Целый народ в списке смертников

Из комментария, сопровождавшего репортаж немецкой студии N-24, выбран пассаж, который особенно возмутил наших военных и некоторых журналистов. В этом фрагменте есть вопросительные знаки и ни одного - восклицательного. А выводы, к которым пришли коллеги, к сожалению для нас, не лишены оснований.

"К юго-западу от Грозного - пахотное поле. Могилы, которые используются русской армией. Один за другим подъезжают БТРы с трупами: их волокут по пашне и складывают в неглубоких могилах. Головы остаются видны, чтобы родственники могли выкупить у русских своих близких.

В стороне могила, не похожая на другие. Это массовая могила предположительно чеченских борцов, павших, как нас хотят уверить, в бою. Такое объяснение представляется недостоверным. Руки и ноги у тел тщательно связаны, как это обычно делают с арестованными. Сами тела изуродованы так, что это не могло быть следствием боевых действий. У многих мужчин отрезаны уши. Следствие пыток? А не являются ли эти якобы павшие в бою борцы на самом деле чеченцами, которых притащили из лагеря Чернокозово, где они просто-напросто были казнены? Подозрение весьма оправдано. Поскольку и здесь, недалеко от границы с Чечней (так в тексте. - Прим. перев.), существуют длинные списки пропавших без вести. Все они были арестованы во время зачисток и больше не появлялись. Их судьбу могли бы выяснить лишь независимые наблюдатели, однако Москва их не пускает в лагерь. И, таким образом, остается страшное подозрение, что Кремль повторяет злодеяния Сталина. Целый народ в списке смертников - точно так же, как в 1944 году".

В статье своего московского корреспондента Эльке Виндиш берлинская газета "Тагесшпигель" ссылается на шефа бюро телекомпании ARD в Москве Томаса Рота, который был знаком со скандальными кадрами задолго до их показа по TВ. Дело в том, что, по информации Рота, журналист "Известий" перед тем, как предложить пленку свежеиспеченной телестанции N-24 в лице ее корреспондента Франка Хёфлинга, битую неделю пытался всучить "товар" ARD и ряду других крупных телестанций. "Товар" никого не устраивал, в том числе и Рота, а продать очень хотелось. И лишь Хёфлинг "клюнул".

Рот признает, что коллега Хёфлинг не был в Чечне, а сидел в Моздоке, и что он "произвольно сконструировал логические связи в комментарии". Ясно и то, что, судя по характеру вопросов, которые задавал при заключении сделки Хёфлинг, Блоцкий не мог не догадываться, что его сюжетом собираются воспользоваться по собственному усмотрению.

Томас Рот вместе с тем признает, что и Франк Хёфлинг оказал всем иностранным корреспондентам в Москве "медвежью услугу": теперь любой сюжет или комментарий к нему, любая интерпретация официальных сообщений может рассматриваться российскими властями как "необъективное отражение событий в Чечне".

И еще один нюанс. Скандал, по мнению "Тагесшпигель", как бы оправдывает в глазах Кремля все те ограничения, которые чинились западным журналистам для работы в Чечне. И дает в руки властей еще один аргумент в пользу того, чтобы держать западных корреспондентов в Москве на коротком поводке.

Вместе с корреспондентом газеты "Северный Кавказ" нас подвели ко рву офицеры. Это было 11 февраля. Многие тела присыпаны землей. Ноги убитых стянуты проволокой. Нам рассказали, что солдаты собирали трупы по всему полю и стаскивали их в ров. Эти люди были убиты во время операции "Охота на волков". По оценкам военных - они совпадают и с данными из других источников - было убито около полутора тысяч человек.

Это были боевики. Не только чеченцы, а люди всех национальностей. В частности, я видел негра, видел женщин явно славянского типа. Убитые были рассыпаны на достаточно большой площади, как поломанные куклы. Офицеры рассказали, что тела лежат в таком виде примерно 10 дней. Они ждали, что придут чеченцы и обменяют убитых. Или хотя бы заберут своих. Но в последнее время чеченцы перестали забирать тела убитых. Поэтому после 10-15 дней их засыпают землей. На телах мы не видели следов пыток, были пулевые отверстия.

Снимки, сделанные нами на окраине Урус-Мартана, я переслал по электронной почте в Москву 12 февраля вместе с репортажем. Репортаж опубликовали ("ОГ", № 7), снимки - нет. Смаковать такого рода подробности, мне кажется, было бы неправильно.

Впервые услышав, что министр МВД Рушайло показал в качестве аргумента задержания Бабицкого какие-то страшные фотографии, я подумал: ну и что? А какие карточки должен делать фотограф? Что он должен снимать? То, что видит.

Позже выяснилось, что это пленка профессионального репортера и это как будто должно было оправдать арестованного журналиста. На самом деле ничего предосудительного в самой информации нет и не может быть. Пленка, если работает профессионал, должна фиксировать то, что он видит.

Журналист с винтовкой - преступление. С камерой, ручкой или магнитофоном - норма. На негативе - факт, все остальное - трактовка или пропаганда. Дмитрий Бальтерманц снял в районе Керчи жуткий кадр: в грязи лежат убитые наши солдаты, а среди них бродят живые женщины, разыскивающие близких. Назови эту фотографию "Удачная бомбежка доблестных немецких летчиков" и печатай в гитлеровской газете. Но она названа автором "Горе" и стала одной из самых знаменитых фоторабот Второй мировой войны.

Открытки с виселицами, снятые гитлеровцами, печатались в фашистских газетах, но они фигурировали и в материалах Нюрнбергского процесса.

С пленок, которыми стращал министр, можно было печатать жестокие снимки о зверствах боевиков. Едва ли они работали бы на их популярность. Дело фотографа - снимать. Если идет бой и он снял убийство - не его надо осуждать, а того, кто убил или затеял войну. Раймон Копа из французского "Магнума" зафиксировал смерть республиканца (так и называется снимок) во время войны в Испании. Вы полагаете, что республиканцы его передали фашистам? Это профессия такая - наблюдать и фиксировать, если не в состоянии помочь. Если есть кому перевязывать, пусть снимает, если нет - перевязывай сам.

Уровень ужаса на фотографии предлагается жизнью. Фотографу дано уменье, вкус и этические нормы, которые ему по плечу.

Что и как печатать, вопрос не журналиста. Это вопрос идеологии издания, телекомпании, редактора. Сбор информации тоже не беспристрастен, но чем ее больше, тем ясней картина события. После войны в серьезных фильмах или альбомах всегда были снимки с двух сторон, или те работы, которые в свое время обошли военную цензуру. Великий "светописец" отечественной войны Анатолий Гаранин, вероятно, видел не больше остальных, но он умудрялся сохранять негативы, хотя пленки репортеры получали и сдавали под расписку. Не сдавал - это был локальный проступок, нарушавший запрет, и одновременно высокий профессиональный поступок, давший нам возможность увидеть (пусть не сразу) труд, пот и грязь тех лет. Сегодня существует целый цех независимых журналистов, в основном телеоператоров и фотографов, которые на свой страх, зачастую рискуя жизнью, добывают уникальные изображения. Чаще всего они работают с определенными компаниями (в том числе и отечественными), продавая им пленки с событий. Между продавцом и покупателем существует чаще всего договоренность о соблюдении неких весьма простых условий. Не искажать события и комментировать их в соответствии с реальной ситуацией съемки.

Знаменитый стрингер Эдик Джафаров мог с непостижимым для меня умением и смелостью снимать карабахские события с двух сторон и перемещаться из штаба Гамсахурдия в стан антигамсахурдистов.

Он берег голову, но этого мало: он сохранял и лицо, к которому она приделана. Без этого долго не проработал бы.

История, которая нашумела на прошлой неделе, внешне похожа на стрингерство. Но по существу не имеет ничего с ним общего. Одинокие съемщики войны никого не представляют. Они рискуют только своей жизнью и именем. Корреспондент "Известий", снявший и передавший (что за альтруизм) пленку германской телекомпании, мало похож на отважного оператора в первую очередь тем, что был прикрыт именем уважаемой газеты, из которой и прибыл в Чечню писать, а не снимать. Это, впрочем, дело редакционное: если "Известия" не возражают, чего бы не заработать. В этом ничего дурного нет. Впрочем, можно предположить, что корреспондент передал пленку и из идейных соображений. Как борец за гуманитарные права. Тогда хоть понятно, почему газета обиделась и предъявила миру оператора сюжета.

Подозреваю, что авторство его никто не присваивал. Не принято ссылаться на источник информации, чтобы не навредить ему.

Газета, между тем, выбрала способ защиты, который вызывает сомнение. Я говорю не о чрезмерно громкой рекламе авторства видеосюжета, а об анонсированном "расследовании" шрама и дела Бабицкого.

Тут два сюжета пересеклись. "Известия" запускают не очень красивую тепловую ракету, чтобы отвлечь внимание от скандала и подтвердить, что они лояльны к воюющему руководству страны. Бог в помощь. Надеюсь, они не станут доказывать, что пленки, найденные у Бабицкого, сняты кем-то из "известинцев".