. Я хотел защитить мать, однако успел сделать только один шаг. Тогда они передернули затворы автоматов, и несколько человек схватили меня. Нас прикладами затолкали внутрь БТРа, надели на голову мешки. Привезли к себе, ударами прикладов бросили на пол. Вставать не разрешали, держали на коленях. Мешок с головы не снимали. Били ногами, прикладами. Их было много. Трудно было угадать, откуда и куда последует удар. Спрашивали: “Воевал?”

“А почему?” — Снова бьют.

“Оружие есть?”

“А почему?” —Опять бьют.

“Доллары, золото есть?”

“Нет, откуда золото?” — Опять бьют.

“Знаем мы вас, у всех чеченцев есть золото, доллары, оружие”.

Потом они по очереди подходили, ставили ноги на шею. Слышно было щелканье фотоаппарата. Видимо, они и на видеопленку снимали. Один из них приставил мне дуло пистолета к затылку и сказал: “Все, хана тебе. Молись Аллаху своему”. Я мысленно прочитал молитву. Слышу щелк, выстрела нет. Он ругается матом: “Больше не будет осечки. Серый, дай свою пушку”. Я слышу выстрел рядом с головой: “Это нормально, это по-нашему”, — говорит он.

“Скажешь, где золото, оставлю жить, не скажешь, пристрелю и никто не узнает, где ты гниешь”. Так они издевались надо мной.

Еще они оказывали психологическое давление. Говорили, что они насилуют чеченских девушек и женщин. “Хочешь, изнасилуем твою сестру при тебе”. Другой говорит: “Она у него некрасивая, страхомодина. Можно портянкой закрыть”».

30 октября задержанные были доставлены в ИВС с. Ачхой-Мартан. Через три дня все они были выкуплены родственниками (по 3000 рублей за каждого).

В с. Чири-Юрт Шалинского района в результате взрыва кафе «Элита» погибли семь человек: две работницы кафе, семь военнослужащих федеральных сил, четверо получили ранения.

В Чечне погибли четверо военнослужащих федеральных сил.

На территории Чечни зафиксировано семнадцать обстрелов мест дислокации российских подразделений; четверо военнослужащих погибли и трое получили ранения.

В Старопромысловском районе Грозного у блокпоста федеральных сил был взорван радиоуправляемый фугас; три человека получили ранения.

В Гудермесе на железнодорожном полотне у вокзала обнаружена и обезврежена противотанковая мина.

В Наурском районе и у границы с Дагестаном на железнодорожных путях и грунтовых дорогах саперы обезвредили восемь мощных взрывных устройств.

В ночь на 30 октября Хеда Сербиева спала вместе с сыном в квартире 5-этажного дома в районе железнодорожного вокзала Грозного. Дом по ночам не раз подвергался обстрелу со стороны недостроенной гостиницы, где российские военнослужащие часто устраивали засады. И поэтому она боялась оставить ребенка одного.

Х.Сербиева очнулась от страшной боли. На кровати расплылось кровавое пятно, а ее левая рука и живот оказались пробитыми. Поначалу предполагалось, что в комнату залетел случайный осколок. Но в больнице врач обнаружил у Сербиевой в области таза застрявшую пулю. По-видимому, стреляли с крыши ближайшего многоэтажного дома, где российские военные оборудовали снайперский пост.

Абдулла Алиев, 1938 г.р., житель с. Самашки Ачхой-Мартановского р-на, проживавший на ул. Рабочая, 68, подорвался на мине-растяжке, установленной, предположительно, российскими военнослужащими.

В 14.00 в результате обстрела южной окраины с. Танги-Чу Урус-Мартановского р-на смертельное ранение получил тракторист Юнус Хабибулаевич Джамалдинов, 1957 г.р., возвращавшийся из сада, где он заготавливал дрова. Осколками снаряда, попавшего в трактор, ему оторвало ногу. По дороге в больницу Ю.Джамалдинов скончался.

Обстрел производился группировкой федеральных войск, дислоцирующейся на поле госхоза «Урус-Мартановский» к северо-востоку от Танги-Чу.

По просьбе главы администрации населенного пункта к месту происшествия прибыли военные, которые пообещали разобраться в случившемся.

У погибшего осталась жена с 4 малолетними детьми.

ВФ ЧРИ более двадцати раз обстреливали позиции федеральных сил: блокпосты — пять раз, КПП — семь, подразделения погранвойск — девять раз, административные здания — дважды.

В ходе проведенных «зачисток» задержаны по подозрению в участии в ВФ ЧРИ тридцать шесть человек.

В офис ПЦ «Мемориал» в Назрани пришел Абдулла (фамилия не называется по его просьбе), житель с. Шаами-Юрт Ачхой-Мартановского р-на. Он рассказал, что в последние месяцы ему часто приходится обращаться за помощью к врачам. Отличавшийся крепким здоровьем еще год назад, теперь Абдулла, по его словам, начал все больше превращаться в дряхлого старика.

Он говорил, что это следствие незаконного содержания в «фильтрационном лагере», а потом и в СИЗО в нескольких городах Северного Кавказа после его задержания российскими военнослужащими в феврале 2000 г.

Его рассказ мы посчитали необходимым записать. Говорил он по-чеченски, поэтому при переводе стиль, возможно, претерпел некоторые изменения.

Абдулла, узник фильтрационного лагеря

«В ночь на 3 февраля в наше село вошел крупный отряд боевиков.

Опасаясь начала боевых действий, утром следующего дня жители стали уезжать из него. Уходили по трассе в сторону Ачхой-Мартановского перекрестка. К Хамби-Ирзе и Куларам, ближайшим населенным пунктам, пройти было нельзя — там шли “зачистки”.

В семь часов утра я отправил семью, а сам остался, думал, присмотрю за хозяйством. Но где-то после обеда стало ясно, что село будет заблокировано. Я тоже решил уйти.

На трассе, по которой утром выходили люди, к этому времени уже стояли российские военные. Мне пришлось, подняв руки, пойти прямо на них. Было это недалеко от второго моста, у автобусной остановки.

Военнослужащие, к которым я подошел, заявили, что мои документы не в порядке. Они подняли меня в кузов грузовика, где уже находились восемь человек. Через некоторое время подошел офицер. Нас обыскали, затем избили и, пересадив в “автозак”, отправили в Ачхой-Мартан.

Вся эта процедура длилась не более часа. За это время к нам подсадили двух человек, задержанных в Хамби-Ирзе, а потом, я помню, начался сильный обстрел нашего села. Это было что-то страшное: снаряды со свистом проносились прямо над нами.

В Ачхой-Мартане нас продержали недолго. К нам в “автозак” забросили Ахмеда Мусаева из Закан-Юрта, человека из Чири-Юрта и, кажется, из Атагов, не помню, Старых или Новых, а потом снова повезли в Шаами-Юрт. Здесь, у первого моста при выходе из леса нас обстреляли.

Бронетранспортер, следовавший впереди нашего “автозака”, резко остановился, и мы сзади наехали на него. Военные выскочили из БТРа и попрятались. Минут 10 мы находились под огнем то ли чеченских бойцов, то ли российских военнослужащих. Мы так и не сумели этого понять.

Кончилось же все тем, что “автозак”, у которого оказался пробитым радиатор, зацепили за танк и оттянули в более безопасное место.

Поздно ночью нас привезли в какой-то военный лагерь. Здесь количество людей, находившихся в машине, увеличилось: на рассвете к нам затолкали двух женщин. Из их рассказа мы поняли, что мы находимся в Ханкале. Они также сообщили, что еще одна их спутница была расстреляна федералами.

Я не помню, откуда они были родом, не знаю и фамилий: обстановка не позволила выяснить эти подробности. К тому же, не было ясно и то, что случится со мной самим…

Утром 4 февраля выяснилось, что в “автозак”, состоявший из двух конвертов на восемь задержанных каждый, запихнули 32 человека. Здесь же находились и запасные колеса.

В Ханкале мы провели более двух суток. За это время нас ни разу не кормили, а воды на всех дали три литра, и все! Но при этом регулярно выводили на допросы и избивали.

6 февраля нас перегрузили в другой “автозак” и повезли в Чернокозово. Но этот лагерь оказался переполненным, и нас поместили в ангар за газораспределительной станцией, рядом с Толстой-Юртом.

Здесь уже находилось больше ста человек. Всех их будто пропустили через мясорубку. У кого-то были отбиты почки, у кого-то — ребра. Кто-то жаловался на легкие, а кто-то харкал кровью.

Нас, вновь прибывших, в ангаре пропустили через “коридор”. Били нас в основном ногами и дубинками. Причем дубинку разворачивали обратным концом, она в этом месте железная, покрыта лишь тонким слоем резины. Когда ею били по берцовой кости, боль отдавалась в голову, и некоторые из задержанных людей теряли сознание. Я получил трещины ребра. Бока у меня два месяца были черными от побоев.

Потом нас стали вызывать на допросы. При этом брали отпечатки пальцев и… задавали глупые вопросы. Спрашивали, например, где Хаттаб. Ясно же было, что ответ будет один: “Не знаю!” И, тем не менее, такой вопрос задавали.

Следователи, правда, нас не трогали. Наоборот, разговаривали очень мягко, даже вкрадчиво. Избиения начинались за дверью их комнаты, когда уводили в ангар.

10 или 11 февраля, точно не помню, я вместе с восемью другими задержанными все же попал в Чернокозово. Там снова прошел через “коридор”, “проверку” и “распределение”¹ и попал в камеру № 18.

Вместо 10 положенных там находилось 70 человек. Большинство из них были захвачены в Старых Атагах во время “зачистки” в конце января.

Двое суток, проведенных в Чернокозово, я вспоминаю с ужасом. Охранники, как только они напьются, выгоняли всю нашу камеру в коридор, ставили к стене или на колени и избивали дубинками. Или же заставляли сдавать “вождение”. Суть этой процедуры заключалась в том, что на спину заключенного садился охранник и принуждал его имитировать вождение автомобиля. Но, как правило, до таких изысков они опускались достаточно редко, просто врывались в камеру с дубинками и били всех подряд.

Через двое суток нас этапировали в Моздок, там сутки держали в вагоне, переоборудованном для перевозки заключенных. “Вагонзак”, как мы его называли, стоял в тупике железнодорожного пути. Этим обстоятельством наши охранники пользовались в полной мере. Они издевались над нами так, как никто до этого еще не издевался.

Охранники (они называли себя “десантниками”) выводили нас из вагона, усаживали на корточки и со всей силы били сзади ногой. Мы, а через это прошел каждый заключенный, метра полтора пролетали над землей и тыкались в щебенку. С такой процедуры начинался и заканчивался каждый вывод из “вагонзака”. Далее следовал “коридор” из дубинок.

Мое место было у решетки, и поэтому часто били. Спрашивали, например, сколько в вагоне людей, и стоило запнуться, как на меня тут же обрушивали дубинку.

Или подзывали к решетке и тыкали в глаз пальцем.

Но мне еще повезло: некоторые заключенные были избиты железной ручкой от двери. Умар из нашего села потерял при этом сознание.

У тех заключенных, у которых они имелись, отобрали кожаные куртки. Сказали, что больше не понадобятся.

Кажется, 17 февраля, утром, нас снова погрузили в машину и отвезли к другому “вагонзаку”. Сдали как ваххабитов. Потом последовал обычный “коридор” и заключение в камеру.

До Пятигорска нас везли двое суток. В дороге избивали дубинками, но к ним мы уже привыкли и боли не чувствовали.

В СИЗО “Белая лебедь” (мы его называли “курортом”) я впервые узнал, в чем меня обвиняют. В бане, куда я попал после прохождения “коридора”, “транзита” и “стакана”, нас заставили раздеться догола и учинили допрос. Меня спрашивали, по какой статье я задержан. Когда ответил, что не знаю, начали избивать. Били ногами по почкам, в пах, таскали за волосы. А потом снизошли и сказали, что я обвиняюсь в участии в незаконных вооруженных формированиях (ст. 208, ч. 2).

Через двое суток Пятигорского “чистилища” меня этапом отправили в Ставрополь. До 22 апреля я находился там.

Когда освобождали, я проделал тот же путь, но только в обратном порядке. Меня не отпустили сразу, а заставили пережить избиения и издевательства снова. Видимо, чтобы дольше помнил.

Из Ставрополя меня отправили в Пятигорск и далее — в Моздок и Чернокозово. В последний пункт я прибыл 29 апреля. А уже 2 мая в присутствии толстой свиньи, которая тогда исполняла обязанности прокурора республики, меня и 40 других таких же бедолаг, как я, отпустили. “За недостаточностью улик” — сказано в справке, которую мне выдали. В ней, кстати, не указано, что я был в Моздоке, Пятигорске и Ставрополе. Пункт содержания приводится один — СИЗО Чернокозово».