А.В. Соколов, А.Я. Соколова
После начала второй чеченской войны основные потоки беженцев хлынули из Чечни на запад, в Ингушетию. Количество оказавшихся там беженцев, по данным Министерства по Чрезвычайным ситуациям Республики Ингушетии составило в середине ноября около 210 тыс. человек. Из информации, полученной миссиями Правозащитного Центра "Мемориал" в Республике Ингушетия и подкрепленной данными прессы было известно, что в южной Чечне, в горных районах также скапливаются беженцы, которые частично переходят через перевалы на территорию Грузии.
В связи с этим, с 23 по 30 ноября 1999 г. в Грузии находилась группа представителей Правозащитного Центра "Мемориал" в составе А.В. Соколова и А.Я. Соколовой и Е.А. Ковалькова. Группа должна была получить ответы на следующие вопросы:
Одновременно с этим, нами собиралась информация об имевшем место 17 ноября приграничном инциденте в районе н.п. Шатили, где, по утверждению грузинских властей, российские вертолеты нарушили госграницу и нанесли удары по грузинской территории.
В конце сентября 1999 г., после нападения отрядов Шамиля Басаева на Дагестан и серии террористических актов в российских городах, в которых власти обвинили исламских экстремистов из Чечни, в российском обществе разгорелась дискуссия о том, как дальше себя должна вести себя Россия по отношению к de facto независимой республике. И российские власти, испытывающие ностальгию о былом могуществе CCCР, и не малая часть общества, страдающая комплексом ущербности после его распада, не желали согласиться с предоставлением Чеченской Республике независимости. К тому же военные круги, роль которых России постоянно усиливается в последние годы, жаждали реванша за поражение в предыдущей чеченской компании. Ситуацию не улучшали и действия чеченского руководства во главе с Президентом А.Масхадовым, более озабоченного подготовкой к новой войне, чем восстановлением нормальной жизни, разгул неконтролируемых вооруженных группировок, захваты заложников и непрекращающееся с конца 80х годов криминальное давление на нечеченское население республики.
В итоге, споры о дальнейших действиях России в отношении Чечни сводились к выбору между блокадой и экономическим удушением чеченского квази-государства или, как и в 1994 г., проведением крупномасштабной военной операции.
Как мы знаем, была реализована последняя модель, названная "антитеррористической операцией". Удачное использование этого термина, взятого из закона о борьбе с терроризмом, в явно более широком смысле, чем предполагалось законодателями, дало российским властям ряд преимуществ. Во-первых, это позволило правительству начать вооруженный конфликт, без какого бы то ни было контроля со стороны выборных органов власти, в первую очередь, Совета Федерации. Во-вторых, фактически ввести на ничем не определенной территории чрезвычайное положение, обойдя предусмотренные законом гарантии прав граждан. В-третьих, заручиться определенной поддержкой со стороны западных стран, озабоченных проблемами терроризма и исламского фундаментализма. В-четвертых, постоянно поддерживать связь в общественном сознании между террористическими актами в российских городах, расследование которых еще продолжается, и лидерами чеченского вооруженного сопротивления, объявленных не бандитами, как это обычно бывает во время партизанской войны, а террористами. Между тем, нынешние руководители России не являются первооткрывателями в расширенном использовании термина "террористы". В схожей ситуации его использует турецкое руководство по отношении к курдским повстанцам, а раньше, в несколько иной - военные режимы Аргентины, Парагвая и Чили.
По-видимому, можно найти и другие преимущества, которые создает российскому правительству неожиданное использование этого термина, однако принять его как реально отражающее происходящее в Чечне нельзя.
Основа тактики террористов, как ясно и из смысла слова "terror", создание обстановки постоянного страха, паники в среде своих противников и предположительно лояльного ему населения. Борьба с террором включает в себя не только противодействие конкретным террористам, но и создание у населения уверенности в стабильности и защите. Между тем, начало операции в Чечне сопровождалось нагнетаемой правительственными службами истерией, основанной не столько на реальных террористических акциях, авторство которых неизвестно (ответственность за них приняла только никому не известная дагестанская организация - однодневка), но и на прямых пропагандистских фальсификациях - предотвращенных во многих городах взрывах (как объявлено впоследствии якобы "учебных"), подготовленных российскими спецслужбами.
Однако идеологическая схема антитеррористической операции, принятая российскими властями, стала довлеть над сознанием ее авторов. Она не предусматривала возникновения паники среди населения Чечни и массового исхода ее жителей в соседние регионы после начала действий "спасителей". И государство оказалось не готово к приему беженцев. Более того, пытаясь выстроить параллели с событиями в Косово, российские власти стали объяснить бегство гражданского населения, действиями террористов, которые якобы сделали невозможной нормальную жизнь в Чечне. И хотя ситуация в Чеченской Республике с соблюдением основных прав человека была крайне тяжелой, подобные утверждения властей вызывали сомнения.
Чтобы проверить искренность заявлений российских официальных лиц, мы расспрашивали беженцев о том, что побудило их покинуть свои дома.
В ходе поездки были опрошены с разной степенью подробности 37 человек, прибывших из различных мест Чечни в Грузию и рассказавших о судьбе своих семей. Двое были беженцами в Грузии еще во время войны 1994-1996 гг. и прибыли в уже знакомые им места, остальные попали суда впервые. Лишь небольшая часть опрошенных имела друзей или родственников в Грузии, большинство же из тех, с кем мы говорили, не имели до того связей в республике. Также нам были переданы вывезенные в Грузию оригиналы заявлений жителей ряда сел Чечни, в которых описывались разрушения в этих селах.
Среди опрошенных примерно половину составляют мужчины, несколько человек участвовали в боевых действиях 1994-1996 гг. Среди мужчин около половины - лица пожилого возраста, которые беспрепятственно пропускаются грузинскими властями в страну. Четверо мужчин прибыли одни, без семей. У большинства женщин, с которыми мы говорили, мужья остались в Чечне.
Среди беженцев большую часть составляют жители Грозного и южных районов - Итум-Калинского и Урус-Мартановского, однако некоторые выехали и из других районов республики - Гудермесского, Шелковского, Ачхой-Мартановского.
Большинство опрошенных утверждали, что к отъезду их побудили бомбардировки и ракетные обстрелы населенных пунктов, в которых они проживали; несколько человек - жители левобережья Терека утверждали, что уехать их заставили боевые действия, приблизившиеся к их селам.
Жители равнинной Чечни, в том числе Грозного, покинувшие свои дома в начале военных действий, в части случаев становились беженцами повторно. Они укрывались сначала в горных районах республики - в основном в Итум-Калинском районе, а затем в начале ноября после начала бомбардировок в этом районе перебрались в Грузию. Беженцы, уезжавшие позже, напрямую направлялись в Грузию, проезжая через Итум-Кале.
Часть беженцев не сразу направлялась в горные села. Так, согласно переданному нам заявлению, жительница расположенного на границе с Дагестаном чеченского села Ишхой-Юрт Южкова Коку со своей семьей из 10 человек уехала из родного села в сентябре 1999 г. в Гудермес. Причиной отъезда стали артиллеристские обстрелы с дагестанской территории, начавшиеся 5 сентября, т.е. с того дня, когда отряд Басаева вошел на территорию Дагестана (факт начала обстрелов чеченских сел с 5 сентября был подтвержден У.Джавтаевым, руководителем дагестанской организации "Спасение").
В отличие от зимы 1994-1995 г., мы не встретили ни одного беженца, у которого погиб бы прямой родственник (отец, сын, дед, внук или брат) до момента их бегства. В качестве причины, побудившей их покинуть в этот раз свой дом, чаще всего называются гибель односельчан в результате бомбардировок и обстрелов с воздуха, разрушение домов в селе, часто даже не на соседней улице, бомбардировки окраин села или просто появившаяся возможность покинуть свое село вместе с другими беженцами. По-видимому, сказывался опыт прошлой войны, и жители покидали свои дома гораздо раньше, чем прежде. Показательно, что в оставленных домах двух наших собеседников, поселились, по их словам, другие беженцы.
По данным, предоставленным нам начальником Информационно-аналитического управления Департамента охраны государственной границы вице-полковником Сосо Маргишвили, большинство беженцев покинуло Чечню в середине октября 1999 г., когда границу пересекало более ста человек в день, затем их количество, переходивших границу постоянно уменьшалось. Этот спад продолжался все время, за исключением одной недели около 10 ноября, т.е. в начале сильных бомбардировок сел Итум-Калинского района. Вслед за тем количество жителей Чечни, переходящих границу опять стало падать и 24 ноября был зафиксирован первый день, когда границу не перешел ни один гражданин Чечни.
Можно сделать вывод, что население покидало Чечню не в результате криминального или какого-нибудь иного давления боевиков, а опасаясь авиаударов по населенным пунктам, причем заблаговременное бегство населения позволило избежать значительного числа жертв.
Данный вывод подтверждает и то обстоятельство, что около половины случаев гибели населения, которые непосредственно описывают рассказчики, связано не с их родным селом, а с периодом бегства из него. Последнее, в свою очередь, ставит вопрос об обеспечении безопасности выхода людей из района проведения "антитеррористической операции".
Подавляющее большинство опрошенных нами жителей покидали Чечню по ущелью к верховьям реки Аргун и пересекли грузинскую границу в районе высокогорного села Шатили. Трое прибыли в Чечню через Ингушетию и один - через Дагестан и Азербайджан. Исходя из того, что в Ингушетии несколько раз работали группы наблюдателей ПЦ "Мемориал", и ситуация с выходом беженцев в сторону Ингушетии отражена в их докладах, мы в основном интересовались тем, что происходило с беженцами на дороге Старые Атаги - Шатой - Итум-Кале -Шатили.
Эта дорога в советское время доходила только до Итум-Кале. После окончания первой российско-чеченской войны, строительство участка до грузинской границы должно было предотвратить экономическую блокаду республики и на ее строительство правительство ЧРИ не жалело средств. Дорога был проложена вдоль реки, во многих местах - путем направленных взрывов. На этом участке практически не было мостов, что сыграло теперь положительную роль и позволяло использовать дорогу после массированных бомбежек российской авиацией.
Согласно официальной российской версии снабжение формирований "террористов" осуществлялось через Грузию и Азербайджан. Азербайджан вообще не граничит с Чечней и дорога из него в Чечню ведет через враждебный сегодня чеченцем Дагестан. Единственная прямая и проходимая для транспорта дорога из Грузии в Чечню ведет через Шатили, однако с грузинской стороны она не была достроена до чеченской границы, как утверждается, по политическим соображениям. Другие дороги, имеющие асфальтовое покрытие идут через Северную Осетию и Ингушетию и не могут в принципе использоваться для регулярного снабжения ЧРИ без согласия России. Остаются еще горные тропы, идущие через Тушетский хребет, однако зимой пробиться по ним через перевалы с большим грузом на лошади практически невозможно.
Но проблема снабжения чеченских отрядов вооружением или боеприпасами из-за границы явно надумана. Чеченские формирования в основном воюют оружием советского и российского производства - это не только легкое стрелковое оружие и гранатометы, но и портативные зенитные ракетные комплексы (ПЗРК). Если последние и представляют собой определенную военную экзотику, и их закупка может стать необходима в ходе военных действий, то стрелковым оружием и боеприпасами регион наводнен еще с периода первой войны. Так, по сведениям, полученным автором в Дагестане в конце сентября 1999 г. цена "черного рынка "на АКМ была менее 300 $, а пулемет Калашникова - около 1000$. Не менее дешевы и боеприпасы. Косвенно подтверждают обилие оружия в регионе и официальные СМИ, которые в течение уже нескольких месяцев войны сообщают о сооружаемых чеченцами в горах складах вооружений и боеприпасов.
Вместе с тем, официальная версия российского руководства, заставляла военное руководство предпринимать практические шаги с тем, чтобы прервать "канал снабжения", идущий по Аргунскому ущелью. С этой целью вся дорога от Шатоя до границы с Грузией подвергалась авианалетам. Так, в репортаже корреспондента НТВ Аркадия Мамонтова от 13.11.1999 с военного аэродрома в Моздоке, говорилось, перед ВВС была поставлена задача перекрыть последнюю артерию из Грозного, идущую по Аргунскому ущелью.
По сведениям беженцев, для этой цели в основном применялись самолеты СУ-24 и СУ-25. В конце сентябре было несколько налетов групп ударных вертолетов МИ-24 ("крокодил"), нанесших удар в районе Итум-Кале, однако в последствие от использования вертолетов в этом районе отказались, до декабря месяца, когда участок дороги от Итум-Кале до границы был взят под контроль вертолетным десантом.
Авианалеты, по словам беженцев, проводились в основном парами самолетов, часто словно "по расписанию". Основной целью атак были мосты и транспорт на дороге. Дорога была во многих местах перепахана воронками, но ямы достаточно быстро засыпались. Авиаминирование дороги, в отличии от соседних лесных массивов, не велось.
Все беженцы утверждают, что в дороге они опасались налетов авиации, прятались при приближении самолетов под деревьями, либо старались переждать опасное время в селениях. Они также рассказывают о многочисленных случаях поражения машин с беженцами, двигавшихся в сторону грузинской границы. Среди подвергшегося нападению транспорта, по словам беженцев, машины разных типов - грузовик, микроавтобусы "УАЗ" и "РАФ", популярные легковые автомобили "Волга", "Нива", "Жигули". Приведем здесь во многом типичный рассказ Адама Тепсуркаева, жителя предместья Грозного, пос. Ханкала, телередактора. Он сообщил, что в первую неделю ноября две машины, ухавшие из Итум-Кале по дороге в Грузию перед ним, были атакованы с воздуха, одна - в тот момент, когда рассказчик, помогал вытаскивать раненных.
"То, что я видел своими глазами. Выехали “УАЗик” и “Нива”, раньше нас выехали. Они обогнали нас. Через 20 минут раздались взрывы, слышен был свист самолета, потом раздались взрывы. И мы поспешили, свернули к деревьям, припарковали там машину и у реки увидели разбитые две машины. Прямых попаданий не было, люди были ранены. И стали собираться, чтобы помочь этим людям, но не прошло и пяти минут после обстрела, как появился следующий самолет. Это не первый случай, когда они бьют около машин, и потом второй самолет через 5-10 минут бьет по этим же местам. Одна машина уже горела, и мы успели только вытащить из этой машины двух женщин и убежать. Второе попадание они ударили уже по “Ниве”, и она была разбита вдребезги. Там погибло где-то 6 человек. Это было где-то в 40 км до грузинской границы."
Опасаясь авианалетов, большинство беженцев шли последний участок дороги пешком, неся детей и больных на руках. Один из рассказчиков, пенсионер, прошел пешком всю дорогу от Итум-Кале до границы. Тамара, жительница Ленинского района Грозного, рассказала, что она с 29 октября 1999 г. жила в Итум-Кале у тети как беженка. 22 ноября 1999 г. опять начались бомбежки Итум-Кале. и они уехали в Грузию. По дороге их легковая машина была обстреляна, после чего беженцы двигались пешком. У рассказчицы в результате близкого разрыва ракеты легкая контузия с повреждением кисти и нижней конечности.
В ряде случаев, когда беженцы не имели машины, чтобы доехать до горных сел, они двигались на попутках, иногда за деньги, иногда бесплатно. В большинстве случаев беженцы выезжали неорганизованно, без какой-либо помощи местных властей. По-видимому, единственным исключением был исход беженцев из Урус-Мартана, который считался оплотом чеченских ваххабитов и подвергался наиболее интенсивным налетам авиации. Первая группа (около 80 человек) в конце сентября - начале октября проделала весь путь до границы пешком. Две другие жительницы поселка выезжали позднее, на грузовике и на автобусе в ночное время. Часть дороги, от моста у Итум-Кале они так же прошли пешком.
Как уже говорилось, около половины случаев гибели населения, которые непосредственно описывают опрошенные беженцы, связаны не с их родным селом, а с периодом бегства из него. Таким образом, само бегство из своего дома представляло дополнительную опасность для гражданского населения. Тактика российской авиации реально не только угрожала жизни мирного населения, остававшегося в своих домах, но и препятствовала его уходу в безопасные районы.
Дорога подвергалась авиаударам на всем протяжении. Последним участком, на котором зафиксирована бомбежка дороги было место перехода на грузинскую территорию. Согласно рассказу Султана Бачирова, жителя Октябрьского района г. Грозного, 3 или 4 ноября 1999 г. две бомбы были сброшены на склоны гор, между которыми ожидали разрешение на проход беженцы.
Дойдя, а если очень повезет, то доехав до границы, беженцы оказывались перед чеченским таможенным постом, по-видимому одновременно выполнявшем функции пограничного контроля. По словам многих жителей Чечни, они слышали о приказе о мобилизации, объявленной Президентом А.Масхадовым, согласно которому не могли выехать из республики мужчины призывного возраста. Однако все опрошенные утверждают, что чеченские пограничники никого не задерживали и пропускали мужчин свободно. Препятствия начинались дальше.
Прием беженцев Грузией осуществляется на основании устного распоряжения Президента Э.А.Шеварнадзе, подчеркнувшего на заседании правительства, что Грузия "не может не обратить внимание на судьбу беженцев". Вместе с тем, действует правило, согласно которому пограничники не пропускают в Грузию мужчин от 16 до 60 лет (по другим сведениям от 16 до 55). Правило это обычно соблюдается, более того, нам рассказывали о случаях, когда мужчины под честное слово провожали свои семьи несколько километров, нанимали машину и, устроив в ней родных, возвращались обратно в Чечню. Уже упоминавшийся Султан Бачиров, ждал три дня, пока ему разрешили перейти границу и присоединиться к семье. Этот запрет не распространяется на раненных и инвалидов. В другом случае, мужчина, в советское время профессиональный руководитель на туристическом маршруте, проходившем через Шатили, сумел обойти погранзаставу по горным тропам.
Несмотря на многократные утверждения жителей Тбилиси о взятках на границе и несерьезности подобных запретов, среди опрошенных нами мужчин только один утверждал, что дал деньги за пересечение границы. Остальные утверждали (по образному выражению одного из них), что на пограничников никакие документы, в том числе и "зеленые" не действовали.
Многие женщины говорили о гуманном отношении грузинских пограничников и простых хевсуров. Так, стоявшей в очереди рассказчице, ожидавшей длительной процедуры проверки и регистрации на промозглом ветру, пограничник вынес тулуп, а потом напоил ее и еще нескольких женщин горячим чаем.
Следует отметить, что запрет перехода мужчин из Чечни, принятый грузинским руководством, не соответствует международной практике, согласно которой не делается различий среди гражданского населения, в том числе и на основании пола.
Хотя причины подобного запрета могут быть связаны с поддержанием стабильности в Грузии, а так же чисто политически - с аналогичным запретом, действующим на российской границей с Абхазией, однако он подвергает дополнительной угрозе жизни мужчин-чеченцев, желающих покинуть территорию вооруженного конфликта. Накопление же на границе большой группы оставшихся без семей мужчин может принципиально только усилить конфликт, и в конечном счете привести к дополнительной дестабилизации не только в регионе, но и в Грузии, с которой эти люди будут связаны своими семьями.
Перейдя границу, беженцы оказывались в селе Шатили. Это маленькое приграничное село, в котором живет около 10-18 семей. Шатили совершенно не приспособлен даже для временного пребывания беженцев. Те опрошенные, кому приходилось задержаться в селе, ночевали либо на улице, либо в строительном вагончике. Большинство беженцев не задерживаясь в Шатили, сразу же отправлялись в Тбилиси. Люди скапливались в Шатили только в случае неблагоприятных погодных условий, когда автомобильное сообщение прерывалось. По словам начальника управления по делам беженцев и лиц, ищущих убежище г-на Ираклия Пирцхалава, из Шатили беженцев вывозили на специально выделенных бесплатных автобусах, которыми, правда, только в одном случае опрошенные нами беженцы смогли воспользоваться. По их рассказам, в Шатили постоянно приезжали частные машины, отвозившие в Тбилиси за 70-100 $ за место. Причем в ряде случаев по дороге в Тбилиси машину неоднократно останавливали на полицейских постах для проверки документов, и беженцам приходилось платить взятки полицейским за возможность двигаться дальше. В самом Тбилиси никакой помощи беженцам не оказывалось. Поэтому большинство из них уезжало в Ахметовский район, где в Панкисском ущелье живут т.н. кистинцы (иначе кисты) - потомки чеченцев, поселившихся в Грузии около двух столетий назад. Кистинцы - граждане Грузии, которые говорят в основном на грузинском языке и учатся в грузинских школах.
В настоящее время в Грузии находятся три группы людей, бежавших из Чечни. Одни - кистинцы, имеющие грузинское гражданство. До войны довольно большое количество их училось и работало в Чечне. Вторые - кистинцы, родившиеся в Грузии, но принявшие российское гражданство и постоянно проживавшие в Чечне. Третьи - чеченцы никак не связанные с Грузией. По данным Министерства по делам беженцев и расселения на середину ноября 1999 г. в страну прибыло около 5000 человек, причем официальный статус беженцев получили около 3500 лиц, относящихся ко второй и третьей группе.
Регистрацию беженцев осуществляет Управление по делам беженцев и лиц, ищущих убежище. Для людей, имеющих паспорт или свидетельство о рождении (для несовершеннолетних) и прописанных на территории Чечни или Дагестана, предусмотрен т.н. упрощенный вариант получения статуса беженцев. Для этого в села Ахметовского района выезжала группа сотрудников управления, которая проводила регистрацию беженцев и выдавала соответствующие удостоверения. По словам начальника Управления г-на Ираклия Пирцхалава, статус беженца дает право на пребывание в Грузии до окончания военных действий, на свободное перемещение по ее территории, на получение гуманитарной помощи, денежного пособия от государства в размере 12 лари в месяц, неотложной медицинской помощи и на бесплатное обучение в школах. Беженцам, перебравшимся в Грузию из Ингушетии, статус беженцев не предоставлялся. Более того, по словам И. Пирцхалавы, Грузия намерена всячески препятствовать оттоку беженцев из Ингушетии в Грузию.
При отсутствии паспорта или прописки в Чечне беженец должен подать заявление в центральный офис Управления в г. Тбилиси, после чего в течение 4 месяцев осуществляется проверка этого лица, и заявление рассматривается в индивидуальном порядке. Однако к концу ноября с подобным заявлением еще никто не обращался, хотя многие беженцы рассказывали об утере документов. Положение осложнено и тем, что дорога до Тбилиси стоит достаточно дорого для беженцев, а необходимость получения статуса большинство из них пока не почувствовали.
По данным Министерства по делам беженцев около 95% спасающихся от войны жителей Чечни сосредоточенно в Панкисском ущелье (Ахметовский район Грузии). Это бедный сельскохозяйственный район Грузии с ограниченными внутренними ресурсами. В селах, протянувшихся цепочкой по Панкисскому ущелью, компактно проживают кистинцы. В эти села практически не проведены коммуникации, нет газа, редко подается электричество, отсутствует медицинское обслуживание, нет русских школ. Кроме того, в районе нет свободных рабочих мест.
Беженцы, большинство из которых составляют горожане, оказались совершенно не приспособлены к таким условиям. Среди них есть квалифицированные специалисты, учителя и медицинские работники, которые готовы работать, и могли бы оказаться полезными всему району, но их профессиональные навыки никак не используются.
Примерно две трети беженцев находится в селе Дуиси, остальные в порядке убывания, в селах Джоколо, Биркиани, Омало, Халацани. Большую часть из них составляют женщины и дети.
Беженцы расселены в домах и подсобных строениях, причем ими заняты, по словам жителей, три четверти дворов. Заняты также общественные здания, часть из которых до того в течение нескольких лет не использовалась. Количество помещений ограничено, и беженцы живут по 7-10 человек в одной комнате.
Основную помощь жильем и едой беженцам оказывают местные жители. Однако, как уже говорилось, их ресурсы крайне ограничены. Государство реальной помощи не предоставляет, да и не может предоставить, а потому перекладывает ответственность за снабжение беженцев на международные гуманитарные организации. Вместе с тем, грузинские власти готовы способствовать оказанию помощи, как считают местные жители, возможно и потому, что на местном уровне процветает коррупция и воровство. 12 лари на человека в месяц, обещанные беженцам, до настоящего времени не выплачивались.
Среди вновь приехавших беженцев находятся раненные и больные, которым квалифицированная медицинская помощь не оказывалась. До появления беженцев в Дуиси располагался фельдшерский пункт, а более серьезная помощь оказывалась в Ахмете и Телави. Но после прибытия беженцев помещение медпункта было занято. Дети, не имеющие теплой одежды, постоянно болеют. По словам нескольких женщин с октября только один раз в селах работала выездная бригада педиатров, но большинство даже не слышало о ее приезде. Международные организации завозили лекарства, однако большинство из них относилось к разряду употребляемых только по назначению врача, не было элементных средств первой помощи. Так же, у беженцев отсутствуют простейшие гигиенические средства - мыло, стиральный порошок и т.п.
Помощь международных организаций в продуктах, теплой одежде, хотя и была недостаточна. но во время нашего пребывания увеличивалась. Так по рассказам беженцев им были розданы печки и одеяла. Что касается продуктов питания, то в небольшом количестве выдавались рис, мука и растительное масло, закупленные неизвестными частным лицом и мусульманскими организациями.
Дети беженцев не посещают школу, так как обучение в ней ведется на грузинском языке, кроме того у большинства из них нет теплой одежды. С наступлением холодов начался отток беженцев из Панкисского ущелья в Тбилиси и в соседние государства - Азербайджан, Турцию. Однако переезд возможно осуществить только при наличии достаточно солидных сбережений.
Важно отметить и другой аспект. До появления беженцев отношения между кистинцами и грузинами были вполне мирными, не смотря на различное вероисповедание. Подавляющее большинство кистинцев занималось низкоквалифицированным сельскохозяйственным трудом и не могло составить конкуренцию грузинам. К тому же в количественном отношении кистинцев было явное меньшинство. Прибытие 5000 беженцев резко изменило демографическую ситуацию. Среди них оказалось немало квалифицированных специалистов, которые могут конкурировать с грузинами за рабочие места и за влияние в районе. Кроме того, опыт последнего десятилетия научил людей, приехавших из Чечни, в большей степени полагаться на собственную инициативу и силу, чем привыкло местное население.
Поэтому появление беженцев вызвало рост межнациональной напряженности в районе. Уже вскоре после прибытия основной массы беженцев. в Телави начали активно распространятся слухи о похищенной чеченцами девушке, о том, что на въезде в Дуиси поставлен шлагбаум и туда не допускается даже грузинская милиция, что в самом Телави чеченцы активно покупают дома и в конечном счете установят контроль над всем районом. Кроме того, беженцы оказывают большое влияние и на самих кистинцев. Так, в селе Дуиси началось активное строительство мечети. Появление чеченцев, связанных между собой сложившимся ранее определенным типом отношений, неминуемо ведет к ослаблению влияния местных лидеров и к перераспределению власти среди кистинцев и чеченцев. Совокупность указанных факторов, при невмешательстве властей может сделать возникающую эту временну. этно-социальную группу закрытой и агрессивной, что будет по механизму "порочного круга" усиливать рост этнической напряженности и в перспективе стать причиной социальной дестабилизации в регионе.
В начале марта 2000 г. в Панкисси побывали сотрудники Кавказкого института мира, демократии и развития З. Спарсиашвили и Э. Адельханов (ПЦ "Мемориал"). Они сообщили следующее. По данным представительства Верховного комиссариата по беженцам ООН (UNHRC) расположенного в г. Ахмета беженцев в регионе более 6100 человек.
Продовольственное обеспечение беженцев удовлетворительное, более того часть продовольствия из состава гуманитарное помощи поступает на рынок. Это происходит не только за счет разграбления помощи на промежуточных этапах, о котором много говорят, но и от беженцев. Беженцы объясняют такие факты тем, что они продолжают нуждаться в детской одежде, а их финансовые ресурсы ограничены. Помощь продолжают оказывать в основном мусульманские организации, а так же UN HRC, "Врачи без границ" (MSF), Норвежский совет по беженцам, ряд других организаций и частные лица.
После ряда обращений общественности, в том числе и представителей "Мемориала" к руководителям Грузии, было начато обучение детей беженцев в школе на русском языке. К преподаванию привлечены сами беженцы.
К сожалению, оправдываются наши прогнозы, связанные изоляцией и самоизоляцией беженцев. По словам жителей Ахметы и беженцев, влияние представителей местых грузинских властей, в том числе и правоохранительных органов в самом Панкиси не чувствуется. До сих пор власти ограничиваются контролем въезда и выезда из ущелья, что затрудняет передвижение простых беженцев, но не препятствует наркоторговле.
Пограничный инцидент 17 ноября 1999 г. в районе села Шатили (полностью и без фотографий)
Некоторые аспекты современных чечено-грузинских отношений