Г.СТАРУШЕНКО
В 90-е годы социологи и конфликтологи, западные и российские, показали, что после появления ядерного оружия, ликвидации политической системы колониализма, распада Советского Союза и социалистического сообщества число межгосударственных войн сократилось, а число гражданских войн и внутригосударственных конфликтов увеличивается1. За 1917–1984 годы в Европе произошли две межгосударственные войны и двенадцать гражданских, то есть внутригосударственных, — в шесть раз больше. Представляется, что указанная тенденция в мировом развитии продолжится. Этому, в частности, содействуют следующие факторы:
— переход от биполярного мира (в котором одна сверхдержава угрозой «взаимно гарантированного уничтожения» сдерживала агрессивные устремления не только другой, но и ее союзников) к многополярному ослабляет или вообще устраняет указанный сдерживающий фактор;
— задачи антиколониальных революций оказались до конца не решенными: абсолютное большинство новых государств не получили ни экономической независимости, ни условий для развития, ни желанных их народом общественно-экономических систем;
— возникновение на обломках колониальных режимов свыше ста новых государств не решило и многих других их политических задач (целесообразное межнациональное размежевание, преодоление межэтнических антагонизмов, устойчивые и справедливые границы, благоприятные условия для развития национальных языков и культур и др.);
— права человека в большинстве стран остаются незащищенными (смертность превышает рождаемость, продолжительность жизни сокращается, жизнь не защищена). Проблема защиты прав человека из внутригосударственной превращается в междисциплинарную. При этом на международном уровне она разработана лучше. Внутренними же конфликтами занялись прежде всего социологи и конфликтологи.
Социологи пришли к к выводу, что существуют три модели предотвращения или прекращения конфликтов, спасения жизни людей. Это
1) использование насильственных средств с целью подчинения другой стороны и навязывания ей своей воли («гегемонистская модель»);
2) достижение преобладания и временного урегулирования посредством принудительных средств («статусная модель»);
3) снятие противоречий и окончательное прекращение конфликта путем отказа от насилия и использования только мирных «кооперативных» средств («ролевая модель»)2.
Формальная логика требует преимущественного использования третьей («ролевой») модели, поскольку первая («гегемонистская») модель порождает новые противоречия, а потенциально — и новые конфликты; а вторая — ведет к прекращению военных действий, временному урегулированию, но не снимает порождающие конфликты противоречия. Соперничающие стороны далеко не всегда руководствуются логикой. Нужна правовая основа указанных рекомендаций, обязывающая соблюдать их, устанавливающая необходимые при этом правила поведения. Иначе говоря, нужна превентивная дипломатия. Сторонники превентивной дипломатии призывают к разработке международно-правовых норм, в частности и тех, на основе которых можно урегулировать конфликты, не порождая новых. Поддерживая эти предложения, считаем нужным отметить, что уже существует оптимальная правовая основа и урегулирования конфликтов, и защиты человека, не порождающая при этом новых противоречий, обострений, жертв. Это — принцип равноправия и самоопределения народов. К сожалению, выдвинутый политиками и разработанный юристами принцип самоопределения ввиду крайней сложности регулируемых им проблем порождает большое число спорных, а то и ошибочных толкований и действий. Вот несколько типичных примеров такого толкования:
— право на самоопределение признается только за нацией, причем только коренной, а интересы других наций и групп населения самоопределяющейся территории игнорируются; его по-прежнему сводят к формуле «право наций на самоопределение вплоть до отделения и образования независимого государства»;
— самоопределение сводится к сецессии (отделению), в то время как в современных условиях его предпочтительно реализовать в границах государства, в состав которого входит самоопределяющийся народ;
— от этого принципа «вообще следует отказаться», поскольку он провоцирует сепаратизм и вооруженные конфликты.
Такие суждения дискутировались и частично подверглись критике и в научной литературе, и в ряде статей, публиковавшихся в последнее время в «Независимой газете», кстати, единственном органе, широко популяризирующем правовой подход к решению национальных проблем. Тем не менее многие политические деятели и СМИ продолжают пропагандировать ошибочные суждения.
Отличие самоопределения от «принципа нации». Нужно исходить из полного названия этого принципа. Принцип самоопределения подчас не только нарушается, но и сознательно используется для оправдания грубых нарушений прав человека, терроризма, этнических чисток и геноцида, сепаратизма. Принцип самоопределения, в отличие от «принципа нации», во-первых, исходит не из обязательности отделения и образования однонациональных государств, а из желательности сохранения крупных государств и добровольного объединения разных народов и наций в такие государства на началах федерализма, автономии, демократизации политического режима и иных; во-вторых, признает право на самоопределение за всеми без исключения народами, а не только за европейскими, «цивилизованными»; в-третьих, акцентирует внимание на необходимости не только предоставлять народам формальное право на самостоятельное существование, но и обеспечивать им условия, которые помогут осуществить это право; в-четвертых, признает право не только на национальное освобождение, но и на самостоятельное определение направления и форм своего социального развития, своей судьбы; в-пятых, и это главное, — исходит из недопустимости приобретения прав одним народом за счет ущемления или игнорирования прав или интересов других; наконец, в-шестых, в качестве критерия при определении политической формы самоопределения используются интересы и права человека.
Развитие национальных процессов ставит вопрос о реализации самоопределения в новых, более разнообразных политических формах, иными, нестандартными методами. Можно, к примеру, 1) отложить окончательное урегулирование на пять, двадцать и более лет, как это имеет место в практике латиноамериканских государств и сделано в Чечне, или 2) согласиться на сохранение самоопределяющейся территории в составе государства и предоставить ей подтверждаемую договором фактически полную независимость де-факто (Аландские острова со шведским населением в составе Финляндии), или 3) предоставить самоопределяющейся территории независимость при условии, что она будет реализована позже, в точно установленную дату, скажем, в 2020 году, и это будет гарантировано ООН или каким-либо государством. Возможны и другие решения, например, такие, как сохранение территориальной целостности Боснии и Герцеговины при предоставлении сербам, мусульманам и хорватам возможности самоопределиться на национальной основе в форме республик. Критерий их допустимости, повторяем, — интересы человека, народов.
Увеличение числа политических форм реализации права на самоопределение в разных формах и дает возможность не сводить его к сецессии. Право народа на определение своей судьбы не сводится к сецессии. Оно может реализоваться и в границах государства, в состав которого входит народ, и в таких политических формах, как национально-культурная автономия, территориальная автономия, федерация, общая демократизация государства и др. Именно разнообразие выбора дает возможность в каждом конкретном случае самоопределяться с учетом интересов всех заинтересованных народов.
Чем же объяснить, что этот благороднейший и гуманнейший принцип зачастую используется неправомерно? Объективная причина — в его недостаточной корректировке с учетом условий новейшего времени, когда в результате миграции, взаимопроникновения народов многие из них лишились своей территории и не могут самоопределиться в форме национально-территориальной автономии. В РФ в таком положении оказались более 30 млн. человек — представители национальных меньшинств и малых народов, плюс 25 млн. русскоязычных соотечественников за рубежом. Существуют и объективные причины «кризиса самоопределения». На практике люди продолжают руководствоваться извращенными, догматическими представлениями об этом принципе, а то и вообще не имеют о нем сколько-нибудь четкого представления (67% граждан РФ, по данным опроса Института социально-политических исследований РАН).
Агрессивный национализм и шовинизм спекулируют на этой неосведомленности. Между тем научное толкование этого принципа дает возможность успешно решать выдвигаемые жизнью проблемы в интересах не одной нации, одного человека, одного класса, а всех народов, классов, государств, в интересах человека. Для этого как минимум следует руководствоваться уже данными наукой и практикой правильными ответами на следующие вопросы: во-первых, в каких политических формах реализуется самоопределение (содержание этого права); во-вторых, кто им может пользоваться (субъект), и, наконец, в-третьих, какими методами допустимо его осуществление.
Переходя к раскрытию содержания рассматриваемого принципа, прежде всего укажем, что он не только не поощряет сепаратизм, а прямо направлен на его предотвращение. Принцип самоопределения, говорится в Декларации принципов международного права, которая была принята в 1970 году ООН на основе консенсуса, не должен толковаться как «санкционирующий или поощряющий расчленение, частичное или полное нарушение территориальной целостности или политического единства суверенных и независимых государств, действующих с соблюдением принципа равноправия и самоопределения».
Каждый народ имеет право реализовать свое право, как он того желает, как это диктуется уровнем его развития, геополитическими соображениями, но при одном исключительно важном и обязательном условии — не за счет других народов (ведь все равны!) Спорьте, договаривайтесь, но обязательно приходите к общему согласию. Без него нет самоопределения, а возможно только перемирие. Именно поэтому предпочтительна ролевая модель урегулирования конфликтов. Требования самоопределяющихся сторон часто не учитывались не только в политической практике и в средствах массовой информации, но и в научных трудах, что дезориентировало общественное мнение, порождало новые противоречия, заводило в тупик существующие.
Критерий при выборе той или иной политической формы самоопределения — интересы личности, права человека, а потом уже народа, нации. Если та или иная форма самоопределения грубо попирает права человека, она должна быть заменена на приемлемую или же самоопределение не должно состояться в этой форме. Ни государство, ни группа лиц, напоминает Всеобщая декларация прав человека, не должны «совершать действия, направленные к уничтожению прав и свобод личности» (ст.30).
Самоопределение народа, нации — не самоцель, а лишь средство согласования интересов народов и защиты прав человека, личности. Не человек для нации, а нация для человека — такой подход диктуют нам международное право, подлинно гуманистическое мышление. И иностранный, и наш опыт свидетельствуют: если во внимание принимаются только интересы нации, права личности зачастую попираются, страдают люди, десятки, сотни тысяч лишаются родины, крова, близких, а то и самой жизни.
Права нации и права человека. В наше время особое значение приобретает именно гуманистическое содержание самоопределения. Ст. 55 Устава ООН напоминает, что для создания в мире «условий стабильности и благополучия» отношения между государствами должны основываться не только на «уважении принципа равноправия и самоопределения народов», но и на «всеобщем уважении и соблюдении прав человека и основных свобод для всех». Это предполагает повышение уровня жизни, обеспечение полной занятости населения, экономического и социального прогресса, условий для развития и др. (ст. 55 пп. а, с). Из сказанного следует, что и самоопределение в интересах поддержания дружественных мирных отношений между государствами, обеспечения в мире стабильности должно осуществляться не за счет прав человека (не говоря уже о его праве на жизнь), а через их всестороннюю защиту. Сказанное зачастую игнорируется современными националистами и государствами, которые интересы человека и даже его жизнь приносят на алтарь нации.
Личность как субъект самоопределения. Признание права на самоопределение за личностью дает в руки общества ключ к мирному и конструктивному решению и такой сложнейшей проблемы, как право на социальный выбор. Делая выбор между разными формами собственности, методами хозяйствования и, соответственно, направляя свою деятельность в государственный, кооперативный, частный или другой уклад, люди смогут в известной степени по-разному социально самоопределяться и в границах одного государства. Для этого нужно, чтобы равноправие форм собственности не только было закреплено законодательно, но и строго соблюдалось на практике, разумно регулировалось государством (через налоги, таможенную политику и т.п.). Подобно ядерной энергии, частная инициатива — трудно управляемая могучая сила, но и она поддается регулированию, что дает возможность иметь ее столько, сколько полезно для всего общества. Это, конечно, задача на перспективу, но ее следует иметь в виду при решении практических проблем.
Самоопределение личности не подменяет самоопределения народа, нации, а придает ему такие государственно-политические формы, наполняет их таким содержанием, которое соответствует реальным потребностям личности и возможностям общества. Реальные попытки корректировать экономическую политику с учетом интересов личности предпринимаются и за рубежом, и у нас.
Наконец, идея самоопределения направлена на защиту интересов и большинства, и меньшинства, всех сторон в конфликте. Она стимулирует дальнейшее развитие демократии, постепенный отход от повсеместной практики предоставления одной части общества права навязывать свою волю другой только потому, что она получила на несколько тысяч голосов больше. При этом обычно окончательное урегулирование противоречий, конфликтов подменяется временным. Сегодня открывается возможность удовлетворять и интересы меньшинства. О степени демократичности общества начинают судить по положению меньшинства, личности.
Поскольку в процессе самоопределения, особенно в независимых государствах, затрагиваются интересы других его участников (народов, государства, а иногда и сопредельных государств) и все они равноправны, их интересы также должны учитываться. Рассматриваемый принцип — часть единой международной правовой системы, а система поэтому и является системой, что все части ее взаимосвязаны и вырывать из нее один ее элемент без учета других — значит, нарушать всю систему. Взаимный учет интересов достигается путем регулирования указанного процесса на основе не только принципа самоопределения, но и других фундаментальных принципов международного права, таких, как территориальная целостность государств, невмешательноство, неприменение силы и др.
Увеличение числа гражданских войн остро ставит вопрос о праве их народов самостоятельно определять свой общественный и государственный строй, решать другие вопросы своего внутреннего развития. П. I ст. 1 Международных пактов о правах человека определяет рассматриваемый принцип как право «свободно устанавливать свой политический статус и свободно обеспечивать свое экономическое, социальное и культурное развитие».
Иначе говоря, из принципа самоопределения следует право народа любого государства определять свой политический режим, руководить экономической жизнью своей страны, распоряжаться своими естественными ресурсами, право на развитие, право решать все внутренние вопросы (языка, религии и т.п.). Народ сохраняет за собой указанные права и в случае принадлежности к многонациональному государству, хотя часть этих прав в силу этого обстоятельства передается государству. Что касается общественного строя, то право на его определение признается косвенно («свободно обеспечивать свое экономическое, социальное и культурное развитие»), и оно должно уважаться другими государствами. Но это не означает, что народ в любое время может «выбрать» любой общественный строй. Характер общественного строя определяется не желанием лидеров и партий, а уровнем производительных сил (прежде всего рабочей силы), особенностями социально-экономического развития общества. Игнорирование этого обстоятельства имеет своим результатом авантюризм, массовую гибель людей, что осуждается международным сообществом, но не дает ему права на интервенцию (Кампучия). В условиях прекращения холодной войны и противоборства двух систем корректировка общественного развития достигается самими народами опять-таки через реализацию принципа самоопределения (КНР, Вьетнам, Лаос).
Итак, в соответствии с принципом равноправия и самоопределения, характер общественного устройства государства детерминируется уровнем социально-экономического прогресса и средств производства, а политический режим — борьбой и постоянно меняющимся соотношением внутренних политических сил. Для изменения общественного строя требуется время, измеряемое жизнью нескольких поколений, а политического режима — несколько лет. Учет этих объективных причин — condiсio sine qua non (условие, без которого нет) самоопределения, стабильности.
Международное силовое регулирование вооруженных конфликтов — акция по сути гегемонистская. Но поскольку целью самоопределения является защита не только всеобщего мира, но и человека, она заслуживает поддержки, если осуществляется в соответствии с Уставом ООН (глава VII). Устав устанавливает общее положение: планы применения вооруженных сил должны составляться Советом Безопасности совместно с Военно-штабным Комитетом (ст.46), который, находясь в подчинении Совета Безопасности, «несет ответственность за стратегическое руководство любыми вооруженными силами», предоставленными в его распоряжение государствами — членами ООН (ст. 47). Поскольку Военно-штабной Комитет не создан, в первой половине 90-х годов неоднократно складывалась ситуация, когда международные вооруженные силы фактически находились под командованием представителя одной державы. Это вызывало конфликты, которых можно было бы избежать, и обрекало такие акции на неудачу (Сомали).
Регулирование внутренних национальных и социальных противоречий и конфликтов осуществляется самим государством, но в соответствии с Уставом. Не исключается использование и международных насильственных средств. ООН и ее органы, указывается в Уставе, уполномочиваются «расследовать любой спор, любую ситуацию, которая может привести к международным трениям и вызвать спор». И если продолжение этого спора или ситуации может создать угрозу не столько международному миру и безопасности, сколько массовой гибели людей (как это было в Уганде), Совет Безопасности уполномочен «рекомендовать надлежащую процедуру или методы урегулирования» не только на основании статьи 33, но и ст. 42. Так, попытки Соединенных Штатов прекратить под флагом ООН гражданскую войну в Сомали, а позже примирить враждующие между собой две курдские партии в Ираке закончились провалом. Сообществу государств, ООН, региональной Организации африканского единства, в частности, в первой половине 90-х годов не удалось предотвратить массовых убийств людей и в Центральной Африке. ООН не смогла оперативно организовать направление туда необходимого контингента войск, а государства не были готовы к выделению соответствующих воинских частей. Вывод: международное сообщество еще не готово к вооруженным методам урегулирования конфликтов.
Если же речь идет о ситуациях, не создающих угрозы всеобщему миру и массовой гибели людей, они должны регулироваться самими государствами в строгом соответствии с основными принципами международного и гуманитарного права (ст. 55).
Субъект самоопределения. При принятии решений, связанных с самоопределением, государства, партии, движения сталкиваются со сложным вопросом: кому оно должно принадлежать. Не каждой же деревне. Ученые, политические деятели и дипломаты приложили немало усилий, чтобы разобраться в вопросе. На заре антиколониальных революций мы предложили следующее определение: «Субъектом права на самоопределение являются народы, нации и народности, а также народы, состоящие из нескольких наций, народностей или национальных групп, имеющие общую территорию, одну или несколько других общностей (историческую, культурную, языковую, религиозную и т.п.) и объединенные общностью цели, которую они хотят достичь посредством самоопределения»3. Эта дефиниция была подтверждена практикой, подводила известную правовую базу под международное регулирование процесса деколонизации, но не решала полностью вопрос о субъекте самоопределения в независимых государствах.
В п.2 ст.1 Устава, где речь идет о самоопределении, упоминаются не только «народы», но и «нации»; цель ООН — «развивать дружественные отношения между нациями на основе уважения принципа равноправия и самоопределения народов». Многие, в том числе и автор приведенного определения, отдавая дань традиции («право наций на самоопределение вплоть до отделения»), исходя из не совсем точного перевода (в данном случае) слова «nations» только как «нации», толковали это как признание не только народа, но и нации субъектом права на самоопределение. Это поддержало указанную выше драматическую формулу. Нация действительно может быть субъектом этого права, но только в том случае, когда она одна проживает на самоопределяющейся территории. Если же на этой территории проживают и другие этносы, то правом на самоопределение наряду с ней обладают и они, а субъектом этого права является все население данной территории, «демос, а не этнос», по выражению Р.Б.Леоновича4. Толковать приведенное выше уставное положение п.2 ст.1 (на это обращал внимание и один из разработчиков Устава профессор Б.С.Крылов) следует примерно так: ООН ставит своей целью развитие дружественных отношений не только между своими членами-государствами («nations»), но и между народами («peoples»), входящими в состав суверенных государств и не имеющими своего государственного бытия5.
Для того чтобы такие отношения были возможны, авторы Устава указали, что неотъемлемой составной частью принципа самоопределения является «равноправие народов», подчеркнув тем самым универсальный характер рассматриваемого права: им обладают не только все народы, но и все государства.
Самоопределение в границах государства. В некоторых многонациональных государствах принцип самоопределения народов официально провозглашается в качестве государственно-правового. Право на самоопределение реализуется здесь в формах федерации, автономии — территориальной или национально-культурной и др. В СССР, некоторых других государствах республики формально могли реализовать его в форме выхода из состава государства при соблюдении установленной законом процедуры. Грубое нарушение этой процедуры (игнорирование результатов референдума, несоблюдение пятилетнего срока на оформление выхода и др.) содействовало развалу Союза, глубокому кризису всех постсоциалистических государств.
Конституция РФ 1993 года, признавая право на самоопределение, исключает его реализацию в форме выхода из Федерации. Кстати, право на выход из состава государства не содержится ни в одной конституции существующих в мире без малого двухсот государств и сегодня не поддерживается ООН. Мир исходит из возможности и необходимости обеспечить соблюдение национальных и социальных прав народов в границах существующих государств, и удваивать их число не только излишне, но и опасно. Такого мнения придерживался и Генеральный Секретарь ООН Бутрос Гали.
Средства и методы реализации права на самоопределение. Освобождающиеся от колониализма народы, столкнувшись с сопротивлением колониальных держав, нередко оказывались вынужденными браться за оружие и таким путем добиваться реализации своего права. Их требование признать законность вооруженной борьбы, несмотря на сопротивление западных держав, в ООН было поддержано большинством, подтверждено не только в виде резолюций этой организации, но и в некоторых документах, принятых на основе консенсуса. Главным обоснованием допустимости вооруженной борьбы угнетенных народов было признание колониализма «преступлением, которое необходимо безотлагательно пресечь». После ликвидации колониализма как политического института (экономическая зависимость еще сохраняется) применение вооруженного насилия как средства реализации права на самоопределение недопустимо. Оно запрещается и Уставом ООН, и внутригосударственным законодательством. В любой независимой стране применять насилие имеет право только государство и его органы. За самоопределение в нынешней обстановке можно и нужно бороться невоенными средствами. Этот теоретический вывод подтверждается практикой чеченской войны.
Следует признать, что проблема эффективности военных мер и контрмер в процессе самоопределения еще далеко не разработана. Миротворческие акции нередко совершаются с грубыми нарушениями международного и гуманитарного права, всеобъемлющая международная конвенция о борьбе с терроризмом еще не заключена, поспешность, с которой последовало международное признание новых государств, возникших на территориях бывшей Югославии и СССР, поощряет сепаратистов и в других странах.
Решить национальный вопрос, защитить права человека «окончательно и бесповоротно», как демагогически утверждается кое-кем и сегодня, невозможно. Этим вопросом следует заниматься постоянно. Нужно своевременно разрешать порождаемые жизнью противоречия и проблемы, не только политического, но социально-экономического характера, не допуская их перерастания в антагонизмы. Вооруженные конфликты неизмеримо легче предотвращать, чем прекращать. От улаживания конфликтов следует переходить к регулированию межнациональных отношений в планетарном плане, к управлению ими в границах государств. Правовой основой таких подходов остается принцип самоопределения в современном, реалистическом его толковании. А ООН, как это предлагает наш министр иностранных дел Е.М.Примаков, должна максимально использовать для этого все имеющиеся политико-дипломатические возможности и сохраняться в качестве единственной организации, дающей санкции на применение силовых методов.
В.Пономарев. Мне хотелось бы задать вопрос: как та идеальная схема, которую вы обрисовали, согласуется с реальной практикой самоопределения отдельных народов?
Г.Старушенко. Речь идет о реализации идеи, теории. Еще Шекспир сказал, что значительно легче выдвинуть идею, чем ее реализовать на практике. Но во всяком случае идея определяет тот вектор, от которого надо танцевать, вести отсчет. Вовсе не обязательно, что реализация идеи желательна, и в жизни не всегда бывает так, что та или иная идея реализуется.
В этой связи очень важен вопрос о согласии государства на самоопределение. Я говорил, что без согласия государства результат самоопределения недействителен. Так фактически было всегда. До тех пор, пока Франция не согласилась в Эвианских соглашениях признать суверенитет Алжира, его независимость оспаривалась. Советский Союз и другие государства задолго до указанных соглашений признавали суверенитет Алжира, но эта страна не была независимым государством.
Политическое значение признания, в том числе и со стороны метрополии или государства, от которого отделяется самоопределяющаяся территория, велико. Раньше существовала декларативная теория признания, то есть если та или иная населенная территория заявляла, что она представляет собой независимое государство, этого было достаточно для признания ее субъектом международного права. Эта теория вошла в обиход международных отношений еще в XVII веке, но потом практика начала от нее отходить.
Есть еще конститутивная теория признания, в соответствии с которой самоопределяющаяся территория становится субъектом международного права при условии, что она получила признание со стороны других государств. Советский Союз и Российская Федерация исходили из того, что в процессе признания нужно использовать и ту и другую теорию. Теперь это особенно важно. Я имел удовольствие беседовать об этом с бывшим Генеральным Секретарем ООН Бутросом Гали, и он сказал, что если бы Объединенные Нации согласились с признанием независимости всех тех стран, которые хотят стать независимыми, то уже через полгода число членов ООН, которое сегодня составляет 185, достигло бы 400, то есть увеличилось бы в два раза. Особое значение приобрело признание со стороны того государства, от которого самоопределяющаяся территория стремится отделиться.
Вы, наверное, обратили внимание на недавнее заявление нашего министра иностранных дел, что если то или иное государство признает независимость Чечни, то есть если оно станет на путь поощрения сепаратизма, то Российская Федерация оставляет за собой право поставить вопрос о разрыве с ней дипломатических отношений. Вот в таком плане я и ставлю вопрос о необходимости признания со стороны государства.
Неправильно было бы полагать, что государство всегда будет возражать против расширения прав народов, которые входят в его состав. Почему? Да потому, что расширение их прав дает возможность «выпускать пар», снимать напряженность в отношениях между народами и гражданами. Это сделала и Российская Федерация, предоставив своим гражданам право жаловаться на российское правительство в международные органы — Комиссию по правам человека, Комитет по ликвидации расовой дискриминации и т.д. В интересах собственного благополучия и спокойствия в стране государство готово пойти и на признание самоопределения в форме или территориальной или национально-культурной автономии.
О.Егоров. Я хотел бы поблагодарить за великолепный доклад о схеме, которая действительно работает. У меня не вопрос, я хотел бы поддержать докладчика и отметить, что в жизни уже есть примеры того, как эта схема и этот механизм работают. Первый — Гренландия, где самоопределение было принято не как выход из государства. В этом отношении Глеб Борисович прав, потому что сейчас не то время, чтобы понимать все максималистски. Гренландия — очень хороший пример формы самоопределения и возможности государства, в данном случае Дании, пойти навстречу группе людей, которые решили самоопределиться.
То же самое в Канаде, в Нунавуте — на северо-восточных территориях. Здесь канадское правительство, канадское население на референдуме в отношении эскимосов проявило мудрость, точно так же, как эскимосы, которые, обратившись к ним, проявили терпение. И как результат получили эти территории в собственное управление.
Самоопределение — это не обязательно выход из государства или выход в автономию. Восточная Германия — прекрасный пример самоопределения, когда ее граждане вошли в единую Германию.
То есть схема работает, только нужны элементы, учитывающие эту схему. Вот что я хотел бы сказать в поддержку Глеба Борисовича.
О.Мурашко. Сама идея национального самоопределения, сама история ее формирования и нынешняя практика применения страдают неким европоцентризмом, хотя идея и находит удачное применение, как об этом сейчас говорил Олег Егоров. Но, с другой стороны, во многих случаях, касающихся так называемых коренных народов, которым адресовано несколько международных документов об их особых правах, включая специальную декларацию, разрабатываемую в ООН, эта идея уже доведена, в общем-то, до абсурда. Очевидно, что она хороша для просвещенной Европы и не очень применима для народов, которые живут совершенно в другом мире, совершенно в другой среде.
Чтобы продемонстрировать эту абсурдность, приведу такой пример: в Амазонии существует хорошо известное племя Яномами. Его люди ночуют в гамаках на деревьях, а внизу живут португалоязычные бразильянцы, которые хотели бы срубить эти деревья, а освободившиеся территории использовать под кофейные плантации. Они любят кофе, особенно любят продавать его. Вопрос в том, могут ли яномами реализовать свое право на национальное самоопределение. Во-первых, они составляют 0,001% населения Бразилии и, во-вторых, существует другое население, которое противится этому. А яномами для того, чтобы сохранить свой образ жизни, на что они имеют право в соответствии с Декларацией прав человека, нужны огромные леса. Здесь вопрос решается уже не политическими способами, а в совершенно другой плоскости. Это новая плоскость, та, в которой проблемы будут решаться в XXI веке. Это проблема сохранения окружающей среды, потому что эти амазонские леса, как известно, нужны всему человечеству как легкие планеты. И поэтому их вырубать нельзя. Нужно сохранить и леса, и образ жизни яномами как жителей и хранителей этих лесов.
Мне кажется, что на пороге XXI века, особенно в «четвертом мире», проблемы национального самоопределения во многом не только видоизменятся, но и обретут дополнительный аспект — это право контроля над ресурсами. Проблема национального самоопределения будет смыкаться с проблемой реализации прав коренных народов, ведущих традиционный образ жизни, и проблемой сохранения окружающей среды. Уже существуют новые международные соглашения, например международная конвенция о коренных народах и конвенция о сохранении биоразнообразия, и международные организации, уже осуществляющие международный контроль над состоянием природных ресурсов. Это должно стимулировать создание особо охраняемых природных и культурных резерваций, на которых будет сохраняться тот или иной образ жизни и соответствующий режим природопользования. Я хотела бы знать ваше мнение и включить эту проблему в дальнейшую дискуссию.
Г.Старушенко. Я думаю, что тема коренных народов действительно важна, и мы ее обсудим, если будем следовать нашей программе. Что касается моего мнения, скажу коротко. Первое. Я считаю, что навязывание развивающимся странам чуждых им моделей демократии, в частности западных, — политика очень сомнительная. Зачастую ее результаты сводятся к запрету пыток, расовой дискриминации и т.п., но и это полезно. Однако требовать введения многопартийной системы в любом африканском государстве, — значит, требовать чрезмерного. Почему? Потому что большинство африканских стран (я их лучше знаю, так как довелось побывать во многих из них) имеют сложный в этническом плане состав населения. И если вы берете курс на создание многопартийной системы, то немедленно создаются этнические партии. Каждая из них добивается защиты не общегосударственных интересов, а интересов только своей нации, только своей этнической группы, нередко во вред общенациональным интересам и интересам других. Это противоречит и принципу самоопределения. Ведь самоопределение предполагает обязательный учет интересов и других народов. Я полностью согласен: нельзя в развивающихся странах осуществлять демократические принципы в тех же формах, что и в развитых странах.
Второе. Насчет коренных народов. Да, и советское, и российское государство много делали для защиты интересов коренных народов: создали письменность для многих из них, возродили их промыслы, организовали школы, выдвигали их на руководящие должности и т.д. Иногда при этом допускались грубые ошибки: разрушалась среда обитания, не учитывался их образ жизни и др. Ошибки, конечно, должны быть безотлагательно исправлены. Но это не повод для того, чтобы ставить коренные народы в привилегированное положение за счет других народов. Международное сообщество исходит из того, что им необходимо обеспечить полное равноправие плюс некоторые преимущества материального и законодательного порядка, чтобы они имели возможность сохранять то, что отличает их от других народов (язык, культуру, быт, ремесла и т.д.). Но не больше. Исходный принцип — поддержание полного равноправия.
А у нас, к сожалению, им создаются привилегии за счет других народов. Например, то, что воины Салавата Юлаева гуляли по степям Зауралья, в свое время послужило основанием для создания Башкирской Республики. Башкиры же в ней составляют только 20% населения, 40% там татары и еще 40% русскоязычного населения. Башкирская Республика, значит, официальный язык, документация башкирские. Но там, правда, нашлись умные люди, они не пошли на обострение, на создание каких-то чрезвычайных привилегий для коренной нации.
В Чечне дело обстояло иначе. Те из коренной нации, которые встали под знамена сепаратизма, не считались с интересами 300 тысяч русскоязычного населения. А они имеют те же самые права, что и коренное население. И это должно учитываться при любом определении статуса Чечни. Итак, принцип равноправия и самоопределения плюс коррективы в интересах сохранения своих национальных реликтов — такова правовая основа определения политического статуса коренных народов. Кстати, так же примерно решает вопрос и Подкомиссия по нацменьшинствам Комиссии ООН по правам человека.
Т.Васильева. У меня два маленьких вопроса. Первый. В своем докладе вы употребляете термины «самоопределение народа» и «самоопределение территорий». Как вы их разграничиваете? Второй. Распространяется ли право на самоопределение на разделенные народы, которые проживают в разных государствах?
Г.Старушенко. Термин «самоопределение территории» обозначает, естественно, самоопределение людей, которые проживают на этой территории. Я это и имел в виду.
Теперь о самоопределении разделенных народов. Без всякого сомнения, каждая часть такого народа, проживающего в в двух-трех государствах, имеет право на самоопределение. Реализуя это право, они могут объединиться при условии уважения прав других народов и государств. Но это вовсе не означает, что они обязательно должны жить в одном государстве. Некоторым народам живется в общем-то спокойно и в нескольких государствах. Сам этот факт обычно не создает проблем.
В.Гефтер. Я хотел бы поставить два вопроса, чтобы обсудить их в ходе будущей дискуссии.
Первый. У нас все началось сегодня с так называемого права наций, народов, территорий на самоопределение. По-моему, это не право, а принцип, а сам этот термин совершенно не юридический, внеправовой, и мне хотелось бы выяснить точку зрения по этому вопросу присутствующих.
Второй. Мы, правозащитники, говорим: есть права личности и есть групповые права меньшинств, разных групп, неважно каких — больших или маленьких. Но часто у нас употребляется понятие «национальные права». Мне это непонятно. Мне хотелось бы в рамках дискуссии услышать отношение аудитории к тому, существуют ли отдельно такие, взятые откуда-то извне личности, извне меньшинства, неважно какого — национального, сексуального, территориального, любого другого — еще какие-то особые «национальные права».
Г.Старушенко. Присутствующие, очевидно, пояснят, как они понимают этот вопрос. Я лично понимаю его так: права нации, нацменьшинств и есть групповые права. Вопрос о национальных правах личности возникает, если личность дискриминируется. Групповые национальные права — те, которые позволяют данной группе людей сохранять свои особенности, отличающие их от других групп. Для этого надо создавать национальные школы, если данная группа людей хочет этого, развивать традиционные ремесла, культуру и т.д. Вот в таком плане можно говорить о национальных правах.