I. Введение

II. Рост ксенофобии в России. Дискриминация этнических меньшинств

III. Положение внутриперемещенных лиц и жителей

Чеченской Республики на ее территории

IV. Положение жителей Чечни в Республике Ингушетия

V. Положение жителей Чечни в регионах России

VI. Положение чеченцев в столичном регионе

VII. Уголовные дела по фальсифицированным обвинениям

VIII. Заключение

IX. Приложения
Приложение 1. Чеченцы в армии
Приложение 2. Опасный симптом. О похищениях и преследованиях
женщин в Чеченской Республике. Январь 2004 г.
Приложение 3. «Добровольная сдача» Магомеда Хамбиева
Приложение 4. Миграционная ситуация в Гудермесском районе
Приложение 5. Задержание и убийство восьмерых жителей
с. Дуба-Юрт Шалинского района
Приложение 6. Запрос Генеральному Прокурору РФ по делу Т.Р. Хамбулатова
Приложение 7. Бомбардировка хутора Ригахой — убиты мирные жители
Приложение 8. Попытка судебной защиты лиц, снятых с учета
Приложение 9. Отчет о поездке Комиссии по правам человека при Президенте РФ в РИ и ЧР, 28-29 января 2004 г
Приложение 10. Эскалация насилия в Ингушетии, Март 2004
Приложение 11. Насилие в Ингушетии, Июнь 2003
Приложение 12. Запрос Генеральному Прокурору РФ по делу Р.Б. Оздоева
Приложение 13. О положении жителей Чечни в Санкт-Петербурге.
Приложение 14. Жалоба З.Г. Куразовой на незаконное привлечение к уголовной ответственности ее сына Р.З. Айдамирова
Приложение 15. Интервью с Никитой Петровичем Дмитриенко
Приложение 16. Заявление С.Ганнушкиной о возможности депортации чеченцев в Россию
Приложение 17. Ответ Главного военного прокурора на запросы о семье Дадаевых и Тимуре Хамбулатове

Безопасность. В 2003 г., когда наиболее активно шла работа по переселению ВПЛ, по данным правительства, в Чечне было убито 537 жителей, похищено 595, пропало без вести 127.
Только в 9-ю городскую больницу в 2004 году в среднем в месяц продолжает поступать до 25 человек с травмами от взрыва мин и огнестрельными ранениями. За март 7 человек поступило с взрывными ранениями, из них двое детей; с огнестрельными — 14 человек, из них половина — сотрудники милиции, половина — гражданские люди. В апреле пятеро детей, играющих во дворе, получили ранения различной степени тяжести.
Похищения и внесудебные казни не только не прекратились, они приняли более циничный характер. Так, по поводу местонахождения восьмерых жителей Дуба-юрта представители власти не раз говорили родственникам, что они находятся на военной базе Ханкала и будут отпущены через несколько дней, однако 9-го апреля были найдены их трупы. Убили их накануне. Вместе с ними был найден еще один житель Дуба-юрта, похищенный в Грозном, но убитый вместе с остальными. Никакого объяснения со стороны представителей власти не последовало. (См. Приложение 5).
Другой пример — 18 марта 2004 г. в станице Савельевской Нурского р-на ЧР был похищен и убит Тимур Ризванович Хамбулатов. Это редкий случай, когда тело похищенного не выкопано жителями и не выброшено на дорогу похитителями, а обнаружено районным прокурором в официальном учреждении (камере РОВД) в обезображенном состоянии. По сведениям, полученным родственниками из неофициальных источников, Тимур Хамбулатов был доставлен в РОВД сотрудниками ФСБ. Парень находился в тяжелейшем состоянии. Сотрудники милиции вызвали врача, но Тимур скончался, не приходя в сознание. В книге регистрации не было даже записи о его поступлении. (См. Приложение 6 – 3 фотографии).
Не прекратились и ракетно-бомбовые удары по горным селам. Так 8-го апреля в результате прямого попадания авиабомбы погибла семья Дамаевых: мать и пятеро детей от 9 месяцев до пяти лет. (См. Приложение 7).
Прокуратура готова покрыть преступления, изобретая для них фантастические объяснения. (См. приложение 17).
Ситуация, сложившаяся в республике в последние годы, настолько тяжела, что многие жители Чечни потеряли надежду когда-либо обрести покой и уверенность в завтрашнем дне у себя на родине. Продолжает покидать республику русскоязычное население, этих жителей осталось всего 14,5 тысячи. Многие из них, особенно молодые, остаются в Чечне только потому, что у них нет средств на переезд и обустройство на новом месте, а на правительство РФ им не приходится надеяться.
Для чеченцев выезд за пределы республики не решает самого главного вопроса, безопасности. Поэтому многие из них часто стараются выехать за пределы РФ.

Жилищно-бытовые условия в ПВР
Конечно, на первый взгляд комната в кирпичном здании лучше, чем палатка, однако жильцы считают, что условия проживания в ПВР намного труднее. Комнаты в полуподвале в ПВР по улице Б. Хмельницкого, расположенном в бывшем детском саду, сырые, они практически не отапливаются. Многие из жителей получили хронические заболевания. Кроме того, жителям этого ПВР выдали матрацы, набитые стекловатой. Этот факт известен сотрудникам ФМС, по нему пытались провести разбирательство, но выяснили только, с какого склада доставлены, а как попали туда, определить не удалось. Матрацы заменили далеко не всем, люди ими пользуются до сих пор, накрыв сверху одеялами.

1. Расселение ВПЛ
Расселение в ПВРах происходит из расчета 3,2 кв. м на человека. В комнатах создается скученность, что приводит к антисанитарии.
Характерным примером отношения к ВПЛ как к людям второго сорта является расселение их в открывшемся ПВР «Окружной», который состоит из комплекса 120 щитовых домиков, в большинстве которых еще идут внутренние работы. Сам городок еще полностью не благоустроен. Воду жителям приходится нести до дома 100-200 м.
Дом состоит из четырех комнат и предназначен изначально для одной семьи. Однако в каждый дом заселены по четыре семьи, по одной в каждую комнату, несмотря на то, что площадь некоторых комнат не больше 12 кв.м. В большинстве домов число жильцов достигает 20–22 человек. Теснота приводит к конфликтам между соседями и распространению инфекции. Предполагается, что жилье это временное, однако восстановление и выплата компенсаций идут такими медленными темпами, что для многих это время может растянуться на всю жизнь. Удивляет нерациональность расходования средств. Стоимость щитового дома — 780 тысяч рублей, компенсация за разрушенный дом — 300 тысяч рублей.
В здании Центра медицины катастроф (ЦМК), расположенном по адресу: г. Грозный, Сочинская, 56, неофициально проживает 8 семей (более 30 человек), среди которых 3 инвалида, 10 детей, пенсионеры. Эти семьи вернулись из РИ по призыву властей ЧР еще в 2000 году. Согласно решению тогдашнего главы администрации заселились они в указанное здание, своими силами отремонтировав часть помещений. С момента определения здания под ЦМК руководство стало требовать от граждан освободить занимаемое помещение.
Создавшаяся напряженная ситуация между двумя сторонами сохраняется и по сей день. После обращения через ПЦ «Мемориал» к членам комиссии по правам человека при Президенте РФ жителей посещал сотрудник УДМ по ЧР Рамзан Мовсаров. Он предложил им переехать в ПВР, расположенный на границе с Ингушетией в станице Серноводской. Жильцы, естественно не согласились, мотивировав это тем, что их жизнь связана с Октябрьским районом г.Грозного: они получают здесь пенсию и зарплату, дети ходят в школу, некоторые ремонтируют свои дома. На этом забота УДМ о жителях ЦМК закончилась.

2. Водоснабжение
В большинстве ПВР, открывшихся в последнее время, не установлены водяные подушки или емкости под питьевую воду. Во многих ПВР для питья и приготовления пищи используют воду из бочек, предназначенных под техническую воду. По возможности семьи стараются запасаться питьевой водой из близлежащих источников. Так например ВПЛ, проживающие в ПВР по адресу ул. Малгобекская, 11, набирают питьевую воду за 300 метров от дома, при этом вынуждены простаивать большие очереди, выслушивая недовольство местных жителей. Если раньше воду завозили в ПВР два раза в день, то в последнее время люди часто остаются без воды по нескольку дней.

3. Электричество и газ
Электричество подключено во всех ПВР, однако напряжение очень слабое. По этой причине в дни отключения газа применение электрических плиток для приготовления пищи невозможно.
Газ подается во все ПВР, но часто случаются отключения без предупреждения населения. Включается он тоже без предупреждения. В результате в ноябре 2002 г. было частично разрушено здание ПВР на улице Новаторов, погиб один из жителей.

4. Санитарно-гигиенические условия
В большинстве ПВР отсутствуют канализационные системы, душевые и прачечные. Из-за отсутствия водопровода и канализации жителям приходится не только поднимать на высокие этажи чистую воду, но и выносить на улицу использованную. Во многих ПВР слив воды не работает даже на кухнях.
Из-за отсутствия душевых, невозможности помыться и постирать во многих ПВР складывается невыносимая гигиеническая ситуация. Для выхода из сложившейся ситуации один из комендантов ПВР вынужден был по своей инициативе переоборудовать кухню под комнату стирки и мытья.
Невозможность пользоваться санитарными узлами в ночное время (ПВР закрыты для выхода и входа с 22 до 6) доставляет физические страдания жителям ПВР, особенно пожилым людям и детям.

5. Медицинская помощь.
В некоторых ПВР до сих пор не функционируют медицинские пункты. Проживающие в них люди не получают необходимую первую медицинскую помощь. В остальных медпункты работают круглосуточно. Их работники в основном имеют образование медсестер. В задачу работников медпунктов входит оказание первой помощи и направление в больницу при необходимости. Доставка больного в больницу для оказания квалифицированной помощи ночью сопряжена с риском для жизни тех, кто на это решится. Поступающих лекарств по линии Министерства здравоохранения не хватает даже для оказания экстренной помощи. Остро не хватает обезболивающих аппаратов, антибиотиков. Лучше всего медпомощь организована там, где работают «Врачи мира».
Как сообщали работники медпунктов, в связи с низкой температурой в комнатах (по различным причинам в отопительный сезон большинство ПВР не было обеспечено теплом) и сыростью критически возрастало число людей с простудными заболеваниями. В ПВР, по словам врачей, наблюдается постоянный рост сердечных заболеваний, воспалительных процессов, анемии из-за недостатка витаминов. Неблагоприятные условия для сохранения здоровья: теснота, антисанитарные условия, сырость, отсутствие условий для личной гигиены — способствуют возникновению инфекционных заболеваний.

6. Образование
Продолжение образовательного процесса для школьников, перемещенных в ПВР на территории ЧР, не организовано. Во-первых, нет договоренности республиканских властей с находящимися поблизости школами о приеме на обучение прибывших детей. Зачастую из-за перегруженности школы отказывают в приеме детей. Во-вторых, при возвращении из палаточных лагерей Республики Ингушетии многим школьникам пришлось оставить там свои учебники, а другие им не выдают. Купить детям учебники родители не в состоянии. Многие дети не посещают школу из-за большого отставания в учебе, образовавшегося в результате беженской жизни. Многие не могут посещать школу из-за отсутствия одежды.

7. Безопасность.
Формально безопасность жителей ПВР обеспечена лучше, чем других жителей Чечни, поскольку у них есть охрана. Однако многие ПВР подвергались вооруженному нападению, при этом охранники не могли вызвать помощь, потому что у них нет рации и не могли сами отразить нападение, поскольку у них после ряда таких случаев руководители забрали оружие.
Приводим несколько примеров происшествий в ПВР.
В ночь с 25 на 26 мая 2003 г. в ПВР по ул. Кирова 47 ворвалась большая группа военных. Здание было оцеплено бронетехникой и военнослужащими со всех сторон. Военные врывались в комнаты и хватали молодых людей и девушек. Они хотели увезти их и не отвечали на вопрос, куда именно. Только благодаря вооруженным военнослужащим спецназа — местным жителям из числа кадыровцев, находившимся в гостях у одного из жителей ПВР, этого не случилось.
Однако в указанном ПВР дело не обошлось одним выше описанным инцидентом. Второе нападение на тот же ПВР произошло через полгода,
8 января 2004 г. около 19 часов. Военнослужащие в масках, не установленной воинской принадлежности, судя по речи — чеченцы, ворвавшись в ПВР, бесчинствовали на протяжении нескольких часов. Военнослужащие избивали стариков, женщин и детей. Охрана с одним пистолетом на двоих противостоять большой группе военнослужащих не могла. Охранники также были избиты. Причины нападения остались непонятными.
1 апреля 2004 г. в ПВР, расположенный в г. Грозный по ул. Окружной, вошел человек, вооруженный пистолетом, и потребовал отдать ему зарплату строителей. Когда на крик бухгалтера стали собираться люди, он начал стрелять. В результате пулевые ранения в ноги получили супруги Курбанова Малика и Ахмадов Адам, которые только накануне вернулись из палаточного лагеря Ингушетии «Спутник». Ранив людей, преступник скрылся с места происшествия. За забором ПВР его ждали сообщники. Люди, попытавшиеся их преследовать, были вынуждены отступить перед угрозой применения оружия.

Ситуация в лагере «Сацита»
На конец апреля в лагере «Сацита» официально проживало 1390 человек. Кроме этого, в лагере проживало около 500 беженцев, незаконно вычеркнутых ранее из списков УДМ РИ. Это «мертвые души», наличие которых властями игнорируется, со всеми вытекающими из этого последствиями. Так, если исключенный из списка хочет вернуться в Чечню, ему не предоставляют транспорт для перевозки вещей. Если же исключенные, напротив, категорически отказываются возвращаться, то они должны устраиваться самостоятельно, на что ни у кого средств нет. Для некоторых из них только обращение в суд стало возможным решением проблемы. (См. Приложение 10).
Большинство проживающих в лагере ВПЛ собираются вернуться в Чечню. Причины этого понятны.
Систематическое психологическое давление, акции устрашения, зачистки в лагерях привели к тому, что люди отчаялись отстоять свои права и смирились с неизбежностью возвращения в Чечню, хотя признаются, что боятся возвращаться туда, где почти ежедневно пропадают люди, где нет безопасности их детям. На предложение перебраться из палаток в места компактного проживания (МКП) многие отвечают, что это бессмысленно, так как это временный приют, откуда через некоторое время их начнут выселять. События последнего года дают основания для таких выводов.
Многие ВПЛ возвращаются, чтобы получить компенсацию, ни для кого не секрет, что ее выплата используется властями как приманка. Все убеждены, что не получат более 50% компенсационных выплат, поэтому многие не рассчитывают восстановить жилье, но надеются, что будут иметь возможность некоторое время арендовать квартиру в Ингушетии и обезопасить на время своих детей.
Зарегистрированным ВПЛ из «Сациты», изъявившим желание остаться в Ингушетии, обещается альтернативное жилье. На конец апреля им было предложено переехать:
— на территорию лагеря «Маркетинг Сервис» (ст. Слепцовская), где имеется в наличии 7 комнат,
— в МКП «Ангушт» (Назрань), где точное количество мест никто не называет, но постоянно говорится о его расширении. Утверждается, что какая-то международная организация планирует построить там комнаты, которые якобы и смогут занять ВПЛ из «Сациты». Беспокойство людей вызвано тем, что реально этих комнат нет, а до закрытия лагеря остались считанные дни. Также ВПЛ беспокоит и то, что жителям МКП «Ангушт» в самом начале весны объявили о его закрытии, и людям было предложено самостоятельно искать себе жилье. Несколько недель там не было электричества и газа.
— кроме этого, УДМ РИ информирует людей о том, что им будет предлагаться жилье в других МКП, где будут освобождаться места по мере выезда оттуда людей в Чечню. К сожалению, практика показывает, что часто освобождение мест в МКП не является результатом выезда семьи домой, а происходит путем произвольного исключения ее из списков. (См. там же).
Вместе с тем, опыт ликвидации предыдущих лагерей показал, что обещания властей имеют грустную тенденцию не выполняться. Так было во время ликвидации палаточного городка «Спутник» в марте.
Многим обещали переезд в МРО «Рассвет», где задолго до конца марта все комнаты были уже заселены все теми же беженцами из лагеря «Спутник», успевшими переехать ранее.
Некоторым обещали жилье в «Маркетинг сервис» (Слепцовск), хотя мест там уже не было, и четыре семьи, которые согласились переехать туда, были поселены в совсем другом МКП, под названием «Магазин», который, хотя и принадлежит хозяину «Маркетинг-сервиса», находится на достаточном расстоянии от самого лагеря. Надо отметить, что в момент переезда в «Магазин» там не были постелены полы, что говорит о том, что это МКП для переселения образовалось в спешном порядке.
Жителям «Сациты» предлагали МКП «Семеновод», при условии, что туда переедут 20 семей сразу, в один день. Но они не смогли предварительно познакомиться с условиями и не решились на переселение сразу, а позже им было отказано в переезде. Правда, в последний день марта, туда все же переселили 4 из 11 семей, которых не удалось запугать и отправить в Чечню. Надо отметить, что условия там лучше, чем других МКП.
Всем очевидно, что возвращение в Чечню неизбежно. Тем, кто не хочет или не может из-за отсутствия мест жить в ПВР, предлагается найти себе частный дом, хозяева которого будут согласны принять жильцов. УДМ ЧР обязуется заключить договор с хозяевами и платить им арендную плату. Нетрудно представить себе, каков рынок продающегося и сдаваемого жилья в Чечне, где разрушен жилой фонд, а г. Грозный, где жили 50% жителей республики, стоит в руинах.

Отсутствие помощи ВПЛ, проживающим в частном секторе
В то же время, люди не слишком доверяют обещаниям по оплате аренды, такие же обещания давались и жителям Ингушетии, принявшим ВПЛ из Чечни. До сих пор все усилия властных структур были направлены лишь на ликвидацию палаточных лагерей на территории РИ. Практически никто ни в РИ, ни в ЧР не озабочен судьбой ВПЛ, проживающих в частном секторе. В настоящее время для них не предусмотрена даже та минимальная государственная помощь, которая оказывается ВПЛ из палаточных лагерей, они также не могут рассчитывать и на места в грозненских ПВР. Единственная оказываемая им помощь — предоставление по их заявке транспорта для проезда и провоза багажа к месту постоянного проживания в ЧР.

Положение ВПЛ в Ингушетии существенно осложняется тем, что в течение 2003 г. произвол как российских военных, так и местных, в первую очередь чеченских, правоохранительных органов распространился на территорию Ингушетии, в том числе на лагеря для ВПЛ. Начало этого процесса можно отнести к лету 2003 г., когда по Ингушетии прокатились «зачистки», коснувшиеся палаточных лагерей и мест компактного размещения ВПЛ. Нельзя исключить и возможность того, что эти события составляют один из способов принуждения жителей Чечни к возвращению. Если уровень безопасности в Ингушетии будет немногим выше, чем в Чечне, то важнейшее основание не возвращаться теряет смысл. В приложении мы приводим хронику насилия в Ингушетии за июнь 2003 г. и март 2004 г. Эти два материала дают представление о произволе вооруженных людей в Ингушетии и его влиянии на судьбы ВПЛ. (См. Приложения 10 и 11).
Для произвола, распространившегося на территории Ингушетии, показательно похищение Рашида Борисовича Оздоева (март 2004 г.), работавшего старшим помощником прокурора и осуществлявшего надзор над соблюдением законов органами ФСБ. (См. Приложение 12). Признание сотрудника ФСБ И.Н. Онищенко в убийстве Р.Б. Оздаева опубликовано в «Новой газете» от 27 мая 2004 г.

Предоставление статуса, регистрация, замена паспортов
Приведенная ниже таблица показывает, как быстро от года к году ликвидируется правовой статус вынужденного переселенца. В Ингушетии, где стоят на учете этнические ингуши из Пригородного района Северной Осетии-Алании, этот процесс идет медленнее. Однако и там число вынужденных переселенцев значительно уменьшилось. При том, что проблемы вынужденных переселенцев решаются крайне медленно, а приток в Россию с территории бывшего Советского Союза и внутреннее вынужденное перемещение продолжаются, такое уменьшение числа вынужденных переселенцев не может свидетельствовать ни о чем, кроме направленной государственной политики на планомерное уничтожение этого статуса и отказ от каких-либо обязательств российского государства по отношению к этой категории людей.

Хотя вынужденный переселенец не может рассчитывать на материальную поддержку, но статус дает некоторую определенность правового положения: легче получить регистрацию, устроиться на работу, избежать милицейского произвола. Это вопрос выживания для жителей Чечни, и именно с этим дело обстоит хуже всего. Жертвам второй волны военных действий в Чечне, как мы уже писали в докладе 2002 г., статус вынужденного переселенца практически не предоставлялся.
Если ранее жителям Чеченской республики, бежавшим от войны, власти, отказывая в предоставлении статуса вынужденного переселенца, хотя бы соблюдали формальности процедуры — принимали ходатайства, рассматривали их и отказывали в письменной форме, то теперь участились случаи, когда не принимаются и ходатайства. При этом выдается ложная информация, что получивший статус вынужденного переселенца, якобы, не имеет права на размещение в ЦВР, на регистрацию и на получение талонов на питание в соответствии с ПП РФ от 3.03.2001 г. №163 «О финансировании расходов на содержание и питание граждан, временно покинувших места постоянного проживания на территории ЧР и находящихся в местах временного размещения на территории РФ, а также на оплату проезда и провоза багажа указанных граждан к местам их проживания в ЧР».
По-прежнему отказывают в продлении срока действия статуса лицам, получившим компенсацию за утраченное в Чечне жилье, ссылаясь на исключенный пункт 19 ПП РФ № 510 «О порядке выплаты компенсаций за утраченное жилье и/или имущество гражданам, пострадавшим в результате разрешения кризиса в Чеченской Республике и покинувшим ее безвозвратно» от 30 апреля 1997 г.
Показательна история инвалида 2-й группы Б.М.Мусаева, проживающего в ЦВР в Тамбове. Б.М. Мусаев прибыл в Тамбов в период первой чеченской войны и получил статус вынужденного переселенца. Закон РФ «О Вынужденных переселенцах» по прошествии первых пяти лет требует продления статуса на каждый последующий год. Когда 16 февраля 2003 г. у Мусаева закончился 5-ти летний срок действия статуса вынужденного переселенца, пришло время ставить вопрос о продлении действия статуса на год, о чем Мусаев написал заявление. Однако сотрудники УДМ убедили его забрать заявление, пояснив, что при продлении статуса он не будет получать талоны на питание. По настоятельному совету юриста «Мемориала» Б.М.Мусаев все-таки подал заявление, на которое УДМ ответило отказом, мотивируя тем, что он получил компенсацию за утраченное в Чечне жилье. Б.М.Мусаев обжаловал отказ в суде. Октябрьский районный суд признал незаконным отказ УДМ, и обязал УДМ продлить Б.М. Мусаеву на год срок действия статуса вынужденного переселенца, срок проживания в ЦВР и регистрацию по месту пребывания. Районный суд обосновал свое решение тем, что Верховный Суд РФ признал незаконным п.19 ПП РФ № 510, и Правительство РФ внесло в Постановление соответствующие изменения¹.
Однако злоключения Б.М. Мусаева на этом не закончились. УДМ подал кассационную жалобу в областной суд, который отменил решение районного суда, мотивируя тем, что у Б.М. Мусаева. за длительный период проживания в Тамбове не было намерения обустроиться: он не подал заявление на получение постоянного жилья и не пытался купить жилье на полученную компенсацию.
Районный суд вторично вынес положительное решение, но вновь по жалобе УДМ судебная коллегия по гражданским делам областного суда отменила решение суда районного.
Районный суд в третий раз удовлетворил исковые требования Б.М.Мусаева, и УДМ в третий раз обжаловало это решение. Наконец, областной суд своим определением от 30.12.2003 г. оставил решение районного суда без изменения. Дело было возвращено в районный суд только 21 января 2004 г. и Б.М.Мусаеву был продлен срок действия статуса до 16 февраля 2004 г., т.е. на год с момента окончания действовавшего статуса. На такой же срок была продлена регистрация по месту пребывания. Год прошел в судах, нужное решение было получено, но все можно было начинать снова.
10 февраля 2004 г. Б.М.Мусаев подал заявление о продлении на год срока действия статуса. УДМ снова отказало, и это решение Б.М.Мусаев обжаловал в ФМС МВД. Кроме того, УДМ отказало в приеме документов на постановку на жилищный учет, мотивируя тем, что в заявлении не указаны бывшая жена и 22-летний сын Б.М.Мусаев. Выполнив сомнительные требования УДМ, Мусаев вновь подал документы на получение жилья, и опять получил отказ в связи с получением им компенсации.
Из-за отсутствия регистрации ему была прекращена выплата пенсии по инвалидности. А за короткий период, на который была продлена регистрация, он не успел оформить и получить пенсию. В результате, в течение года инвалид не имел средств существования.
Не дождавшись ответа из ФМС, Б.М. Мусаев вновь обратился в суд с иском о признании незаконным отказа УДМ в продлении срока действия статуса, в регистрации по месту пребывания, в дальнейшем проживании в ЦВР и отказа в приеме документов на постановку на жилищный учет. Теперь в исковом заявлении он требует обязать УДМ продлить срок действия его статуса до окончательного обустройства.
А тем временем директор ЦВР вручил Б.М.Мусаеву «Предупреждение» о том, что он должен освободить комнату, как утративший статус ВП, несмотря на то, что решение об отказе в продлении статуса обжалуется в судебном порядке.
Можно привести множество аналогичных примеров и в других регионах. История Б.М.Мусаева достаточно типична — миграционные органы делают все, чтобы уменьшить число вынужденных переселенцев, а суды тянутся нескончаемо долго.
Даже очевидные причины не служат основанием для предоставления статуса беженца. В Краснодаре семье Хасуевых, состоящей из 7 человек, было отказано в предоставлении статуса вынужденного переселенца. Семья спасалась от гонений и насилия со стороны чеченских боевиков, вызванных тем, что ее члены не исповедуют ислам. Несмотря на представленные доказательства, подтвердившие факты насилия, территориальные органы миграции отказали всем членам семьи в статусе. Незаконность отказа рассматривалась в судах двух инстанций, дело было передано на новое рассмотрение и, в конце концов, осталось без рассмотрения из-за отказа заявителя.
Семье Гетогазова, прибывшей из Ингушетии в Краснодар к родственникам и уже имевшей статус вынужденного переселенца, Управление по делам миграции ГУВД отказало в постановке на учет и в продлении статуса.
О мытарствах семьи Ибрагимовых, имеющей 7 детей, сообщает юрист «Мемориала» из Чебоксар. Отца семейства, Ваху, лишили статуса ВП еще в 1999 г., жене Хадижат отказали в регистрации ходатайства. Семья выехала обратно в Чечню, а сейчас опять вернулась в Чувашию. Не имея статуса, они выживают только благодаря помощи со стороны общественных организаций.
В Кабардино-Балкарии, Республике Дагестан и большинстве других регионов статус вынужденного переселенца не предоставляется, а продлевается незначительной части тех, кто его уже имеет.
С большой долей уверенности можно утверждать, что доступа к процедуре определения статуса вынужденного переселенца сейчас нет, и обратившийся человек вместо бланка ходатайства получает устный отказ на первом же приеме.

Проблемы регистрации в органах внутренних дел (прописки) всегда стояли остро в России. Не желая соблюдать Закон РФ «О праве граждан на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства», местные власти издают собственные неконституционные нормы или ограничивают регистрацию на практике. Этим, как и прежде, особенно отличаются Москва и Краснодарский край. Однако и другие субъекты федерации, следуя их примеру, создают массу трудностей для приезжих граждан, особенно для жителей Чечни. Дополнительные строгости, о которых много рассказано в предыдущих докладах (отпечатки пальцев, фотографирование в фас и профиль, дополнительные проверки) продолжают действовать и уже никого не удивляют и почти не возмущают.
В Кабардино-Балкарии сильно усложнена процедура регистрации по месту пребывания. Помимо документов, предусмотренных федеральным законодательством, гражданин для оформления регистрации по месту пребывания должен представить: 2 фотографии, технический паспорт домовладения или квартиры, для регистрации на срок более 3 месяцев обязателен договор найма и соответствующие справки из налоговой инспекции об отсутствии задолженности по налогам у хозяина. И обязательно пройти дактилоскопирование.
Властями КБР систематически принимаются нормативно-правовые акты, чтобы «узаконить» дискриминацию жителей Чечни.
Регистрация сделок с недвижимым имуществом «лицам, не имеющим постоянной регистрации на территории республики» была приостановлена постановлением парламента КБР от 22.11.2001 г. № 410-П-П «О временных мерах по ограничению регистрации граждан, прибывающих в Кабардино-Балкарскую республику на постоянное жительство», которое 23.07.2002 г. решением Верховного суда КБР было признано противоречащим федеральному законодательству и отменено.
Всего через 5 месяцев, 26.12.2002 г., парламент КБР принял аналогичное отмененному постановление № 566-П-П «О временных мерах по регулированию миграции в КБР», которое было отменено Верховным судом республики 13.03.2003. Однако почти сразу после вынесения этого определения, 29.04.2003, Нальчикский городской Совет местного самоуправления принял Решение «О временных мерах по ограничению регистрации граждан, прибывающих в г. Нальчик на постоянное жительство», которым ограничивается регистрация по месту жительства вновь прибывающих граждан. Это Решение содержит указание Нальчикскому городскому отделу ЗАГС приостановить регистрацию браков, если лицо, вступающее в брак, не имеет постоянной регистрации на территории г. Нальчика, и регистрацию рождения ребенка, если его родители не имеют постоянной регистрации на территории г. Нальчика.
Этим же Решением предписаны меры по установлению контроля над сделками с недвижимостью на территории города с участием лиц, не являющихся жителями города Нальчика, а также рекомендовано для рассмотрения вопросов регистрации образовать Комиссию по делам миграции при администрации г. Нальчика, состоящую из представителей администрации города депутатов Совета местного самоуправления, отделов внутренних дел.
Ни для одного человека в республике не секрет, что цель данного Решения — ограничить переезд в КБР жителей Чеченской Республики.
Как реализуется это Решение на практике? Вынужденный мигрант из ЧР обращается со всеми необходимыми документами либо в Регистрационную Палату Минюста КБР, либо в паспортно-визовую службу г. Нальчика, либо в ЗАГС и получает устный отказ в приеме документов и указание обратиться в вышеупомянутую комиссию и получить разрешение на регистрацию. Затем он обращается в Комиссию и получает еще один устный отказ: «лицам, не являющимся уроженцами КБР, разрешений на регистрацию не даем». При этом, естественно, письменный отказ не предоставляется, так как Комиссия «письменно оформляет только положительное решение». Единственным выходом является обращение в суд с требованием произвести соответствующую регистрацию.
По инициативе юриста «Мемориала» 2 декабря 2003 г. гражданином Р.М.Шамсутдиновым было подано заявление об оспаривании Решения Нальчикского городского Совета местного самоуправления от 29.04.2003 г. в порядке, предусмотренном ст. 24 ГПК РФ. 26 декабря 2003 г. Нальчикским городским судом было вынесено решение об отказе в удовлетворении заявленного требования, т.к. суду не были представлены доказательства нарушения прав заявителя оспариваемым нормативно-правовым актом. 29декабря 2003 г. была подана кассационная жалоба, и определением Верховного суда КБР от 14 января 2004 г. решение было отменено и дело направлено на новое рассмотрение в Нальчикский городской суд в ином составе суда.
Создается впечатление, что паспортные столы МВД централизованно получили негласную инструкцию под любыми предлогами отказывать переселенцам из Чечни в регистрации либо, если это не удается, ограничивать ее минимальным сроком.
В ПВС г.Пятигорска ограничивают срок регистрации чеченцев до 3-х месяцев. Это регулярно происходит с семей А.С. Аракеловой, хотя она имеет все необходимые документы для регистрации на более длительный срок. Из-за этого ограничения семье отказывают в начислении пособия на детей и в выдаче страховых медицинских полисов, поскольку ее пребывание в Пятигорске считается временным.
В Хасавюрте не может получить регистрацию Хусайн Мусшейхович Яхиев, который 31.01.2003 г. выписался из села Ножа-Юрт ЧР, так как приобрел в Хасавюрте в собственность жилой дом. Нотариус не оформляет собственность из-за отсутствия регистрации, которую под разными предлогами не дают. Обжаловать действия ПВС в суде, как предлагал ему юрист «Мемориала», Яхиев отказался наотрез.
Люди не верят в возможность судебной защиты их прав, боятся раздражать власти, чтобы не ухудшить свое положение. Те немногие, у кого есть средства, используют привычное средство — взятку, большинству же обнищавших, потерявших все людей остается лишь уповать на милосердие и добрую волю окружающих.
В этом отношении повезло Лайле Арсаевой, приехавшей в Хасавюрт из ЧР еще в 1996 г. У этой молодой женщины на руках двухлетний ребенок и нет никаких родственников. В ее судьбе принимает деятельное участие юрист ПЦ «Мемориал» в Дагестане Р.Ю. Ясиева. Она помогла определить ребенка в детсад и устроить Арсаеву туда на работу. Лайлу взяли с условием, что она зарегистрируется по месту пребывания. Расият Ясиева согласна зарегистрировать ее у себя, глава администрации села пошел им навстречу и подписал заявление. Это редкий случай в Дагестане, отмечает Р. Ясиева. Но дальнейший путь прохождения документов тернист. Сначала их дают на подпись главе администрации Хасавюртского района, если он даст разрешение на регистрацию, пакет документов передается начальнику РОВД, после его проверки все материалы направляются в ПВС. Там проводится еще одна проверка по компьютеру, если все чисто, только тогда Арсаеву зарегистрируют по месту пребывания.

Поскольку в 2004 г. закончилась замена паспортов, а с ней и срок действия паспорта советского образца, проблема получения и обмена паспортов значительно обострилась для переселенцев из ЧР. Выходцам из Чечни неправомерно отказывают в замене паспортов во многих регионах. Как правило, заявителям рекомендуют вернуться в ЧР, где и обменять паспорт, не принимая во внимания то, что это небезопасно и, кроме того, связано с большими материальными затратами. Замена паспорта в Чечне и получение листка убытия — высокооплачиваемая услуга.
Юрист ПЦ «Мемориал» в Тамбове обращался к начальнику УВД Тамбовской области с просьбой решить вопрос с заменой и выдачей нового паспорта двадцати трем вынужденным переселенцам из Чечни, но в этом было отказано, со ссылкой на отсутствие у этих лиц листка убытия. В числе этих людей 11 человек, вывезенных из Чечни в 7–9 летнем возрасте, все они не только имели право, но обязаны были получить паспорт. Было обращение к заместителю начальника ПВУ МВД РФ, начальнику отдела по вопросам гражданства Л.Э. Гербановскому с просьбой оказать содействие. К этому времени был уже издан Приказ МВД РФ от 24.05.2003 г. № 347 «О документировании паспортами некоторых категорий граждан РФ», которым разрешался прием документов на получение паспорта по месту временного проживания. Однако жалобы на отказ органов ПВС заменить (выдать) паспорт все же пришлось направить в суд. По решению судов были выданы паспорта четырем подросткам, достигшим 14-летнего возраста, и троим взрослым заменены паспорта.
К юристу Сети «Миграция и Право» ПЦ «Мемориал» в Смоленске обратился Топаев Камалдин Шебхамедович, этнический чеченец, прибывший из Дагестана в 1997 г. Два года назад он потерял паспорт и пришел на прием к руководителю Заднепровского РОВД г. Смоленска с просьбой о выдаче нового паспорта. Ему было отказано в грубой форме и рекомендовано получить паспорт в Дагестане. А там ему рекомендовали получить паспорт в Смоленске. Топаев при поддержке юриста Сети подготовил письмо начальнику ПВС УВД Смоленской обл. и получил от него ответ, что при предоставлении необходимых документов вопрос будет решен положительно. В настоящее время документы пока находятся в Дагестане.
Вследствие утраты документов парадоксальная ситуация сложилась у Н.С. Арутюновой из Пятигорска. Во время бегства из Чеченской Республики в 1998 г. она утратила паспорт и свидетельство о рождении. Юрист Сети направила запрос в ЗАГС г. Грозного, после чего дубликат свидетельства о рождении был выслан в ЗАГС г. Пятигорска. Однако последний отказывает Арутюновой в выдаче свидетельства в связи с отсутствием паспорта. В свою очередь, в ПВС г. Пятигорска отказывают в восстановлении паспорта в связи с отсутствием свидетельства о рождении. Арутюнова попыталась найти выход из этого замкнутого круга, направив просьбу в ПВС об истребовании ими свидетельства о рождении из ЗАГС'а, но просьба осталась неудовлетворенной. На запрос Арутюновой в УПВС УВД Ставропольского края, получен ответ, что ей необходимо обратиться в суд для установления личности. Этот ответ в настоящее время обжалуется в судебном порядке.
Необоснованно отказывают переселенцам в оформлении и других документов. Так в Чебоксарах переселенец из ЧР Мавлид Данилович Басаев, участник ликвидации Чернобыльской аварии, не может добиться выписки удостоверения. Ему отказывают под вымышленными предлогами, а то и прямо говорят, что чеченцам не оформляют таких удостоверений.
Не обязательно иметь фамилию Шамиля Басаева — самого одиозного полевого командира чеченских вооруженных формирований. Все больше приходит сообщений о том, что и русские жители ЧР испытывают те же трудности при оформлении статуса, паспорта и других документов. Любой выходец из Чечни находится под подозрением и становится для представителей федеральной власти нежелательным элементом.
В Пятигорске русским беженцам отказывают в продлении статуса вынужденного переселенца в связи с получением компенсации за утраченное имущество, бывают случаи незаконного изъятия паспортов, не восстанавливают документы, утраченные в результате военных действий.
Петровская Марина Ивановна выехала из Чеченской республики в 1991г., с регистрационного учета не снималась. Проживала в Предгорном районе, где в июне 1999 г. при проверке паспортов участковый незаконно изъял у нее паспорт из-за отсутствия регистрации по месту жительства. Петровская, инвалид 2-й группы по зрению, так и жила без паспорта, пока не обратилась к юристу Сети «Миграция и Право». В июне 2003 г. им был отправлен запрос в ОВД Предгорного района по вопросу восстановления паспорта. Сейчас вопрос передан на рассмотрение в УПВС г. Ставрополя.
Солнышкина Раиса Васильевна и члены ее семьи — вынужденные переселенцы из Чечни. Срок действия статуса истекал в 2003 г. Солнышкины в сентябре 2003 г. обратились в УДМ ГУВД Ставропольского края с заявлением о продлении статуса. Им было отказано на основании п.4 ст.5 Закона РФ «О вынужденных переселенцах» в связи с получением компенсации за утраченное жилье и имущество. Отказ был обжалован в судебном порядке. Суд обязал УДМ ГУВД СК продлить срок действия статуса ВП семье Солнышкиных.
Котляров Юрий Андреевич, переселенец из Чечни, инвалид 1 группы, получает в настоящее время минимальную пенсию в связи с тем, что во время боевых действий архивы многих предприятий были уничтожены, и справку о заработке получить невозможно. В соответствии с совместным письмом Министерства труда и социального развития и Пенсионного фонда РФ от 27.11.2001 г. в случае утраты архивов на предприятии к производству могут быть приняты документы, подтверждающие фактический заработок: учетные карточки, партийные, комсомольские, профсоюзные билеты и т.п. У Ю.А. Котлярова сохранился профсоюзный билет с указанием всех взносов. Но на письменный запрос в Пенсионный фонд с просьбой пересчитать пенсию на основании этих данных он получил отказ, поскольку военные действия не подпадают под перечень обстоятельств, указанных в письме (наводнения, землетрясения, ураганы). В настоящее время отправлен еще один запрос в Пенсионный фонд, при получении отрицательного ответа отказ будет обжалован в судебном порядке.
В Санкт-Петербурге проживает Теникин Василий Николаевич, переселенец из ЧР, имеющий статус вынужденного переселенца как пострадавший от насилия со стороны боевиков. Центральное РУВД неправомерно отказало ему в обмене паспорта. Ему рекомендуют съездить в Чечню, обменять паспорт там, хотя ясно, что такая поездка связана с прямой угрозой для его жизни и здоровья. Свидетельство юриста Сети «Миграция и Право» об этом случае приводится в Приложении 13.

Принуждение к возвращению в Чечню
Если за происходящим с ВПЛ из Чечни, проживающими в палаточных лагерях Ингушетии, постоянно наблюдают международные организации и НПО, о том, какое давление оказывается на ВПЛ в Центрах временного размещения (ЦВР) в других регионах России, известно очень мало. Однако за последний год меры по принуждению ВПЛ к возвращению существенно усилились. Особенно это проявляется в центральных областях России — Воронежской, Тамбовской, Тверской и Брянской, где расположены ЦВР. Возможно, что отсутствие внимания к жителям ЦВР связано с их весьма незначительным числом, никогда не превышавшим 1000 человек. Жертвы первой волны военных действий в Чечне расселялись в ЦВР, которые специально для них организовались. Это были, главным образом русские, поскольку чеченцы разъезжались по тем селам, которые военные в то время не трогали. Однако к концу 1999 г. было четко заявлено, что ЦВР не предназначены для ВПЛ из Чечни. Можно сказать, что переселенцы при поддержке НПО их брали с боем, добиваясь заполнения свободных мест.
Принуждение к возвращению в Чечню имеет характер экономического, административного и милицейского давления на жителей.
В ЦВР г. Воронежа проживает несколько многодетных семей, не желающих возвращаться на прежнее место жительства из страха за собственную жизнь и жизнь своих детей. В настоящее время Управление по делам миграции (УДМ), манипулируя действующим законодательством на ведомственном уровне, лишает эти семьи материальной поддержки, без которой они практически не могут существовать.
Яркий пример борьбы за существование дает история семьи Озниевых.
Х.А. Озниев, 1962 г. рождения, вместе с женой и тремя детьми (1989 г., 1991 г. и 1992 г.р.) был вынужден покинуть г. Грозный в октябре 1999 г.
Семья прибыла в Воронежскую область и размещена в ЦВР вынужденных переселенцев г. Воронежа по направлению Миграционной службы Республики Ингушетия в декабре 1999 г. Тогда же Х.А. Озниев подал в Миграционную службу Воронежской области ходатайство о признании всех членов семьи вынужденными переселенцами, но получил отказ. Его семья значилась в списках жителей ЦВР как «временно покинувшая места постоянного проживания на территории ЧР и находящаяся в местах временного размещения на территории РФ».
До февраля 2003 г. их содержание осуществлялось за счет средств Федерального бюджета в соответствии с ПП РФ №163 от 03.03.2001 г.: «О финансировании расходов на содержание и питание граждан, временно покинувших места постоянного проживания в ЧР и находящихся в местах временного размещения на территории РФ…..», что давало многодетной семье возможность существования.
Решением Управления по делам миграции ГУВД Воронежской области (УДМ ГУВД ВО) от 21 февраля 2003 г. семья была лишена льгот по оплате питания и проживания в ЦВР.
Х.А. Озниев в течение 6 месяцев после принятия этого решения находился в переписке с органами ФМС, пытаясь уяснить правовой статус своей семьи в вопросе о праве на финансирование ее затрат на проживание и питание из госбюджета. В июле 2003 г. он получил окончательный отказ УДМ ГУВД ВО, основанный на казуистическом толковании норм, содержащихся в ПП №163 и в «Типовом положении о центре временного размещения вынужденных переселенцев», утвержденном ПП РФ №53 от 22.01.1997 г.
Основанием такого решения УДМ послужило письмо одного из подразделений ФМС МВД — Управления кризисных ситуаций (УКС).
По мнению высшего миграционного органа, с одной стороны, ЦВР предназначен для вынужденных переселенцев и не является местом временного размещения лиц, покинувших Чечню, а следовательно его жильцы не подпадают под ПП РФ №163. С другой стороны, ВПЛ не имеют статуса вынужденного переселенца, т.е. на них не распространяется и ПП РФ №53.
Х.А. Озниев оспорил Решение УМД ГУВД ВО в Левобережном районном суде г. Воронежа. 24 декабря 2003 г. суд отказал в удовлетворении его заявления, согласившись с решением УДМ и не дав оценки правомерности и юридической силе толкования постановлений Правительства РФ, рекомендованного УКС и исходящего не из реального положения людей, а из формального статуса ЦВР.
В кассационной жалобе Х.А. Озниев указал, что члены его семьи неоспоримо относятся к числу лиц, покинувших места постоянного проживания на территории ЧР, а ЦВР столь же неоспоримо относится к «местам их временного размещения». Именно это обстоятельство позволяло семье получать бесплатное питание и не оплачивать проживание в ЦВР до 21.02.2003 г.
Х.А. Озниев также указал, что правовой статус жилья (пункты временного размещения, аренда у юридических или физических лиц, федеральные ЦВР), в котором временно размещены лица, покинувшие ЧР после 01.10.1999, не может иметь право устанавливающего значения в решении вопроса о их содержании за счет средств федерального бюджета.
Однако, несмотря на доводы кассационной жалобы, положительное решение в пользу семьи Озниевых маловероятно, судебный процесс продолжается.
Семья Ясаевых также безуспешно пытается найти защиту в суде.
Третья семья — Шаиповых — была вынуждена покинуть ЦВР.

Такой же метод выдавливания использует УДМ Тамбовской области.
Люди, проживающие в ЦВР, в соответствии с ПП РФ №163 в течение 2001 г. получали талоны на питание из расчета 15 руб. на 1 человека в день. Уже в 2002 г. приходилось по суду взыскивать денежную компенсацию по талонам на питание. Тогда суд удовлетворял все исковые заявления.
В 2003 г. в Тамбовском ЦВР талоны выдавались нерегулярно. Проживающие в нем люди обратились к руководству ЦВР и УДМ с просьбой выдать им талоны на питание, ссылаясь на то, что продлен срок действия Постановления № 163. Полученные ответы содержали отказ, фактически ничем не обоснованный.
22 человека обратились в суд с исками о взыскании задолженности по талонам. Все иски рассматривал тот же судья, который удовлетворял их в 2002 году. Но теперь он совершенно по иному отнесся к истцам. По их свидетельствам, он цинично заявил, что «надо работать, а не на шее сидеть». При этом судья не разъяснил порядок обжалования его решения, а, напротив, ввел в заблуждение тех, кто заявил о своем несогласии с решением. Он заявил, что они должны ждать, когда суд им вышлет решение и что это будет не скоро, провоцируя таким образом пропуск срока подачи жалобы.
Из Оренбурга от проживающих в ЦВР также поступают жалобы на отсутствие талонов на питание и социальной помощи. То же происходит в ЦВР «Серебряники» Тверской области. Его жители из-за близости к Москве часто посещают Комитет «Гражданское содействие». Комитет время от времени отвозит туда гуманитарную помощь и оказывает материальную поддержку жильцам, не имеющим талонов на питание. Эта работа требует хорошо налаженного контакта с Директором ЦВР Галиной Евгеньевной Хитяевой, которая, как и другие руководители, получает жесткие инструкции и не получает финансирования из федерального органа миграции, при этом в глазах ВПЛ становится главным объектом выражения недовольства. Таким образом, кроме материальных трудностей, жители и сотрудники ЦВР находятся в постоянном нервном напряжении.
Усилилось административное давление на проживающих в ЦВР, с целью подтолкнуть их к возвращению в Чечню.
В Тамбовском ЦВР в начале марта 2004 г. каждому из жильцов, не имеющему статус вынужденного переселенца, вручили официальное «Предупреждение» о выселении из ЦВР в административном порядке. Такие предупреждения получили Мавтаева Айзан Сайдалиевна, Абубакарова Лайса Мималатовна, Ахмадов Дауд Абдрахманович и другие — всего 42 человека, среди которых есть инвалиды и 82-летняя Абухаджиева Петимат. У каждого из них разрушено жилье в Грозном, и возвращаться некуда. При этом в Тамбовском ЦВР есть пустующие комнаты.
25 и 26 марта комиссия УДМ в составе начальника отдела и двух сотрудников УДМ, директора ЦВР, коменданта, участкового инспектора вызывала жильцов, не имеющих статус вынужденного переселенца, на беседу. Вызвали также тех, кто имеет статус ВП и зарегистрирован в ЦВР, но проживает на частной квартире, так как им не нашлось мест в ЦВР при выселении из гостиницы «Толна». Эта гостиница была арендована Минфедерации РФ для беженцев из Чечни в начале «второй чеченской» войны, а потом «освобождена» от них. Члены комиссии задавали вопросы об имеющихся средствах к существованию и об их источнике и позволяли себе делать замечания о том, что одежда людей не похожа на одежду беженца. Настоятельно советовали возвращаться в Чечню.
В защиту прав ВПЛ из Чечни к руководству УДМ УВД области обратилась председатель Совета общественной организации беженцев и вынужденных переселенцев из Чеченской республики Л.Н. Федюшкина На ее запросы руководство УДМ отказалось давать какие-либо ответы по существу, заявив: «Никакой Общины не знаем, и знать не хотим. Вы для нас не существуете». А в ответ на обращения и жалобы Совета Общины и ее членов, в которых сообщались факты нарушения прав мигрантов и злоупотреблений со стороны сотрудников УДМ, начальник отдела областного Управления юстиции Горностаев В.М. устроил проверку работы этой общественной организации.
Юрист Сети ПЦ «Мемориал», работающий в Брянской области, сообщает, что УДМ УВД Брянской области целенаправленно проводило кампании за возвращение чеченцев в Чечню; давались даже объявления в СМИ о том, что проезд в Чеченскую Республику будет оплачен за счет УДМ. Однако на деле, это оказалось лишь приманкой, т.к. людям, уезжавшим в Чечню, в оплате за проезд было отказано.
Давление оказывается и путем увеличения строгостей в ЦВР. Так в помещении ЦВР в Тамбове систематически проводится проверка паспортного режима в 6 часов и в 22 часа.
На проходной, кроме дежурного, постоянно сидит сотрудник милиции, закрепленный только за ЦВР.
При продлении регистрации в Тамбовском ЦВР только чеченцам предписывается в обязательном порядке пройти кабинеты старшего участкового инспектора, уголовного розыска. В первых двух кабинетах участковый и оперативники «выявляют» людей, склонных к терроризму, или пытаются получить подобную информацию. Третий сотрудник проводит дактилоскопирование. Такое нарушение прав характерно только по отношению к этническим чеченцам.
В 2003 г. более 50 чеченцев покинули Брянскую область. Это в основном многодетные чеченские семьи Виситы Лукмановича Индербиева (всего 6 человек), Хаспи Дучаевича Хапсиева (8 человек), Руслана Заиндиевича Дидаева (7 человек), Хожахмета Хасмагоимедовича Идрисова (6 человек) и др., уехавшие в Чечню и в другие регионы России. И это несмотря на то, что всем этим семьям удалось в судебном порядке получить статус вынужденных переселенцев. Причины, по которым они вынуждены были покинуть Брянскую область носят дискриминационный характер. Никто из них не мог найти работу: как только работодатели узнавали их национальность, сразу же следовали отказы. Власти отказывали им в обеспечении жильем, хотя эти семьи состояли в жилищной очереди. На детей не выплачивались пособия. По отношению к чеченским семьям обострился и бытовой национализм; в школах избивали и оскорбляли детей.
В Чувашии в 1999–2000 гг. проживало от 150 до 200 чеченцев, сегодня их насчитывается менее 40 человек. Некоторые семьи, побывав в Чечне, вернулись обратно. Например, семья Вахи и Хадижат Ибрагимовых, у которых 7детей. Мужа лишили статуса переселенца и уволили с работы еще в 1999г. Суды всех инстанций оставили решение в силе. Тем не менее, они вернулись обратно, но стараются не появляться в административных органах. Им помогают общественные организации: Детский фонд, женские организации.

Задержания, обыски, незаконные требования
Переселенцы из Чечни во многих регионах России не чувствуют себя в безопасности, главным образом из-за постоянного давления со стороны органов внутренних дел. Значительное ужесточение милицейского нажима характерно для южных областей России.
О вопиющем случае произвола в отношении студентов сообщает юрист Сети ПЦ «Мемориал» из Краснодара. В городе в конце августа 2003 г. началась кампания по задержанию чеченцев. Жертвами ее оказались и те студенты, которые учатся в Краснодаре по направлению от Министерства образования и МВД ЧР. Порядок действий милиционеров такой: задерживают молодых людей на блокпостах при проверке документов или прямо в общежитиях, произведя обыск в комнате. Их привозят в ИВС, обвиняют в хулиганстве, мировой судья, не видя обвиняемых, приговаривает их к пяти или десяти суткам ареста. Отсидев, молодой человек выходит на волю, но за воротами его снова забирают и опять осуждают на пять или десять суток. Вот список студентов, которых задерживали в Краснодаре: Эдиев Аслан Сулейманович, 1982 г.р.; Акбулатов Сулейман Адамович, 1982 г.р.; Эдиев Бислан, 1982 г.р.; Хашимов Ибрагим Сайдахмедович, 1977 г.р.; Шахбулатов Ризван Адамович, 1982 г.р.; Хасимиков Ахмед, 1980 г.р.
Все они учатся в юридическом институте, поступали по направлению МВД ЧР как участники антитеррористической операции. Их задержали по подозрению в террористических актах.
Вот краткий пересказ этих событий со слов Хаваджи, одного из задержанных студентов (его фамилия и другие данные имеются).
При выезде из Краснодара на посту остановили машину, в которой ехал Хаваджи и два его дяди, потребовали предъявить документы. У дядей прописка российская, их не тронули, а паспорт Хаваджи милиционер унес на пост и вышел с бумагой, в которой было указано, что он подозревается в преступлении, но в каком — не написано, оставлен пробел. Вызвали оперативную группу, доставили в отдел, сняли отпечатки пальцев. Через три часа доставили в Прикубанский отдел, ничего не предъявив посадили в «клетку» (за решетку).
Через сутки в 12 часов ночи повели на допрос. Для отвода глаз задавали незначащие вопросы, а потом предложили не читая подписать протокол. Хаваджи, как человек грамотный, его прочел.
Там было написано, что он находился в центре города, был пьян, дебоширил, ругался, к нему подошли сотрудники милиции, попросили документы, на что он стал грубить, выражаться нецензурно в их адрес, на замечания не реагировал. За это — десять суток ареста. Хаваджи отказался подписывать. Его снова посадили. На следующий день должен был подъехать судья, но ждали его напрасно.
К вечеру Хаваджи определили в спецприемник, где были еще три студента — два чеченца и черкес. Перед выездом он попросил показать постановление судьи, так как боялся, что ему предъявят обвинение в терроризме. В постановлении было то же, что и в протоколе, но срок другой — пять суток. Хаваджи запомнил фамилию мирового судьи — Денюжкина.
Окончился срок, всех четверых студентов вывели, составили протокол, отдали вещи, а после этого опять отвезли в тот же отдел, в уголовный розыск и передали их оперуполномоченному по имени Миша. Тот сказал, что у него приказ сверху, от генерала ФСБ, чтобы их опять задержать, было подсказано даже подкинуть им патроны, наркотики и т.п. Студенты были потрясены.
Хаваджи спросил, можно ли штрафом отделаться. Миша подумал и назначил по 1500 рублей «с носа». Ребята собирали деньги по всему общежитию, заплатили выкуп и их отпустили.
Хаваджи упоминает еще про одного студента-чеченца из их камеры. У того при обыске в комнате общежития нашли бейсбольную биту, изъяли, оформили как холодное оружие. После окончания срока ареста этот студент должен явиться к следователю на допрос, повестка на руках.
Когда дядя Хаваджи пришел узнать о судьбе племянника, его тоже задержали, взяли отпечатки пальцев, продержали несколько часов.
Все это происходило с 30 августа по 4 сентября 2003 г.
В милиции говорили, что у них приказ — поголовно всех чеченцев, кто попадет, сажать. Статьи можно приписывать какие угодно. Адвокатов не предоставлять.
Такой вот урок правоведения, в духе Краснодарского представления о праве, получили студенты юридического института.

При таком размахе произвола со стороны правоохранительных органов нет смысла обращаться к ним же с заявлениями и жалобами.

Практически в это же время, с 15 по 17 сентября 2003 г., в Нальчике произошли массовые избиения студентов чеченской национальности. Избиения носили характер организованной акции, так как начались одновременно в нескольких районах города в учебных заведениях и общежитиях.
Администрации ряда учебных заведений даже разрешили ученикам и студентам чеченской национальности временно не посещать занятия. Местные власти попытались воспрепятствовать возбуждению уголовных дел в отношении организаторов и исполнителей акции, но это им не удалось во многом благодаря настойчивости представителей чеченской диаспоры, потребовавших проверки материалов следствия Генеральной прокуратурой. Было возбуждено 4 уголовных дела, которые поступили в производство прокуратуры КБР.
В мае 2004 г. юрист Сети ПЦ «Мемориал» послал запрос в прокуратуру о состоянии этих дел. Письменный ответ так и не прислали, но устно сообщили, что все дела об избиении чеченских студентов приостановлены в связи с невозможностью установить лица, подозреваемые в совершении преступления.
В то же время Депутат Госдумы В.В.Игрунов обратился к министру внутренних дел В.В.Грызлову с просьбой привлечь виновных к ответственности и обеспечить безопасность чеченцев, проживающих в Кабардино-Балкарии. В ответом письме заместителя министра внутренних дел С.Ф.Шадрина сообщалось, что «15–17 сентября 2003 г. в Нальчике действительно имели место нарушения общественного порядка с участием групп молодежи», в ходе которых получили телесные повреждения 5 человек (три чеченца и два местных жителя), но «в большинстве случаев нарушение порядка спровоцировано было лицами чеченской национальности». Таким образом, виноватыми оказались сами пострадавшие.

Незаконные обыски и задержания в домах переселенцев часто напоминают бандитские налеты. Так в пос. Сокол Саратовской области 24 июля 2003г. в 6 часов утра в дом, где проживала семья Адама и Зулихан Магомадовых ворвались шестеро мужчин в камуфляже, разбудили всех в грубой форме и повезли Адама, Зулихан и их старшую дочь в отделение милиции. Зулихан Магомадова попросила показать документы, объяснив, что хочет быть уверенной, что имеет дело не с бандитами, а с работниками милиции. Один из прибывших показал удостоверение УБЭП (Управление по борьбе с экономическими преступлениями) — оперуполномоченный Холодов. На допросе Магомадова попросила показать распоряжение, на основании которого задержали ее, мужа и дочь. Ей заявили, что таким документом являются взрывы по всей стране и распоряжение Владимира Путина. Мужа допрашивали до 14 часов, потом всех отпустили. Никаких обвинений Магомадовым предъявлено не было. После «налета» в доме пропали золотые серьги Зулихан. З.А.Магомадова направила заявление прокурору Саратовской области о незаконных действиях работников УБЭП. Но Генеральная прокуратура проигнорировала доводы о том, что сотрудники УБЭП нарушили конституционное право Магомадовых на неприкосновенность жилища, допустили необоснованную проверку документов, незаконно доставили их в милицию, задержали А.Магомадова на срок свыше 3 часов, — и, как обычно, никаких оснований для привлечения сотрудников МВД к ответственности не нашла.
Российская глубинка вовсе не более доброжелательна к жителям Чечни, чем большие города. 4 июля 2003 г. Саид-Магомед Муслиев, 1969 г.р., обратился в ПВУ ГУВД Москвы с просьбой выдать ему временное удостоверение личности, с которым он мог бы поехать в Чечню для получения паспорта взамен потерянного. Ожидая решения этого вопроса, Саид-Магомед, чтобы не находиться в Москве без паспорта, отправился к родственникам в г. Кольчугин Владимирской области. Там 11 июля без всякого повода он был задержан и 10 дней, по постановлению местного прокурора, содержался в ИВС Кольчугинского ОВД. При освобождении от него потребовали в течение трех часов покинуть Владимирскую область.
Решение Кольчугинского прокурора было вынесено незаконно, так как согласно Конституции РФ, гражданин может быть задержан на срок свыше 48 часов только по решению суда. Однако Владимирская прокуратура не обнаружила в действиях Кольчугинского ОВД и прокуратуры никаких нарушений, кроме того, что постановление о задержании С.-М.Муслиева «исполнено на бланке устаревшего образца». 10-дневный арест Муслиева прокуратура обосновала ссылкой на указ Президента РФ № 1815 от 02.11.1993 г. «О мерах по предупреждению бродяжничества и попрошайничества». Насколько эта ссылка соответствует реальным обстоятельствам, позволяет судить информация Владимирского УВД, согласно которой Муслиев был задержан, когда находился в автомобиле, остановленном ГИБДД за превышение скорости, за рулем сидел его родственник.

В Хасавюрте местная администрация приняла постановление № 56-11 от 23.05.2003 г. «О мерах по улучшению криминогенной обстановки», в котором рост преступности связывается с ростом мигрантов из соседней Чечни. Постановление активизировало деятельность правоохранительных органов, в результате большее число переселенцев страдают от унизительных процедур дознания, незаконных задержаний и арестов.
Джамиля Батаева, приехавшая из Чечни, пошла в ГОВД г. Хасавюрта узнать о родственнике, которого забрали ночью 23 февраля 2003 г. У нее отобрали паспорт, обругали и оскорбили. Паспорт вернули только после вмешательства юриста Сети ПЦ «Мемориал», заставив Батаеву заплатить 500 рублей. Квитанцию об уплате штрафа, разумеется, не дали.
При въезде в Махачкалу у водителей-чеченцев берут мзду. С водителя Лили Юсуповой, Рамазана, потребовали 500 рублей. Когда он спросил, за что, ему прямо ответили: «за то, что ты чеченец».
Из Краснодара юрист «Мемориала» сообщает о фактах административного произвола со стороны работников милиции в отношении семьи Хасуевых. В частности, 15 февраля 2004 г. сержант ППСМ УВД Дьяченко А.А. произвел незаконное задержание Сепият Хасуевой с составлением протокола об административном нарушении. Она удерживалась в приемнике УВД в течение восьми часов, несмотря на наличие паспорта с отметкой о регистрации. Милиционер А.А. Дьяченко допускал оскорбительные выражения в ее адрес. Его действия были обжалованы Хасуевой прокурору, но никаких действенных мер в отношении А.А. Дьяченко принято не было.
В Чебоксарах переселенец из Чечни Мавлид Данилович Басаев находится под постоянным бдительным наблюдением со стороны работников милиции и даже пожарных. Часто посещают дом, опрашивают соседей. Один «смешной» случай произошел 5 августа 2003 г. Пришли сотрудники милиции и потребовали сообщить, где его сын: он якобы находится в розыске. Мавлид вывел своего десятилетнего сына, родившегося под бомбежками и вздрагивающего от каждого шороха. Мавлид Данилович говорит, что, когда сын спрашивает, почему отец не может защитить его от милиции, ему не хочется жить.

Милицейский контроль
25-летней Розе Ражаповой пришлось уехать из Чечни: ей угрожали бандиты, требовали, чтобы она сообщила, куда уехали ее соседи, с которыми у бандитов были счеты. В Москве Роза устроилась работать посудомойкой в кафе «Степан Разин» на Ореховом бульваре. 1 августа 2003 г. около 17 часов в кафе пришли сотрудники ОВД «Зябликово», проверили документы (они были в порядке) и отвезли в отделение. Там заставили написать объяснение о том, почему приехала в Москву, как устроилась на работу, где и с кем живет, когда приходит домой. Спросили, где была 5 июля, когда произошел теракт в Тушино, — она была на работе. Сняли отпечатки пальцев, сфотографировали в фас и в профиль. В 23 часа в отделение привезли работников кафе: директора, бармена, официантку, поваров и охранника. У всех требовали рассказать о Розе, потом отпустили. Около часа ночи Розу повезли на квартиру, где она проживает. Расспрашивали о ней у детей хозяйки квартиры (сама хозяйка находилась в больнице), соседей, выясняли, не ходят ли к ней мужчины-кавказцы. Оттуда опять повезли в отделение и там задавали те же вопросы. Потом сказали, что имеют указание начальства пока Розу не отпускать, и отвели в изолятор временного содержания. В 10 утра заглянули к ней и опять закрыли. Она задремала. Когда проснулась, увидела, что дверь открыта. Около 18 часов Роза беспрепятственно покинула изолятор и вышла из отделения. Встретившийся в коридоре милиционер, спросил ее, что она тут делает и кто ею занимается. Она не смогла ответить — не знала.
Депутат Государственной Думы В.В. Игрунов направил в ОВД «Зябликово» запрос о том, на каком основании проводились следственные действия в отношении Р.Ражаповой. В ответ начальник ОВД подполковник С.А.Степаненко сообщил, что Роза была задержана в ходе проведения операции «Фатима» (по предупреждению терактов женщинами-шахидками), добровольно дала объяснения и согласилась на дактилоскопирование и что никаких следственных действий в отношении нее не проводилось.
Таким образом, Роза провела в отделении более суток, подвергалась допросам (в том числе — ночным), ее сослуживцев доставляли в отделение для допросов, ее домашних и соседей подняли с постели — без каких-либо оснований.
Помимо прочего, этот эпизод характерен еще и тем, что после того, как невозможность связать Розу с терактом стала очевидной, ее все-таки отправили в изолятор — на всякий случай: вдруг найдется для нее что-нибудь другое.
6 августа 2003 г. в Комитет «Гражданское содействие» («ГС») позвонила Елизавета Зулаева, семью которой в Комитете хорошо знают. Елизавета — беженка из Грозного, бывший директор детского дома, мать шестерых детей. Ее собственные дети — четыре дочери и два сына — уже взрослые. Младший сын, 17-летний Магомед — инвалид, болен гемофилией. В семье воспитывается четырехлетняя девочка-сирота, которую Елизавете подбросили младенцем.
Елизавета сообщила, что ее с сыном Зелимханом, 25-ти лет, задержали в ОВД «Люблино» за отсутствие регистрации. У Зулаевых были проблемы с регистрацией. Депутат Госдумы В.В. Игрунов обратился в Паспортное управление ГУВД Москвы с просьбой решить эту проблему и получил положительный ответ. Но оформить регистрацию Зулаевы к тому времени еще не успели. Сотрудник Комитета «ГС» все это объяснила дежурному по отделению, и Зулаевых отпустили.
На следующий день Елизавета вновь позвонила в «ГС». В 11 часов утра к ним пришел участковый инспектор С.С.Дронов, потребовал договор аренды квартиры, сказал: «Сам поговорю с хозяйкой. Или она заплатит штраф в 20 тысяч рублей (около $650 — таких штрафов не существует), или вас выселит. Такие, как вы, у меня здесь жить не будут». Участковый повел Зелимхана в опорный пункт милиции, оттуда по телефону вызвал наряд и отправил в отделение. Там спрашивали, откуда он, что делает в Москве, утверждали, что он — шахид. Из ОВД «Люблино» повезли в РУБОП, там — те же вопросы (в ходе разговора: «Ух ты! У него четыре сестры!»). В ОВД «Люблино» Зелимхану удалось потихоньку позвонить по мобильному телефону матери и сообщить, где он находится. В РУБОП телефон отобрали. Какое-то время держали в камере, где не на что было сесть. Затем надели наручники и повезли в УВД Юго-восточного округа — снимать отпечатки пальцев и делать смывы с рук. Около 9 часов вечера его отпустили без каких-либо объяснений и извинений.
Пока Зелимхан не вернулся домой, его мать и сотрудник «ГС» постоянно звонили в ОВД и РУБОП. Сотрудники милиции на их настойчивые вопросы отвечали: проводится стандартная проверка, никаких конкретных подозрений в отношении З. Зулаева нет. В конце концов начальник РУБОП
М.Б. Пиккели, устав отвечать на их звонки, сказал им: «Да не беспокойтесь вы — ничего мы ему не подложим!».
М.Б.Пиккели счел нужным сказать об этом, потому что хорошо знает, чем нередко сопровождаются эти проверки.
5 июля 2003 г., возвращаясь с дачи и еще не зная о взрыве в Тушино, сотрудник «ГС» Людмила Гендель в переходе на станции метро «Выхино» увидела, как милиционеры заставляют двух пожилых армянок выкладывать содержимое своих сумок прямо на грязный пол. Людмила подошла к одному из постовых, предъявила свое удостоверение помощника депутата Госдумы, попросила милиционера представиться и объяснить свои действия. Постовой, — как выяснилось позднее, это был А.Д. Симачев, — ответил ей нецензурной бранью. В это время к ним подошел еще один милиционер, оказавшийся начальником первого. Л.З. Гендель обратилась со своими вопросами к нему. В ходе их разговора А.Д. Симачев несколько раз предлагал начальнику: «Да ты сумку, сумку ее посмотри». И, наконец, не выдержав, сам запустил руку в открытую сумку Людмилы и извлек оттуда незнакомый ей целлофановый пакет. Начальник тотчас выхватил у него из рук пакет и сказал Л.З. Гендель: «Не обращайте внимания, это — багульник». Недовольный Симачев, продолжая ругаться, ушел, а его начальник счел необходимым сгладить впечатление от случившегося следующим образом. Взяв Людмилу под руку, он любезно спросил: «А, вы, извиняюсь, кто по национальности?» Узнав, что она — еврейка, милиционер рассказал, что Симачев воевал в Чечне, получил ранение в грудь и с тех пор «люто ненавидит чеченцев, евреев и других лиц кавказской национальности».
В ответ на запрос депутата В.В. Игрунова по поводу этого случая, начальник ГУВД Москвы В.В. Пронин сообщил: «В ходе проведения проверки, факты, изложенные в обращении, своего объективного подтверждения не нашли. В действиях сотрудников милиции нарушений законности и служебной дисциплины не установлено».
Эти случаи (вполне рядовые) характеризуют положение, в котором находятся в Москве чеченцы: они все — на подозрении самим фактом своей этнической принадлежности. К любому из них могут в любой момент прийти домой или на работу, остановить на улице и доставить в отделение, заставить объяснять, почему они находятся в Москве и что они делали в момент совершения того или иного террористического акта.
Следующий эпизод показывает, насколько неопределенные и бессмысленные инструкции получает патрульно-постовая служба. 25 декабря около
11 ночи на станции метро «Новослободская» председатель «ГС» Светлана Ганнушкина и программист Алексей Курбатов были свидетелями обыска патрульным юноши, внешне похожего на чеченца. Московское произношение, уверенная манера держаться убедила сотрудника милиции в том, что перед ним москвич, возможно, что сыграли роль и наблюдатели. Не обнаружив в портфеле юноши ничего предосудительного, патрульный отпустил его, несмотря на отсутствие документов. После того как юноша ушел, Ганнушкина попросила постового объяснить происходившее и показала удостоверение члена Комиссии по правам человека при Президенте России. Постовой ответил, что у молодого человека не было документов, поэтому он осмотрел его вещи. Для проверки документов необходимо иметь какие-то основания, так называемую ориентировку — напомнила ему Ганнушкина. На это патрульный с готовностью показал ей бумагу со списком лиц, разыскиваемых в связи с террористическими актами в Москве. Список содержит около 50 чеченских имен и фамилий. Никакого описания, фотографий или иных данных, по которым можно было бы определить разыскиваемых, у милиции нет, поэтому под подозрением оказывается каждый, кто, по представлению сотрудника милиции, похож на чеченца. «Что мне с этим делать?» — спросил патрульный. Ответа на этот вопрос мы не знаем.

«Презумпция виновности» чеченцев и право милиции подвергать их подобным проверкам признаны на официальном уровне, — несмотря на то, что они противоречат закону.
В предыдущем докладе приводится случай с незаконным задержанием Ахмеда Арсамакова постовым московского метро Р.Гунченко. Ахмед последовательно обжаловал действия постового сначала в Прокуратуру метрополитена, затем в Прокуратуру Москвы и в Генеральную прокуратуру (дважды). Переписка по этому вопросу продолжалась с декабря 2002 г. по сентябрь 2003-го. Ахмед требовал указать конкретную причину, по которой он был подвергнут проверке, либо признать, что никаких причин для проверки, кроме его национальной принадлежности, не было, и наказать постового, так как национальная принадлежность, по закону, не может быть основанием для проверки. Прокуратура согласилась с тем, что задержание Ахмеда и требование у него объяснений относительно причастности к терактам были незаконными, то есть что никаких конкретных причин для проверки документов у него не было. Но в то же время отказалась привлечь постового к ответственности за дискриминацию на национальной почве. При этом Прокуратура Москвы попыталась оправдать действия постового следующим образом: «Согласно письму руководства ГУВД о готовящихся террористических актах с участием боевиков чеченских бандформирований сотрудники милиции обязаны усилить бдительность и контролировать поведение лиц Северо-Кавказского региона». Другими словами: конечно, это незаконно, но, сами понимаете — обстановка…

ГУВД Москвы действительно заставляет своих подчиненных «контролировать поведение лиц Северо-Кавказского региона». Есть немало свидетельств того, что ГУВД противозаконно распорядилось поставить всех проживающих в Москве чеченцев под негласный надзор милиции. Участковым инспекторам вменено в обязанность вести учет выходцев с Северного Кавказа, проживающих на их территории, и регулярно докладывать об их поведении. Посетители и сотрудники «ГС» не раз слышали от участковых жалобы на то, что им приходится составлять эти отчеты. Кроме того, у них бывают неприятности, если на участке обнаружатся чеченцы, проживающие без регистрации. Возможно, поэтому многие участковые стремятся избавиться от них: запугивают хозяев, которые сдают квартиры чеченцам, самим чеченцам угрожают выселением, если у них нет регистрации или если они зарегистрированы в Москве по другому адресу. В то же время кавказцы на участке, особенно незарегистрированные, — это для многих участковых постоянный источник дохода. Как сказала нам одна беженка из Чечни, «участковый ходит, собирает деньги, неважно — есть регистрация или нет, говорит: это за то, что приходится из-за чеченцев делать лишнюю работу — отчеты писать».
Жалобы на преследование со стороны участковых за последний год стали несколько реже, но не прекратились. К примеру, беженец из Чечни Умар-Али Межидов был вынужден дважды обращаться к нам по этому поводу.
Умар-Али с женой и ребенком снимает квартиру в районе Южное Бутово, он имеет регистрацию в Москве по другому адресу. Хозяин квартиры — алкоголик, лишен родительских прав, его несовершеннолетний сын под опекой его сестры, которая и сдала квартиру, но дать разрешение на регистрацию не может. Хозяева очень довольны жильцами: они привели в порядок совершенно загаженную квартиру. Половину платы за квартиру получает хозяин, вторую половину — его сын.
31 июля 2003 г. Умар-Али позвонил в «ГС» и сообщил, что в течение дня к нему дважды приходил участковый Ю.Н.Фисенко и один раз вызывал его в ОВД «Южное Бутово». Повод: у Умар-Али регистрация по другому адресу. Кроме того, участковый утверждает, что регистрация фальшивая. У жены Умар-Али регистрации нет, потому что в Москве у нее украли сумку с паспортом и свидетельством о рождении ребенка. Участковый и особенно его начальник, старший участковый Р.В.Белов угрожают выгнать семью Межидовых и опечатать квартиру.
Сотрудники «ГС» попробовали уладить конфликт, поговорив с участковым. Договорились, что Умар-Али придет в милицию вместе с хозяевами квартиры, чтобы они могли подтвердить свое согласие на проживание его семьи, даст снять отпечатки пальцев и т. п. (от чего, впрочем, он и раньше не отказывался). Однако 26 марта 2004 г. история повторилась — почти во всех деталях.
Вечером 2 февраля 2004 г. в «ГС» позвонил дагестанец Султан Рамазанов. Он находился у знакомых на Нижегородской улице, когда к ним пришел начальник службы участковых инспекторов ОВД «Таганский» подполковник А.В.Шлыков. Подполковник отобрал у Султана справку о регистрации, заявив, что он обязан проживать по месту регистрации и что его регистрация будет аннулирована, поскольку он проживает не там, где зарегистрирован. «ГС» направило в ОВД «Таганский» письмо, в котором указывалось, что требование проживать по месту регистрации посягает на личную свободу граждан и противоречит закону, который предписывает регистрироваться по месту проживания, а не проживать по месту регистрации. В ответном письме начальник ОВД «Таганский» подполковник И.Д.Кибальниченко сообщил о том, что справка о регистрации С.А.Рамазанову возвращена, но при этом, оправдывая действия своего коллеги, сослался на то, что Рамазанов, оказывается, «обязан был уведомить территориальное ОВД о месте фактического проживания».

Проблемы с регистрацией
Отсутствие регистрации или проживание не по месту регистрации — самые распространенные поводы для преследования чеченцев и вообще выходцев с Кавказа со стороны московской милиции. При этом для большинства кавказцев, находящихся в Москве, регистрация по-прежнему остается почти неразрешимой проблемой.
Беженка из Грозного Луиза Каурнукаева с мужем и четырьмя детьми с сентября 2000 г. живет в Москве — снимает квартиру. Хозяин квартиры, запуганный участковым, не решается ее регистрировать. Сотрудница местного РЭУ, видимо, пожалела Луизу и согласилась регистрировать в своей квартире. В феврале 2004 г. у нее закончился срок регистрации, и она начала оформлять регистрацию на новый 6-месячный срок. Однако в паспортном столе РЭУ ей сказали, что по распоряжению паспортного стола ОВД «Царицыно» срок регистрации чеченцев ограничен 1 месяцем. Луиза позвонила в «ГС» в отчаянии: с месячной регистрацией ей не будут платить детские пособия, которые в ее скудном семейном бюджете занимают важное место. В разговоре с сотрудником «ГС» начальник ОВД «Царицыно» В.Е.Воронцов пообещал, что решит вопрос с регистрацией Луизы, однако, когда она к нему обратилась, дал указание зарегистрировать ее лишь на 3 месяца. Только после обращения «ГС» в Паспортно-визовое управление ГУВД Москвы Луиза была зарегистрирована на 6 месяцев. При этом сотрудница ПВУ, проводившая проверку по письму «ГС», посетила хозяйку квартиры, в которой Луиза регистрируется, и разговаривала с ней в таком тоне, что та вряд ли согласится зарегистрировать ее на новый срок: милицейская дама, в частности, угрожала, что вскроет полы в ее квартире и отыщет там золото, которое она якобы получила от Луизы в качестве платы за согласие на регистрацию. Потом эта же дама посетила Луизу и имела возможность убедиться в абсурдности своего предположения, что, однако, не помешало ей угрозами довести Луизу до слез.
15 мая 2003 г. старшина милиции Е.Ковальчук остановил у станции метро «Речной вокзал» беженку из Чечни Аминат Асуеву, зарегистрированную у сотрудника «ГС» И.А.Колмановского. Несмотря на то, что Аминат предъявила справку о регистрации, старшина заставил ее сесть в машину и повез в отделение. При этом он заявил, что справка о регистрации у нее фальшивая, купленная, что чеченцам никто не оформляет регистрацию. Зная ситуацию, старшина просто не поверил, что могут найтись люди, которые согласятся на регистрацию чеченцев в своем жилье, и что может найтись ОВД, где бесплатно, то есть по закону, оформят чеченцам регистрацию.
Стоит ли удивляться, что большинство чеченцев, проживающих в Москве, не имеют регистрации.

Проблемы, связанные с отсутствием регистрации:

ограничение в правах
Отсутствие регистрации порождает для чеченцев комплекс проблем, крайне осложняющих их пребывание в столице. Помимо постоянной опасности быть задержанным и оштрафованным за проживание без регистрации, это — и отсутствие доступа к бесплатной медицинской помощи, и невозможность получения государственных пенсий и пособий, и проблемы в устройстве детей в школы и детские сады, а также — в трудоустройстве.

Доступ к медицинской помощи. Не имея регистрации, в Москве невозможно обратиться за помощью в поликлинику, вызвать врача на дом, получить направление на госпитализацию. Только неотложная помощь должна оказываться всем, без исключения. Однако случается, что врачи «скорой помощи» отказывают в помощи больным без регистрации и страхового полиса. В любом случае «скорая помощь» госпитализирует больных на срок не более трех суток, после чего больной, не имеющий полиса или регистрации, может быть выписан независимо от его состояния.
Правда, Департаментом здравоохранения Москвы предусмотрена возможность прикрепления иногородних граждан, в том числе жителей Чечни, к районным поликлиникам на определенный срок (обычно на год). Это делается в индивидуальном порядке по заявлению гражданина в Департамент здравоохранения, либо Управление здравоохранения административного округа, в котором он проживает. Кроме того, Департамент в случае необходимости может выдать больному направление на госпитализацию в московскую клинику. Однако на практике получить талон на прикрепление к поликлинике или на госпитализацию удается далеко не всегда. В последние годы сотрудники Департамента здравоохранения постоянно отсылают приходящих к ним чеченцев в Представительство Чеченской Республики и только после обращения Представительства выдает им направления.
14 апреля 2004 г. в «ГС» обратился житель Чечни Лом-Али Ибрагимов, страдающий открытой формой туберкулеза и приехавший в Москву на лечение. Он принес заключение НИИ фтизиопульмонологии ММА им. Сеченова, в котором указывалось, что он нуждается в срочной госпитализации, но не может быть госпитализирован в НИИ из-за отсутствия мест. С ходатайством «ГС» он пошел в расположенный неподалеку Департамент здравоохранения — оттуда его, несмотря на диагноз и плохое самочувствие, послали в Представительство. Ни в этот, ни на следующий день застать в Представительстве сотрудника, отвечающего за медицинскую помощь не удалось. (По опыту «ГС», сотрудник этот — существо абсолютно неуловимое.) Сотрудница «ГС» вновь попыталась договориться о госпитализации Лом-Али с Департаментом. Но руководитель отдела медицинской помощи туберкулезным больным В.Г. Лавренова твердо стояла на своем: медицинская помощь оказывается чеченцам только через Представительство. В конце концов Городской центр по борьбе с туберкулезом без участия Представительства направил Л.-А. Ибрагимова в больницу. Но все же одну холодную апрельскую ночь больному с открытой формой туберкулеза пришлось провести на уличной скамейке.
Отсылая больных из Чечни в Представительство республики, в Департаменте ссылаются на наличие некоего соглашения с Представительством. Содержание этого соглашения нам не известно. Но совершенно очевидно, что, создавая дополнительную бюрократическую преграду на пути получения больным медицинской помощи, оно затрудняет доступ больных к лечению и является дискриминационным. С представительствами остальных российских регионов таких соглашений у Департамента нет. Только жителям Чечни приходится испрашивать разрешения своего представительства на получение медицинской помощи в Москве.
В целом в сфере здравоохранения дискриминация чеченцев, как и других мигрантов, выражена в наименьшей степени, чем в других социальных сферах. Однако, к сожалению, существует тенденция к ее увеличению.
17 марта 2004 г. в «ГС» обратилась жительница Грозного Роза Джаубатырова, страдающая тяжелым заболеванием позвоночника. Минздрав России направил ее на лечение в Клинику нервных болезней ММА им. Сеченова. Однако там ей сказали, что в связи с выборами Президента РФ госпитализировать ее пока не могут. В Минздраве отрицали, что имеется какое-либо распоряжение на этот счет, но сделать ничего не смогли. Пришлось Розе, чтобы лечь в больницу, дожидаться, пока Президент РФ В.В. Путин будет избран на второй срок.
Примерно в это же время сотрудник Минздрава России В.А. Валенкова, многократно помогавшая больным из Чечни по просьбе «ГС», в разговоре с сотрудником «ГС» неожиданно озабоченно сказала, что чеченцы, приезжающие в Москву на лечение, обязательно должны быть зарегистрированы. Поскольку, с одной стороны, регистрироваться должны все граждане РФ, а с другой стороны, ответственность за регистрацию больных лежит на администрации больниц, это замечание могло бы показаться бессмысленным. Однако раньше в переговорах с сотрудниками Минздрава эта тема никогда не возникала — видимо, какие-то особые распоряжения в отношении чеченцев все же появились и в Минздраве.

Доступ к бесплатному образованию. Несмотря на то, что после решения Мосгорсуда от 25 декабря 1999 г. из Правил регистрации в Москве и Московской области в феврале 2002 г. было исключено положение о возможности приема иногородних детей в школы и детские сады только при наличии регистрации у родителей, жалобы на отказы в приеме детей в школы и детские сады (или на угрозы отчисления) из-за отсутствия регистрации продолжали поступать в «ГС». Возможно, по сравнению с предшествующими годами их было меньше, но все же их было слишком много, чтобы можно было говорить о радикальном изменении ситуации. Все эти случаи достаточно однотипны. Приведем для примера лишь самые последние.
17 марта 2004 г. в «ГС» обратилась беженка из Чечни Малика Бачаева, мать четверых детей. В связи с переездом в другой район Москвы Малике пришлось переводить дочь в другую школу. Директор школы № 536 В.С. Беленина отказалась взять девочку из-за отсутствия регистрации.
29 марта в «ГС» 20-летний беженец из Чечни Бек-Магомед Абдулхакимов сообщил, что в вечерней школе № 18, которую он заканчивает в текущем году, ему рекомендовали оформить регистрацию, пояснив, что в противном случае его могут отчислить из школы, либо не выдать аттестат зрелости.
19 апреля в «ГС» пришла Айшат Титиева и рассказала, что 2 месяца назад она обратилась к директору школы № 479 В.Б. Магерману с просьбой принять ее внуков — 10-летнюю Марху и 7-летнего Магомеда-Эми. Директор сказал, что необходимы личные дела детей. Когда из Чечни привезли личные дела, директор вновь отказал — теперь из-за отсутствия регистрации. В тот же день по звонку директора школы к Айшат на квартиру пришел участковый. Разговаривал вежливо, но, между прочим, сказал: «Откуда мы знаем, кто вы такие, вдруг взорвете школу». Во всех перечисленных случаях проблема была урегулирована в результате вмешательства «ГС». В разговоре с сотрудником «ГС» директор школы отрицал, что обращался в милицию. Однако такой поступок с его стороны не был бы проявлением повышенной бдительности: с 12 октября 2001 г. действует Приказ Комитета образования г. Москвы №2-13-15/20, обязующий руководство школ информировать органы внутренних дел о семьях учеников, не имеющих регистрации по месту пребывания. (См. «О положении в России жителей Чечни, вынужденно покинувших ее территорию» «Р. Валент», М., 2002).

Получение пенсий и пособий. Если отказы в приеме в школу или детский сад из-за отсутствия регистрации противозаконны и поэтому при определенной поддержке преодолимы, то для отказа в выплате пенсий и пособий отсутствие регистрации — вполне легальный повод. Здесь вряд ли можно говорить о дискриминации по отношению к чеченцам, скорее это дискриминация по отношению ко всем, у кого нет регистрации. Причем в Москве эта дискриминация носит менее жесткий характер, чем в некоторых других регионах. Так, в Москве, как правило, выплачивают гражданам, имеющим временную регистрацию, ежемесячные пособия на детей и единовременные пособия в связи с рождением ребенка, тогда как в некоторых других регионах обязательным условием получения таких пособий является постоянная регистрация.
Правда, с 2000 г. пенсионеры, зарегистрированные в Москве временно, не могут получать городские надбавки к пенсии, выплачиваемые из местного бюджета, и довольно значительные. Однако некоторым категориям иногородних — одиноким пенсионерам и инвалидам, семьям, состоящим из пенсионеров и инвалидов, — эти надбавки выплачиваются. Во все случаях (за исключением одного), когда «ГС» ходатайствовал о выплате таких надбавок чеченцам, Департамент соцзащиты Москвы отреагировал положительно.
Однако регистрация — обязательное условие. Нет регистрации — нет пенсий и пособий. Летом 2003 г. член «ГС», депутат Госдумы РФ В.В. Игрунов дважды обращался с просьбой о выплате — в порядке исключения — пособий на троих младших детей Малике Эмиевой, оказавшейся в крайне бедственном положении (всего у нее детей — четверо). Малика с детьми в поисках крыши над головой самовольно заняла квартиру в доме, подлежащем сносу. Регистрация в таких домах не проводится. Департамент соцзащиты ответил отказом, рекомендовав Малике получать пособия «по месту жительства» — в Грозном, где «места жительства», то есть жилья, у нее как раз и нет.
Говоря о положении чеченцев в Москве, необходимо отметить следующее обстоятельство. Независимо от того, имеются ли элементы дискриминации по отношению к чеченцам в политике того или иного столичного ведомства, чиновники на местах, сталкиваясь с необходимостью назначить пенсию выходцу из Чечни, прикрепить его к районной поликлинике, принять его ребенка в школу и т.п., испытывают внутренний конфликт: с одной стороны, это гражданин России, имеющий равные со всеми остальными права, с другой — чеченец, то есть враг, как это постоянно внушают им СМИ. Часть чиновников в такой ситуации, преодолев сомнения, исполняют по отношению к необычному посетителю то, что требует закон. Другие всячески пытаются уклониться от этого, тянут, ставят посетителю незаконные условия и т.п. Нередко этот внутренний конфликт находит проявление в грубых выходках.
16 декабря 2003 г. в «ГС» позвонила Разида Дадаева. В состоянии, близком к истерике, она рассказала, как обошлись с ее 12-летней дочерью Мадиной работники станции метро «Университет». Еще в начале сентября Разида заполнила специальную анкету для того, чтобы ее дочь могла получить пластиковую карточку для школьников на бесплатный проезд в метро. Потом им 8 раз (!) возвращали анкету, требуя то что-то переписать, то подтвердить сведения о регистрации, о существовании дома, в котором они зарегистрированы (частный дом) и т.п. Все это продолжалось 3 месяца. 16 декабря Мадина пошла на станцию «Университет», чтобы получить, наконец, эту карточку. Но вместо этого работница метро бросила ее анкету в лицо и сказала, что она ее «достала». Когда Мадина возмутилась, ей сказали: «Вы тут нас взрываете и хотите еще бесплатно ездить в метро». В первую войну Разида потеряла отца и мужа, погибших под бомбежками в Грозном.

Трудовая дискриминация
Несмотря на то, что закон запрещает отказ в приеме на работу по причинам, не имеющим отношения к квалификации работника, в том числе из-за национальности или места жительства, на практике в Москве оба эти обстоятельства постоянно служат препятствием для трудоустройства чеченцев, причем первое (национальность) в гораздо большей степени, чем второе (регистрация). Отсутствие регистрации как работодатели, так и работники считают вполне легальным поводом для отказа в приеме на работу. Большинство из них с удивлением и недоверием воспринимают информацию о том, что отказ в приеме на работу из-за отсутствия регистрации противоречит закону. Но открыто отказывать в работе из-за национальной принадлежности многие работодатели раньше не решались, предпочитая называть ищущему работу какую-нибудь другую причину для отказа. Однако в последнее время чеченцам все чаще, указывая на дверь, прямо объявляют причину: национальность. При этом от них ждут понимания, а порой и получают его. Люди привыкают к такой ситуации и начинают видеть в ней норму.
1 декабря 2003 г. Зара Татаева рассказала на приеме в «ГС», что никак не может найти работу. Как только узнают, что она — чеченка, отношение даже заинтересованного работодателя радикально меняется. Зара уже давно подала сведения о себе в фирму «Леконс», которая занимается наймом нянь и сиделок. Недавно ей позвонили из этой фирмы, сообщили, что для нее есть работа и предложили заполнить анкету. В анкете был вопрос о национальной принадлежности. После того как Зара представила анкету, сотрудница фирмы сообщила ей, что ее кандидатура не прошла — из-за национальности.
Инженер-строитель из Грозного Альви Дигаев 3 марта 2004 г. на приеме в «ГС» рассказал: три месяца ищет работу, несколько раз договаривался о работе прорабом: его опыт, квалификация работодателей устраивали, но как только узнавали, что он чеченец, отказывали (со ссылкой на национальность или под другим предлогом).
Уже упоминавшейся Разиде Дадаевой после долгих безуспешных поисков работы удалось устроиться преподавателем в профессиональное училище на низкую зарплату (2500 руб.), но через несколько месяцев из-за травли со стороны учеников и преподавателей ей пришлось уйти. Затем Разиде улыбнулась удача: ее взяли на работу с большим окладом. Она старалась зарекомендовать себя там как можно лучше, и действительно была на хорошем счету. Но новый управляющий, узнав, что она — чеченка, грубо, со скандалом выгнал ее с работы. Разида обратилась к владельцу фирмы, и управляющий был вынужден принести ей извинения. Однако вряд ли дело закончилось бы таким образом, если бы владельцем фирмы не был гражданин Польши.
Малике Минцаевой повезло меньше. С лета 2003 г. она вместе со старшими дочерьми Зариной и Лаурой работала в вязально-трикотажном цехе фирмы «Алтика», расположенной на территории Московского экспериментального машзавода. Заработки у Минцаевых были хорошие, отношение со стороны администрации — тоже. Однако, по словам гендиректора фирмы А.А. Чистякова, к нему приходили из ФСБ и предупредили: как только скажем, чтобы Минцаевы здесь не работали, — тут же уволить. В сентябре 2003 г. после очередного взрыва в Москве администрация попросила уйти двух сыновей Малики, которые работали в той же фирме грузчиками.
13 января 2004 г. на фирму пришел участковый из 113-го отделения милиции, разговаривал с А.А. Чистяковым о Минцаевых. Сказал, что Лауру, у которой нет паспорта и регистрации, надо уволить, да и вообще от Минцаевых лучше избавиться.
6 февраля 2004 г., когда в московском метро произошел взрыв, Минцаевы, как всегда, пришли к 8.00 на работу. После 9.00 коллеги стали смотреть на них как-то странно, некоторые перестали разговаривать. В 13.00 генеральный директор вызвал их и сказал, что звонили из ФСБ и велели уволить чеченцев, иначе — закроют фирму. Обещал, что будет давать надомную работу, но, когда Малика пришла за ней, — отказал.

Случаи с Разидой и Маликой обнаруживают две основных причины, по которым чеченцы лишаются работы или не могут ее получить: враждебное отношение к чеченцам и страх работодателей перед неприятностями, которые может навлечь на них присутствие в коллективе работников-чеченцев. Судя по распространенности таких опасений, они имеют под собой почву. Однако остается неясным, кем инициируется запугивание работодателей: является ли отлучение чеченцев от источников существования необъявленной государственной политикой, проводниками которой служат МВД и ФСБ (или их московские подразделения) или это запугивание порождено личными фобиями, страхами и интересами руководителей разного уровня и сотрудников этих ведомств? Для ответа на этот вопрос пока нет достоверных данных.
Во всяком случае, совокупным действием названных выше факторов многие из проживающих в столичном регионе чеченских семей поставлены на грань выживания. Можно с уверенностью сказать, что за истекший год материальное положение чеченцев (в особенности ВПЛ), находящихся в Москве и области, ухудшилось. Часть чеченцев, не найдя или потеряв работу, лишились возможности снимать жилье в Москве и содержать семьи, вернулись в Чечню — на развалины или битком набитые дома родственников. Оставшиеся едва сводят концы с концами.
Косвенным признаком этого служат участившиеся просьбы помочь в устройстве детей в детские сады: вообще у чеченцев не принято отдавать детей в детские сады, они воспитываются дома под присмотром матери и других женщин, а мужчины работают и обеспечивают женщин и детей. Если ребенка отдают в детский сад, значит, либо за ним некому смотреть (например, отца нет, а мать вынуждена работать), либо ребенка нечем кормить (родители сидят без работы).
Признаком материального неблагополучия служат и многочисленные просьбы написать директору школы ходатайство о том, чтобы ребенка бесплатно кормили в школе. (Дети из многодетных семей, каковыми, как правило, и бывают чеченские семьи, имеют право питаться в школе бесплатно, но для этого надо иметь «удостоверение многодетной семьи», а получить такое удостоверение без постоянной прописки в Москве невозможно.) О том же свидетельствуют жалобы на неофициальные поборы в школах и детских садах (на охрану, на ремонт, на подарки учителям и воспитателям и т.п.). Поборы эти, как правило, невелики, но для семей из Чечни найти лишние 200-300 рублей теперь — проблема. За истекший год «ГС» направило большое число ходатайств в администрации и родительские комитеты школ и детских садов об освобождении от этих поборов.

Проблемы с получением документов
Как и в предыдущие годы, одной из болезненных проблем для беженцев из Чечни, проживающих в московском регионе, было получение документов — прежде всего внутренних паспортов, — за которыми милиция упорно посылала «по месту жительства», то есть в Чечню, всех — от 14-летних подростков до 80-летних старцев и глубоких инвалидов.
24 мая 2003 г. МВД издало приказ № 347, которым предусматривал возможность обмена старых советских паспортов на новые российские там, где гражданин проживает, а не только там, где прописан. Этот приказ не коснулся подростков, получающих первый паспорт, и тех, кому надо получать паспорт взамен утраченного, но он мог избавить от мытарств многих беженцев, которым ради обмена паспорта приходится бросать работу, если она есть (с угрозой потерять ее), тратить деньги на дорогу, на взятки паспортистам (без этого паспорта в Чечне не выдаются), а главное — подвергать себя опасности, от которой в Чечне не избавлен никто. Однако на практике воспользоваться этим приказом удалось очень немногим. На самом деле нам известен лишь один случай, когда беженец из Чечни, в соответствии с приказом №347, смог обменять паспорт, не выезжая из Москвы.
Уже упоминавшийся Ахмед Арсамаков в июле 2003 г. подал в ОВД «Преображенское» документы на обмен паспорта. В начале сентября он узнал, что ПВС Чечни вернула в ОВД «Преображенское» его документы и отказалась выслать ему новый паспорт фельдсвязью со ссылкой на ее ненадежность. 19 сентября после возмущенного письма депутата Госдумы В.В. Игрунова в Паспортно-визовое управление МВД РФ документы Арсамакова были вновь отправлены в Чечню, и в январе 2004 г., то есть через полгода после подачи документов, он наконец получил новый паспорт.
В других известных нам случаях беженцы, подавшие документы на обмен паспорта почти одновременно с А.Арсамаковым, все еще ждут свои паспорта. В предыдущем докладе мы рассказывали о Рамзане Закаеве, которого московский суд выслал в Казахстан за проживание без регистрации, оставив его беременную жену Имани Сафанову с тремя детьми без поддержки мужа. Разумеется, о поездке в Чечню за новым паспортом для нее не могло быть и речи. Имани подала документы на обмен паспорта в ОВД «Левобережный» в сентябре 2003 г. В ноябре стало известно, что документы в отделение милиции поселка, где она прописана, так и не поступили. Имани подала документы повторно. В январе 2004 г. председатель «ГС» С.А. Ганнушкина направила в ПВУ МВД РФ письмо, в котором она обращала внимание руководства ПВУ на то, что с документами, высылаемыми в Чечню на обмен паспортов, происходит что-то непонятное. 18 марта 2004 г. в ответ на это письмо заместитель начальника этого ведомства Ю.В. Ивашкин сообщил, что документы И. Сафановой, по информации ПВУ МВД Чечни, туда не поступали (?!). Ю.В. Ивашкин сообщает об этом так, как будто речь идет не о служебной переписке внутри его ведомства, а о чем-то от него ни сколько не зависящем.
Нам неизвестно, по какой причине и на какой стадии задерживаются документы, направляемые на обмен паспортов в Чечню из Москвы. Однако, исходя из того, что некоторые регионы все же получают паспорта из Чечни, можно предположить, что часто документы из Москвы просто не высылаются и приказ № 347 не работает.

1. Иммиграционные власти считают возможным возвращать в Россию попросивших об убежище чеченцев, даже если они зарегистрированы в Чечне, но не являются при этом жертвами индивидуального преследования. Предусмотрены некоторые исключения: семьи с одинокими матерями, престарелые, больные, инвалиды. Они считаются слабыми группами.
2. Изменение прежней политики (принимать всех, кто приехал непосредственно из Чечни) основано на том, что представители иммиграционных органов обнаружили, что свидетельство о регистрации по месту жительства не является столь уж значимым документом, поскольку основные права: (жилье, школа, лечение) гарантируются всем в любом случае. Мало того, в соответствии с Конституцией РФ люди могут оспорить в суде (и выиграть) решения местных властей, которые отказывают им в регистрации. А оттого нет оснований делать фундаментальные различия между чеченцами, зарегистрированными в Чечне, и чеченцами, зарегистрированными в других частях РФ.
3. В некоторых местах (таких, как Москва) получить регистрацию особенно трудно. Однако есть некоторые другие территории (Ленинградская область, Волгоград, Тюмень, Карачаево-Черкесск и Саратов), безопасные для переселения. Возвращающиеся люди не обязательно должны иметь связи в этих местах.
4. Следовательно, возвращение чеченцев назад не повлечет их цепной депортации в Чечню. Нет примеров насильственного возвращения чеченцев. Не существует федеральной стратегии по выдавливанию чеченцев обратно в Чечню, поскольку конфликт носит в основном не этнический характер, а связан с политической борьбой с сепаратизмом.
5. Одновременно нельзя сказать, что существует особая антипатия или расизм, направленные против чеченцев в связи с административными трудностями, которые встают на их пути. Многие выходцы с Кавказа сталкиваются с теми же трудностями.
6. Миграционные власти относятся критически к общей ценности сообщений «Мемориала». Выводы делаются на основании произвольного выбора (обсуждаются только самые худшие случаи административного преследования чеченцев, статистически упрощенные, поскольку общее количество ВПЛ составляет более 100 000. Обсуждение репрезентативности случаев — это слабая сторона отчетов «Мемориала», составляющих основу для рекомендаций УВКБ ООН.

Мы надеемся, что весь наш доклад является комментарием к сказанному выше, можно сказать, что он опровергает позицию миграционных властей тезис за тезисом.
Легко и хладнокровно судят представители европейской миграционной системы о том, что могут и чего не могут чеченцы в России в соответствии с Конституцией РФ. Безусловно, вся десятилетняя чеченская эпопея не соответствует Конституции. То, что происходит в Чечне, — не восстановление конституционного пространства, как называлась первая война, и не контр-террористическая операция, как называли начало второй, которая считается законченной, несмотря на события в Ригахое и Дуба-Юрте. Конституция требует введения чрезвычайного положения на территории, где проводятся подобные операции, а не проведения там выборов парламента и президента.
Посетив приемные общественных организаций, представители Европы увидели несколько небольших НПО, стремящихся помочь жителям Чечни как-то пережить эти тяжелые времена. Нам ценой огромных усилий и далеко не всегда удается добиться для наших подопечных регистрации, выдачи необходимых документов, даже оформления браков. Судебная система действует крайне неэффективно: судебный процесс по жалобе на отказ в регистрации на три месяца может растянуться на полгода.
Мы почти всегда добиваемся, чтобы детей приняли в школу, с трудом решается проблема медицинской помощи. Изредка нам удается помочь чеченцам с трудоустройством. Но эта выборка как раз и не является репрезентативной, потому что далеко не все могут добраться до наших консультативных пунктов, а система социальной защиты для жителей Чечни не действует.
Как представляет себе европеец переселение в безопасный регион, если предположить, что такой в РФ для чеченцев имеется? Он продает свой дом и имущество, что-то погружает в машину и едет с семьей в другой населенный пункт, имея в кармане кредитную карточку своего банка. На месте семья на некоторое время поселяется в гостинице, подыскивает дом и работу, встает на социальный учет и начинает жить там, где соседи и власти более доброжелательны.
Но у жителей Чечни, депортированных в Россию, нет счета в банке, нет машины, имущества, все продано, истрачены одолженные деньги. Они возвращаются в Россию, имея в кармане выданные им великодушными миграционными властями 100 Евро, которые у них с большой вероятностью заберут при проверке на границе. Как может начать новую жизнь в «безопасном районе» человек без денег, крова, перспективы получить работу? Поэтому большинство депортированных едут в Чечню, где их ждут развалины домов и опасность быть принятыми за боевиков.
О цепной депортации¹ тут не может быть и речи — ведь Россия не признала независимости Чечни и не может депортировать чеченца на родину. Но утверждать, что нет примеров принудительного возвращения чеченцев и не существует федеральной стратегии по выдавливанию чеченцев обратно в Чечню — значит закрывать глаза на очевидные вещи.
Можно было бы согласиться, что конфликт не носит этнического характера. Однако такой характер носят преследования: фальсификация уголовных дел, увольнения с работы, оскорбления, унижение человеческого достоинства. Кроме того, как правило, говоря о происходящем в Чечне, мы употребляем выражение «жители Чечни», а не «чеченцы», поскольку обстрелы, бомбардировки и даже похищения людей касаются всех, кто не сумел найти себе приют в ином месте. Долгое время мы не решались рассказать историю русского юноши из г. Грозного Никиты Дмитриенко, который едва не лишился жизни за то, что не поддержал военнослужащих, угрожавших расправой чеченцам. Доблестные воины не убили его только потому, что были слишком пьяны. Мать Никиты была убита за то, что пыталась добиться наказания тех, кто искалечил ее сына. Сегодня Никита в безопасности в стране, давшей ему убежище. (См. Приложения 15, 16).

Статистика полезная вещь. Статистическим анализом можно начинать, чтобы правильно выбрать направление исследования.
Когда же речь идет о безопасности человеческой жизни, то статистический поход недопустим. Помимо того, что это негуманно, можно сказать, что это безграмотно.
Проф. Джеймс Хатавей (James Hathaway) — высший авторитет в области миграционного права. Рассказывая о проблеме безопасности, проф. Хатавей задает своей аудитории следующий вопрос:
«Мы идем на кофе-брейк, из аудитории 5 выходов, у одной двери стоит автоматчик и расстреливает выходящих. Но это только у одной двери!
Кто хочет пойти пить кофе?»

4 января 2004 г. после 23-х часов в Старопромысловском районе г. Грозный неизвестными вооруженными людьми в масках, приехавшими на трех автомобилях марки «УАЗ», из своей квартиры по адресу: ул. Маяковского, д.123, кв.11, из одной семьи насильно увезены пять человек:
1. Гамбулатова Петимат Хумпаровна — 1945 г.р. (хозяйка дома);
2. Мусаева Луиза Шитаевна — 1973 г.р. (дочь);
3. Мусаева Лиза Шитаевна — 1975 г.р. (дочь);
4. Мусаева Салмату Шитаевна — 1965 г.р. (дочь, по мужу — Хусиева);
5. Мусаев Магомед Шитаевич — 1977 г.р. (сын).
По словам очевидцев, поздно вечером к дому № 123 подъехало три автомобиля «УАЗ». Находившиеся в них вооруженные люди в масках, одетые в камуфляжную форму (предположительно, сотрудники одного из федеральных силовых ведомств), окружили дом, затем некоторые из них проникли внутрь. Перед тем как постучаться в квартиру Мусаевых военные два раза ошиблись адресом: первый раз зашли в кв. №55, второй — в кв. №10 (там проживает семья Юсуповых). В обоих случаях военные проверили документы и, установив, что это не те люди, которых они ищут, покинули помещение.
С третьей попытки военные нашли квартиру Мусаевых, в которой в это время находились перечисленные выше люди, а также жена Магомеда — Милана с грудным ребенком и двое малолетних детей Лизы. Сестры Мусаевы замужем и живут со своими семьями отдельно. Незадолго до описываемого события они приехали погостить к матери.
Военные вошли в квартиру. В руках у них был лист бумаги с именами членов семьи Мусаевых. Зачитав имена пятерых человек, военные приказали им собираться, посоветовав тепло одеться. Больше никаких объяснений дано не было. Мать, Петимат Хумпаровну Гамбулатову, троих ее дочерей: Луизу, Лизу и Салмату и сына Магомеда вывели на улицу, посадили в автомобиль («УАЗ» — «таблетка») и увезли в неизвестном направлении.
На следующий день родные Мусаевых обратились с заявлением о случившемся в РОВД района. На место происшествия выезжала следственно-оперативная группа из состава сотрудников прокуратуры и РОВД.
Ранее, 25 декабря 2003 г., неизвестными на автомобиле «ВАЗ-21099» (стального цвета с тонированными стеклами, без номеров) с автобусной остановки насильно в неизвестном направлении был увезен член этой же семьи Ахмад Шитаевич Мусаев, 1986 г.р. На третий день похищенный вместе с Ахмадом его друг (имя неизвестно), избитый, был выкинут из машины в районе «Собачевки». Однако он ничего не смог сообщить о том, кем они были похищены, где их содержали и какова судьба Ахмада Мусаева.
Сотрудникам ПЦ «Мемориал» удалось встретиться с Хумидом Мусаевым — братом Петимат Гамбулатовой. Он рассказал подробности о похищении своей сестры и ее семьи.
Рассказал Хумид Мусаев и о похищении Мусаева Ахмада.
«В тот день мы пригласили людей для чтения мовлида (священная молитва), это было на четвертый день после того, как мы похоронили мать. Чтобы высказать свои соболезнования в тот день из ст. Первомайская к Ахмаду приехал его знакомый. Немного позже Ахмад вышел его проводить до стоянки автотранспорта. Спустя какое-то время к нам пришли люди и сказали, что Ахмада вместе с его другом забрали неизвестные. Они рассказали, что на остановке к ним подъехала машина ВАЗ-21099 стального цвета с тонированными стеклами, без номеров. Из машины вышли три вооруженных человека в камуфляжной форме, двое из них — в масках. Насильно затолкав обоих молодых людей в машину, они уехали в сторону города».

9 января 2004 г., в разное время суток, в с. Старые Атаги Грозненского района неизвестными вооруженными людьми в масках, приехавшими на автомашинах «УАЗ» и разговаривавшими по-русски, из своих домов в неизвестном направлении были увезены:
Алдамова Мадина Идрисовна,1972 г. р., проживает по ул.М. Мазаева;
Самбиев Аслан Русланович, 1979 г. р., проживает по ул.Х.Нурадилова,89;
Байгириев Анзор Вахаевич, 1974 г. р., проживает по ул. Аргунская.
Утром 9 января родные похищенных подали заявления с изложением фактов в РОВД и прокуратуру Грозненско-сельского района. По факту заявлений на местах происшествия работала следственно-оперативная группа.
10 января родственники похищенных, поддержанные остальными жителями села, перекрыли трассу федерального значения Грозный — Шатой — Итум — Кале, проходящую по окраине села. Пикетчики потребовали от властей всех уровней обратить внимание на происшествие и принять активные меры по поиску похищенных. Особенное возмущение у жителей села вызвало то, что среди похищенных была молодая женщина. В полдень после настоятельных просьб отца похищенной женщины, Идриса Алдамова, трасса была разблокирована, а люди разошлись по домам. Алдамов сообщил людям о том, что ему и родственникам других похищенных представители власти обещали разобраться в происшедшем.
11 января Аслан Самбиев был отпущен. Военные привезли его в село и высадили около его дома. Опасаясь повторного задержания, Аслан в последнее время большую часть времени живет вне дома.
12 января неизвестные высадили Мадину Алдамову со связанными руками и мешком на голове в г. Аргун. Об обстоятельствах похищения в целях своей личной безопасности Мадина говорить отказалась.
Из рассказанного соседями Алдамовых стало известно, что в ночь на 9 января, примерно в 2:30, неизвестные, взломав входную дверь, проникли в дом Алдамовых. Хорошо ориентируясь в доме, они сразу же прошли в ту комнату, где спала Мадина вместе со своей тетей.
Родители, спавшие в отдельной комнате, были заблокированы неизвестными. Им было приказано не шуметь, а отца девушки неизвестные заверили в том, что после допроса Мадина будет отпущена.
10 января отец Мадины Идрис Алдамов, пытаясь выяснить местонахождение дочери, обратился к военным, дислоцирующимся на окраине села. Военные ответили, что они не причастны к этому исчезновению и информацией о местонахождении Алдамовой не располагают.
Мадина Алдамова, по словам соседей, является сотрудником гуманитарной организации, работающей с беженцами в Панкисском ущелье в Грузии. С начала боевых действий Алдамова проживала в Грузии. Домой приехала накануне похищения. Возможно, что именно это обстоятельство могло послужить причиной ее похищения.

15 января 2004 г., приблизительно в 14 часов дня, вооруженными сотрудниками российских силовых структур в масках была задержана Эльза Адиевна Гайтамирова, 1973 г. р., проживающая в доме № 31 по улице Буденного в селе Гехи Урус-Мартановского района.
Приводим рассказ матери Эльзы, Розы Гайтамировой, которая стала свидетельницей задержания дочери:
«Мы с дочерью Эльзой возвращались из города Урус-Мартан, где встречались с заместителем главы администрации Урус-Мартановского района Абдуллой Ковраевым, который курирует силовые структуры.
Был примерно второй час дня, когда мы уже дошли до дома. Но вдруг прямо перед нашими воротами остановились две автомашины марки ВАЗ-21099 без номерных знаков. Из машин вышли вооруженные люди в камуфляжной форме и в масках. Они накинулись на Эльзу и стали силой заталкивать ее в машину. Никаких объяснений своим действиям они не дали. Не сказали даже, кто они. Насильно посадив мою дочь в одну из автомашин, они уехали.
Я сразу же поехала в райцентр и обратилась в силовые и административные органы Урус-Мартановского района. Но выяснить ее местонахождение мне так и не удалось.
Я не знаю до сих пор, в чем моя дочь провинилась, и теряюсь в догадках. Моя дочь Эльза — мать четырех детей. Самому старшему нет и 9 лет. К тому же она воспитывает детей сама, так как ее муж, Румид-Бабек Хомадович Исаев, уроженец села Кулары, пропал без вести еще в 2001 году».
За последние несколько месяцев Эльза Гайтамирова неоднократно задерживалась и какое-то время даже считалась пропавшей без вести.
Так, впервые она была задержана сотрудниками российских силовых структур на рассвете 11 октября 2003 г.
Она была доставлена в Урус-Мартановский РОВД. Ровно через сутки после задержания ее передали главе администрации села Гехи, и она смогла вернуться домой. Мотивы задержания Эльзы остались неизвестными.
1 декабря Эльзе пришла повестка, которой ей предлагалось 2 декабря 2003 г. явиться в Урус-Мартановское РОВД. 2 декабря она поехала в Урус-Мартан, но домой после этого не вернулась.
Тогда Роза Хасановна Гайтамирова рассказала нашему сотруднику:
«2 декабря 2003 г. моя дочь поехала в Урус-Мартановское РОВД по повестке, которую ей принесли. Она поехала сама, но ни в этот, ни на следующий день Эльза домой не вернулась.
3 декабря 2003 г. я поехала за ней в милицию. Начальник уголовного розыска сказал мне, что моя дочь задержана. Но не известил меня, за что ее задержали и на какой срок. Начальник угрозыска сначала сказал мне, что ее освободят на второй день, но потом добавил, что ее освобождение возможно только после выборов.
Через несколько дней мне стало известно, что в РОВД моей дочери нет. По словам того же начальника угрозыска, ее увезли в город Грозный. С тех пор я каждый день обиваю пороги районного отдела внутренних дел, но более поговорить ни с ним, ни с кем-то другим мне не удается. Я нахожусь в полном неведении по поводу задержания моей дочери. Фактически я даже не знаю, где ее содержат. Я даже не спрашиваю о том, в чем ее обвиняют. Я малограмотная, но тем не менее знаю, что об этом меня должны были известить соответствующие структуры.
Единственное, что мне стало известно из неофициальных источников: она содержится в МВД Чеченской Республики. Но официального подтверждения этому я не получила».
2 января Эльза Гайтамирова была освобождена и, по ее словам, содержалась в Урус-Мартановском интернате.
Как было сказано выше, почти через 2 недели, 15 января Гайтамирова была похищена, ее местонахождение неизвестно.

19 января 2004 г. в 01.40 ночи была похищена Луиза Мутаева, 1984 г.р.,

временно проживавшая со своей семьей в ст. Ассиновской Сунженского района по адресу: ул. Бершанская, 60. По словам матери похищенной, Совдат Думатовны Мутаевой, 1948 г.р., в ту ночь к их дому приехали российские военные в количестве более двадцати человек. Только шесть из них были без масок. Группу машин, остановившихся у дома этой женщины, возглавляли «Жигули» 7-й модели, за ними следовали два «УАЗ-469», одна «Газель» и два «УАЗ-452», которых по-иному еще называют таблетками. Своеобразную колонну замыкали серебристого цвета «Жигули» 99-й модели. Но это только те машины, которые Совдат Мутаева видела сама.
Со слов соседей, однако, ей стало известно, что и на других окружающих ее дом улицах стояли автомашины с российскими военными внутри. Видимо, они блокировали весь квартал из опасения, что кто-нибудь из ее семьи попробует убежать.
Когда военные постучались в дом, все члены семьи спали. Проснувшийся первым Дауд Ферзаули, ее муж-инвалид (у него нет ноги), разбудил Совдат Мутаеву. Он сказал ей: «Там кто-то пришел».
Женщина, не открывая двери, спросила по-чеченски: «Мила ву цигахь?..» («Кто там?..») Из-за двери уже по-русски ей ответили: «Открой, паспортная проверка!»
Совдат Мутаева уже не сомневалась, что за дверью военные, она возразила, что сейчас полночь и в это время не бывает паспортных проверок. «Открой дверь по-хорошему! — крикнули ей из-за двери, — У нас приказ!».
Решив, что они все равно войдут, хотя бы и сломав дверь, женщина сняла защелку.
Военные в грязной обуви ворвались в комнату. Совдат Мутаева сказала им: «Подождите, здесь не собаки живут», и подняла постеленный на полу ковер.
На вопрос одного из военных, где мужчины, она сообщила, что дома только ее муж, Дауд Ферзаули,1930 г.р., и двенадцатилетний сын Элисхан. Старший сын Иса Мутаев еще 21 января 2003 г. в районе Шаами-Юрта был задержан сотрудниками службы безопасности Ахмата Кадырова и после этого пропал без вести.
Женщина, не вдаваясь, естественно, в подробности, сказала ворвавшимся к ней в дом военным, что ее старший сын увезен год назад.
В ответ они попросили показать паспорта домочадцев. Затем, просмотрев, вернули их. Совдат Мутаевой уже казалось, что военные собираются уходить. Но те, обратившись к двум ее дочерям, находившимся в другой комнате, Луизе Мутаевой, 1984 г.р., и Мадине Мутаевой, 1988 г.р., неожиданно потребовали: «Собирайтесь! Наденьте платки, будет холодно». Девушки спросили, куда их хотят повезти. «Не бойтесь ничего, — был ответ. — Пройдемте с нами к машине. Там допросим и отпустим».
Младшая из сестер стала плакать. Обернувшись к ней, один из военных, он был в маске, снова повторил: «Не бойтесь, допросим и отпустим. Я обещаю, с вами ничего не случится». Мадина Мутаева потом сказала, что этот человек, как ей показалось, говорил на русском с заметным акцентом.
Когда военные выводили дочерей, мать попыталась им воспрепятствовать. Ее они без труда откинули в сторону, также оттолкнули и кричащего отца-инвалида. Уже в дверях Луиза Мутаева, указывая на младшую сестру, заявила, что та никуда не пойдет. «С вами поеду только я», — сказала она и втолкнула Мадину Мутаеву обратно в комнату. Военный посмотрел на нее и промолвил: «Ладно».
Ворвавшиеся в дом военные, по словам Совдат Мутаевой, не обратили никакого внимания на ее двенадцатилетнего сына, ростом значительно обогнавшего свой возраст. И это, по ее мнению, подтверждает тот факт, что приходили они именно за дочерью.
Несмотря на то, что военные не пускали ее, отталкивали, она все же вышла во двор, затем пробралась на улицу. Здесь она увидела стоявший посреди дороги автомобиль марки «Газель». Дверь автомобиля была открыта, перед ней уже закованная в наручники стояла ее дочь. Она успокаивала подошедшую мать, говоря, что ничего они не сделают против воли Аллаха. Будет на то его желание, она вернется обратно.
Совдат Мутаева вцепилась в дверь «Газели» и твердила, что поедет с дочерью, но ее силой оторвали от нее и оттолкнули от машины. В это же время Луизу Мутаеву заставили сесть в салон, за ней тут же захлопнулась дверь, и военные, рассевшись по машинам, быстро уехали из ст. Ассиновской. Куда — Совдат Мутаевой неизвестно. Единственное, что она успела заметить, что все прибывшие на захват автомашины были без государственных регистрационных номеров.
Не заходя в дом, вместе со своей младшей дочерью мать увезенной девушки побежала к зданию сельской администрации, где находится и отделение местной, сельской милиции. Но там никого, даже дежурного, не оказалось.
Домой к главе администрации Совдат Мутаева и ее дочь не пошли, так как им было известно, что тот у себя не ночует. Они вернулись к себе и тут только обнаружили, что постели, где спали и Луиза, и Мадина Мутаевы, перевернуты. Военные забрали хранившиеся под ними семейные видеокассеты и кассеты с записями индийских фильмов. Ничего другого они из дома не забрали.
На следующее утро мать похищенной девушки поехала в райцентр, в село Ачхой-Мартан. Там она обратилась к служащим так называемых «кадыровских» подразделений. По ее словам, они потом побывали в районном управлении ФСБ РФ, РОВД, но там похищенной девушки не обнаружили. Как предположили «кадыровцы», на ее задержание прибыли сотрудники спецслужб, предположительно ФСБ, непосредственно из Ханкалы.
Не смог ничего выяснить о судьбе Луизы Мутаевой и Назарбек Терхоев, глава администрации ст. Ассиновской, посетивший в ее поисках все силовые структуры Ачхой-Мартановского района. Он также заявил, что ее, видимо, нужно искать в Ханкале, но признался, что у него туда нет никакого доступа.
Луиза Мутаева — сестра Малижи Мутаевой, 1971 г.р., которая предположительно являлась одной из участниц захвата театрального центра на Дубровке в Москве. После этого 3 или 4 декабря 2002 г. около 6.00 утра дом в Ассиновской, который принадлежал ее семье и находился по адресу: ул. Д. Бедного,12, был взорван российскими военными. В это время там спали Дауд Ферзаули и Совдат Мутаева, отец и мать этой девушки, которые по счастливой случайности остались живы.
К Мутаевым-Ферзаули ни разу не обратились представители следственных органов по поводу возможного участия их дочери в захвате театра на Дубровке. Они не видели списков убитых, им никто не предлагал, чтобы они участвовали в опознании.
Лишь однажды, 20 января 2003 г., за день до своего похищения Иса Мутаев, сын Совдат Мутаевой и Дауда Ферзаули, был вызван в РОВД Сунженского района, где ему показали фотоснимки убитых участниц акции на Дубровке и предложили опознать сестру. Он ее не признал. По его словам, на фотографиях, которые ему показали, Малижи Мутаевой не было.

19 января 2004 г. в с. Катыр-Юрт, Ачхой-Мартановского района, военнослужащие в масках из дома, расположенного по ул. Ленина №68, похитили Милану Беслановну Оздоеву, 1982 г.р.
Военные, которые ее увезли, не объяснили причин ее задержания и не сказали, куда она будет доставлена, сославшись на то, что они просто выполняют приказ.
Милана Оздоева (фамилия по мужу), мать двух малолетних детей, до начала 2004 г. проживала в республике Ингушетия с родственниками мужа. В начале января, после гибели мужа, Милана вернулась к своим родителям, проживающим в с. Катыр-Юрт.
29 декабря 2003 г., до приезда Оздоевой к родителям, военные посещали их дом и интересовались у матери, Любови Дубас, местонахождением ее дочери. Мать, опасаясь за свою дочь, обратилась к исполняющему обязанности начальника Ачхой-Мартановского РОВД, Черси Гатаеву, с просьбой пояснить, кто и по какой причине интересуется Миланой. Гатаев в ходе беседы не скрыл, что ФСБ действительно интересуется личностью Оздоевой, но по какой причине, не сказал.
5 января, когда Милана уже приехала в село и находилась в администрации, у матери на работе, с ней встретились сотрудники неизвестного силового ведомства. В ходе беседы один из них, представившийся как Михаил Евсеев, сказал Милане: «У нас есть информация, что вы хотите стать шахидкой». На что Милана ответила ему: «Я мать двоих малолетних детей и далека от того, что вы говорите». Уходя, военный посоветовал матери Оздоевой получше следить за своей дочерью.
9 января, уже во второй раз, военные встретились с Оздоевой Миланой в доме ее родителей. В этот раз все тот же Михаил Евсеев сообщил Милане информацию о том, что якобы по ее паспорту кто-то выехал в Россию. В ответ на это Милана представила им свой паспорт и сказала, что им лучше знать о тех, кто ездит по подложным документам.
После похищения дочери 19 января, ее мать, Любовь Дубас обратилась в РОВД, ФСБ, прокуратуру и администрацию Ачхой-Мартановского района, однако нигде не смогла получить никакой информации о своей дочери.
Любовь Дубас, мать Миланы Оздоевой, так описывает похищение дочери:
«Около 2 часов ночи к нам в дом через входную дверь, взломав ее монтировкой, и через окно заскочили военнослужащие в масках. Их было очень много, может быть — 15 человек, все они были вооружены огнестрельным оружием. Военнослужащие избили моего мужа и деверя. Приставив к затылкам оружие, заставили их лечь на пол. Затем они проверили паспорта у всех, кроме Миланы. Ей военнослужащие сказали «давай, с нами пойдешь». Я постаралась вмешаться: «вы же здесь уже много раз были, не уводите ее». Один из них ответил мне: «мы военные, нам приказали, мы ничего не можем поделать». Поняв, что они ее не оставят, мы стали собираться вместе с ней. Но наши сборы были прерваны словами: «ты, женщина, никуда не пойдешь», а в адрес Миланы: «ты куда ребенка одеваешь?». Дочь, собирая ребенка, сказала: «он у меня грудной, мне надо его кормить». Но военные, отстранив ее от ребенка, повели на улицу. На последний мой вопрос: «Скажите, куда забираете ее?» — они ответили: «Обещаем — с ее головы волосок не упадет, привезем до обеда».

22 января 2004 г. ночью в ст. Ассиновской, Сунженского района ЧР, из дома (ул. Центральная Усадьба, 52.) неизвестными вооруженными людьми была увезена Гульжана Абдуллаева,1985 г.р. Незадолго до этого, в эту же ночь, из дома военные забрали ее отца, Абдуллаева Апани Сайпиевича 1953 г. р., (дагестанца по национальности). Апани Абдуллаев работает в совхозе «Ассиновский» стоматологом и зубным техником.
Примерно в час ночи вооруженные люди в масках, одетые в камуфляжную форму, ворвались в квартиру Абдуллаевых и насильно вывели хозяина квартиры на улицу. Соседи, услышав крики, попытались воспрепятствовать этому, но военные открыли предупредительную стрельбу из автоматов под ноги и поверх голов людей. По словам очевидцев, военных было более десяти человек, на нескольких машинах. В одну из них, «УАЗ» серого цвета, они и посадили Апани.
Как стало известно позже со слов самого пострадавшего, его привезли в один из заброшенных садов совхоза «Ассиновский», где находились еще до тридцати-сорока человек военных. Среди них были и чеченцы, и русские. В саду Апани высадили из машины и начали избивать. У Абдуллаева пытались выведать информацию о том, кто в совхозе ваххабит. Особенно интересовались личностью некоего эмира (фамилию Абдуллаев не запомнил). Абдуллаев не смог ответить ни на один вопрос, так как не знал ни ваххабитов, ни их эмира. Ответ не удовлетворил военных, и они снова стали избивать Апани ногами и прикладами автоматов. Через некоторое время сюда же в сад привезли Гульжану. Продолжая избивать Абдуллаева на глазах его дочери, военные сказали ему, что если он ни чего не скажет, то начнут бить и его дочь. Не выдержав физического давления, Апани потерял сознание. После этого военные уехали, оставив Абдуллаева и его дочь в саду. По словам Гульжаны, ее военные не били.

ПРИЛОЖЕНИЕ 4

Оба здания не имели статуса ПВР, и их жильцы были предоставлены сами себе. Глава администрации района М. Гезимиева заявляла, что ВПЛ в Гудермесском районе нет, и требовала, чтобы все ехали к себе домой. Неоднократные встречи представителей «Мемориала» с новым главой администрации Абастовым дали некоторый положительный результат: власти начали заниматься жильцами двух указанных зданий, был назначен комендант, начали наводить порядок, открыли кухню и т.д. Но средств у администрации не достаточно, чтобы кардинально изменить ситуацию: здания нуждаются в ремонте, в коридорах нет ни одного стекла, в холодное зимнее время температура минусовая, канализация не работает, газ проведен самими жильцами, так же, как и электричество в комнаты. Нет медпунктов, душевых, течет крыша, подвалы затоплены — следствием этого стали болезни, особенно страдают от них дети.
Гуманитарную помощь им дает стабильно только Российский Красный Крест.
С большим трудом решались вопросы регистрации по месту пребывания: работники ПВС осуществляли ее только на месяц и принуждали людей к даче взяток.

Летом 2002 г. в Гудермесе открыты еще 2 ПВР: один в здании, расположенном рядом со старым — такое же пятиэтажное здание, другой — недалеко от администрации, в здании бывшего детского сада. В первый, по официальной информации, заселены ВПЛ, возвращающиеся из Ингушетии, во втором живут артисты Государственного ансамбля танца «Вайнах» и республиканского драматического театра.
На самом деле, большая часть людей, заселенных во вновь отремонтированный ПВР, не приехали из Ингушетии, это люди из горных районов (Курчалоевский и Ножай-Юртовский), переехавшие на равнину, спасаясь от произвола и беспредела со стороны федеральных воинских частей. Бесконечные обстрелы, зачистки, похищения людей заставили их покинуть свои села и искать спасения в более спокойном Гудермесском районе. Селения в горах обезлюдели. Эти люди покупают документы о том, что жили в Ингушетии в лагерях, и заселяются в новый ПВР.

Прибывшим из палаточных лагерей Ингушетии не дают комнат в ПВР, ссылаясь на то, что нет мест. Но ВПЛ утверждают, что в новом ПВР пустуют комнаты, которые тоже проданы. Эти комнаты закрыты на замок, их владельцы приходят только за гуманитарной помощью. Жильцы утверждают, что в ПВР фактически проживает 312 человек, а на довольствии числятся около 1300 человек.
Условия в ПВР (ул.Деповская, 74) не соответствуют нормам — отопление там на электричестве, электротрансформатор большую часть времени отключен, в комнатах холодно, электроплитки только в коридорах, и те не действуют из-за отсутствия электричества (жители были вынуждены собрать по 400-500 рублей с семьи, чтобы провести газ), воду жильцы носят из ямы в 100 метрах от здания или просят у соседей из частного сектора. Канализация не функционирует, поэтому приходится пользоваться туалетом, расположенном за зданием на улице. После 21часа дверь закрывается, не вернувшиеся вовремя могут остаться на улице. Кухня не работает, прачечная тоже, в помещения, предназначенные под кухни, туалеты и прачечные, заселены люди. В комнатах нет печек, чтобы подогреть воду, приготовить еду.
За все время функционирования ПВР постельные принадлежности, по словам жильцов, выдавали только два раза.
Внимание к мигрантам со стороны властей ослабевает день ото дня. Если в период заселения летом 2002 г. гуманитарную помощь по линии миграционной службы выдавали раз в 10 дней, а хлеб — каждый день, то со временем стали выдавать продукты раз в месяц, затем раз в два месяца, а хлеб до последнего времени выдавали через день. Из продуктов дают только чай, тушенку и сгущенку, качество продуктов оставляет желать лучшего.
Жильцы жалуются, что мусор не вывозится, за зданием ПВР образовалась большая свалка, которая может вызвать инфекционные заболевания с наступлением тепла.

Еще хуже положение ВПЛ, проживающих в частном секторе, они вынуждены платить за проживание, не получают никакой помощи. Количество ВПЛ в районе не уточнено. В районе не работает отделение миграционной службы, которое должно было бы заниматься вопросами миграции. С осени 2002 г. процесс внутренней миграции приобрел масштабный характер, целые селения в горных районах опустели, и мигранты переселились, в основном, в Гудермесский район.

О положении ВПЛ из горных сел
С конца лета 2002 г. начался новый поток миграции населения из горных районов на востоке Чеченской республики — Ножай-Юртовского, Веденского и Курчалоевского. До этого времени внутренняя миграция имела временный характер, то есть люди уходили из тех районов, где начинались активные боевые действия, в более спокойные районы и затем снова возвращались в родные места. Несмотря на постоянные обстрелы и зачистки, они предпочитали отсиживаться в вырытых в земле подвалах и землянках, так как передвижение по дорогам республики не сулило ничего хорошего. Когда активные боевые действия прекратились и перешли в фазу партизанской войны, положение горных чеченцев улучшилось ненамного. Любая активность со стороны боевиков оборачивалась карательными мерами для мирного населения: зачистки, в ходе которых федеральные войска забирали скот, имущество, уводили сельчан. Некоторые из них исчезали бесследно, взорванные трупы других находили родные. Широко использовалась блокировка сел на несколько дней, когда жители не имеют возможности запастись кормом для скота, купить на равнине продукты питания, получить медицинскую помощь. Складывалась такая ситуация, что местное население буквально выдавливалось с насиженных мест. Сельская интеллигенция и главы местных администраций оказались между двух огней — боевики убивали их за сотрудничество с федералами, т.е. попросту за работу, а федералы невзлюбили за то, что они пытались защитить население от произвола военных. Жертвами и тех, и других становились самые уважаемые в селах люди. Зачастую убийство именно этих людей вселяло в жителей отчаяние и ужас. К примеру, последней каплей, переполнившей чашу терпения жителей сел Верхние, Нижние, Средние Курчали и Ширды-Мохк, объединенных в одну курчалинскую администрацию, стало убийство главы местной администрации Бауди Абусаламова и его жены Нины Ивановны Панкониной — сельской учительницы, всю жизнь отдавшей детям (незадолго до этого в Грозном была убита их дочь). Доведенные до отчаяния, люди стали спешно и в массовом порядке покидать горные села. При этом им пришлось платить не только за вывоз имущества, им приходилось давать мзду на каждом из многочисленных блокпостов, воздвигнутых по пути их следования. Все 240 семей (800 человек) только из села Курчали переселились на равнинные территории.
С весны 2002 г. начался массовый исход населения из сел Курчалоевского района: Эникали, Ялхой-Мохк, Бельты, Хиди-Котар, Ахкинчу-Борзой, Керин-Беной, Ножай-Юртовского района Давлетби-Хутор, Центерой (там осталось всего три семьи), Гордали (осталось 22 семьи), Шуани, Баса-Гордали, Турти-Хутор.
Мигранты расселились в Гудермесском районе, где у них есть родственники, переселившиеся сюда в результате оползней и позже— военных действий, а также в г.Аргуне и Шелковском районе. В местах расселения их не регистрируют, ссылаясь на указание сверху, поэтому зачастую их задерживают при проведении спецопераций по проверке паспортного режима. Главы местных администраций дают ВПЛ справки о том, что они являются переселенцами и временно проживают в данном населенном пункте. Но без регистрации по месту пребывания люди не могут получать на новом месте пенсии, пособия по безработице и детские пособия, гуманитарную помощь. Им приходится ездить в Ножай-Юрт и Ведено, что сопряжено с большими расходами на дорогу. Добравшись в свои районные центры, люди не успевают выстоять в очередях и получить пенсии и пособия, а оставаться с ночевкой в горных районах без местной прописки — значит подвергать себя риску и там быть задержанным во время проверок паспортного режима. По этому поводу правозащитники неоднократно обращались от имени переселенцев в районные отделы социальной защиты, в Министерство труда и социального развития ЧР, к Президенту ЧР, но вопрос не решается, так же, как не решается вопрос выделения земель для построек или регистрации.
По сведениям глав администраций пос. Ойсхара, с.Нойбера и Гордали Гудермесского района, в их населенных пунктах сейчас проживает соответственно 1700, 600 и 350 человек из горных сел. Положение этой категории населения зависит от глав местных администраций в местах теперешнего проживания. Так, в пос. Ойсхара и с. Нойбера, где главы или заместители местных администраций сами в более ранний период спустились с гор и на себе испытали все тяготы переселенческой жизни, стараются помочь им и разрядить ситуацию. Здесь, благодаря настойчивости руководителей, люди включены в списки Управления миграционной службы ЧР, на них оформлены документы по форме № 7, они получали по линии этой службы хлеб с февраля 2003 г.
Однако в последние два с лишним месяца хлеб перестали выдавать, что очень ощутимо сказалось на положении переселенцев. Отделения ФМС в районах отсутствуют, есть только Управление в Грозном. Гуманитарную помощь от МККК горцы не получают. В списки Датского Совета по делам беженцев включена только малая часть переселенцев.
В некоторых селах отношение к ВПЛ совершенно иное. К примеру, в с. Иласхан-Юрт им не только не дают справки, но и не разрешают возводить постройки на участках своих родственников, которые их приютили. Жаловаться бесполезно, т.к. местная администрация состоит в тесном родстве с грозненской. (Семья Кадыровых родом из Гудермеса.)
Власть в горных районах замалчивает саму проблему опустения горных сел, а чиновники получают зарплату, несмотря на отсутствие населения в селах.
Незначительная часть мигрантов вернулась в свои села, например, с десяток семей из с. Курчали Веденского района, есть вернувшиеся семьи в с. Гансолчу Ножай-Юртовского района (здесь даже школа заработала).
Жители горных сел издавна занимались животноводством и земледелием, имели большие фруктовые сады. На равнине нет условий для содержания скота, корма очень дорогие, да и хозяева, которые пустили их, сдав в аренду свои дома и комнаты, не предполагают, что в их домах будет содержаться скот. Большой уровень безработицы в республике не позволяет найти работу, поэтому семьи горцев выживают за счет продажи оставшихся ценностей, скота, единственным источником пропитания являются социальные выплаты — пенсии, пособия по безработице и детские пособия.
Многие из переселенцев подали документы на получение компенсаций за жилье и имущество, но надежд на это очень мало. Компенсации обещают в первую очередь тем, кто вернулся из палаточных лагерей Ингушетии. К тому же, подход властей к вопросу о компенсациях не сулит ничего хорошего. К примеру, дом в покинутом селе, может быть, сохранился наполовину, но хозяин не может жить там по соображениям безопасности. Если комиссия не увидит полного разрушения, компенсация не будет выплачена.

ПРИЛОЖЕНИЕ 5

«Силовики» приехали в село со стороны с. Чири-Юрт на пяти микроавтобусах УАЗ-452 («таблетка»), автомобиле «Нива», микроавтобусе «Газель», автомобиле УАЗ-469 и двух бронетранспортерах. По словам очевидцев, проверки и задержания в с. Дуба-Юрт носили, на первый взгляд, спонтанный и бессистемный характер. У задерживаемых людей спрашивали только имя и фамилию, только у Лечи Шаипова проверили паспорт. «Силовики» вели себя грубо, а в некоторых случаях применяли физическую силу в отношении как задерживаемых, так и их родственников. Имел место, как минимум, один эпизод грабежа: в доме Шаиповых военные похитили деньги и женские золотые кольца. Кроме перечисленных домовладений, нападению подверглись и некоторые другие, были задержаны еще четыре человека, из которых одному удалось бежать, а троих военные выбросили из машины на окраине села.
Родственники похищенных людей поехали вслед за военной колонной и установили, что военные проехали через с. Чишки на юг, мимо Старых Атагов и не останавливаясь направились в сторону Грозного.

Показания очевидцев задержания в селе Дуба-Юрт.

Аянт Сатаева, мать Шарипа Эльмурзаева:
«Тут у нас белая "газель" была. Они вошли в каждую комнату. Они закрыли дверь в нашу комнату. Я хотела выйти, а они меня начали бить, и обратно толкнули. Они не дали мне зайти в комнату. Ничего они не спрашивали, паспорта его не взяли. Босиком увели.»

Луиза:
«Восьмерых они забрали, а троих выбросили по дороге. Двоюродного брата, которому за 50, младшего, которому 26, третий тоже наш родственник, ему лет 25. Шарип работает таксистом.
Сразу в субботу с утра мы поехали в Шали, чтоб подать заявления, но ни в прокуратуре, ни в милиции у нас заявления не приняли, сказали, что у них выходной день. Глава администрации тоже возмущался, его тогда с нами не было. Вчера к нам приезжали из администрации Шалинского района, неофициально нам сказали, что они находятся в Ханкале. Сказали, чтобы мы не беспокоились. Когда вчера женщины баррикаду устроили, приехали военные на двух БТРах, женщин разогнали, толкали их так, что они падали. Потом подъехали представители органов власти Шали. Вроде они их остановили. Женщины с ними поговорили, только потом разошлись. Потому что им пообещали, что дня через два-три их отпустят».

Саламбек, брат Шарипа Эльмурзаева:
«Они детей испугали, жену ударили в живот ногой. Там след остался на рубашке. Из прокуратуры приехали, они эту рубашку взяли. А она в таком состоянии была, что даже не помнит, как это произошло».

Лиза Хаджимурадова, мать братьев Хаджимурадовых:
«У меня забрали двоих сыновей. Не как людей, а как отпетых врагов забрали!
Вчера я разговаривала с замглавы администрации Шали Хасанбеком. Он сказал:
— Даем вам стопроцентную гарантию, что ваши дети живы-здоровы. С ними ведется работа. Даем вам гарантию, что через два-три дня их отпустят.
Второй был с ним Лосев. Он, кажется, замкоменданта. Он тоже дал нам слово. Где они находятся, нам не сказали. С ним был то ли замначальника милиции, то ли начальник милиции Магомед. Но, как бы ни было, он все равно начальник. Он очень сопротивлялся тому, чтоб мы там стояли. Женщины с воскресенья там стояли. Меня там, правда, не было, я больная, после операции, я только вчера была. А вчера они приехали на двух БТРах, наши перегородки разбросали, стали расталкивать женщин, одну, которая особенно сопротивлялась, они били. Все они были в масках. Потом я сказала одному:
— С вами можно поговорить?
— Можно, почему нельзя?
— У нас же детей воруют ваши ребята, вы за ними не смотрите, а сейчас почему в масках пришли среди бела дня?
Минут через пять после этого подъехала эта делегация, шалинская. Они сразу поставили БТРы один поближе, другой подальше.
Женщины пожаловались на военных, но вскоре поняли, что они были заодно. Те им просто дорогу проложили.
Мой младший сын ни в первую войну, ни во вторую шага не ступил. Он больной у меня с детства. А старший по возрасту уже не подходит. А их и раньше забирали вот так, как сейчас. Два дня арматурой били их в Атагах на птичнике. 27забрали парней отсюда. Разве виновный парень будет дома спать с детьми?
Двухгодовалый ребенок спал со старшим сыном. Когда его схватили, ребенок так испугался, еле-еле его мы отходили. Меня толкнули так, что я под кровать покатилась. Наверное, у него ни отца, ни матери нет.
На нашей улице были «таблетки». Ни на одной номера не было. У нас улица очень хорошо освещена, мы старались посмотреть номера, он не было их. Лосев говорит:
— Напиши в прокуратуру.
А что я напишу? Номер машины или фамилию? Написали мы все-таки, но не верю я в эти заявления».

Мать Идриса Эльмурзаева:
«В два часа ночи они ворвались к нам. У нас ворота и не были закрыты. Мы спали с мужем. Муж у меня без ноги, я тоже инвалид второй группы. Узнала, когда их уже вывели. Они матом ругались. Паспорта они даже не спрашивали.
Они и раньше забирали, у него сотрясение головного мозга было, перелом челюсти, голова вся была распухшая — это было когда 27 человек забирали, всех арматурой били.
По рации они обращались только: «02, 03». У них были «винторезы».
У одного я cпросила по-чеченски:
— Откуда ты?
Он по-русски мне ответил:
— Обращайтесь в районный отдел.
Даже свет включить мне не дали. Сам включил. Сын семнадцатилетний спал на диване, он на него посмотрел, потом на пол сбросил. Потом сразу закричал:
— Выключи свет!»

Лариса, жена Бай-Али:
«В два часа ночи зашли они. На нем ничего не было кроме плавок. Они не дали одеться. Били прямо по почкам. Детей пугали, направляли на них автоматы. Мать били. У ней давление повысилось. У него почки болят, он лечился, у него была температура. Постоянно у него температура. Паспорт они не взяли, только фамилию спросили. Здесь была «таблетка» военного цвета».

Луиза, жена Исы Хаджимурадова:
«Одного они искали, он успел выскочить через заднее окно. Потом они хотели забрать его младшего брата. Вывели уже со двора, потом позвонили куда-то, закинули во двор и опять ушли. К другим пришли. Там тоже немолодой. Сказала:
— Открой дверь! — а он подумал, что кто-то шутит и ответил:
— Зачем пришли? — по-чеченски. Они его вывели, положили на бетон, избили, потом он паспорт показал, и его отпустили.
Потом они собрались на перекрестке, где БТРы оставили, и ушли через Чишки. А пришли они со стороны Атагов».

Зулпа, мать Осмаева:
«Ничего они нам не говорили, просто спросили, где он. Он спал в комнате. Сначала они младшего брата спросили имя, он сказал, потом они спросили, где твой второй брат. Документы они даже не спросили. Никогда его раньше не забирали, никаких претензий к нему не было. Нигде мои дети не участвовали».

Муса, дядя Шаипова:
«Было два часа ночи. Я смотрел телевизор. Он спал на полу. Они заскочили, я успел дверь открыть. Они сразу мне стволом в живот, раза три ударили меня, положили на пол вниз лицом. Спросили фамилию, имя, отчество, сказали:
— "Нет, не тот."
Потом по рации сказали:
"Третий, я — шестой. Здесь мы уже все подобрали".
Они не дали ни обуться, ни одеться. Забрали его паспорт. Он работает в системе Минсельхоза, привозит со Ставрополья муку, зерно. У него с собой были деньги. Не меньше восьми тысяч. А может, тридцать-сорок. Он же всех горючим обеспечивает. Отца больного, инвалида по зрению, скинули с постели. Жена моя закричала, я дернулся, а один мне ногой на голову наступил, говорит:
— "Я сейчас тебя пристрелю, как собаку".
Они ее под прицелом держат, а она все равно кричит. У меня забрали 900рублей и два золотых кольца жены. Свет на столбе они выключили. Лампочку во дворе разбили. Они были на «таблетках» серого цвета. Они были без номеров. Три машины стояли на расстоянии примерно в 50 метрах одна от другой. Дальше стояла «Нива».
Говорят, что у нее спереди одни номера были, сзади другие. Всего было восемь машин: пять «таблеток», одна «Газель», «Нива», УАЗик и два БТРа. Они проехали Чишки и Старые Атаги. Их там видели — возле мельницы они не остановились. Я вчера привез сотрудников ФСБ, военной прокуратуры, Шалинского РОВД и гражданской прокуратуры. Они все фотографировали, в каждый двор заходили. Взяли фотографии. Следователь объяснил это так, что когда они приходят на Ханкалу, им людей показывают, но называют другие фамилии. Если по фотографии, они их узнают. Его зовут Александр.»

Элиза Мусаева,

ПЦ «Мемориал»

ПРИЛОЖЕНИЕ 6

ПРИЛОЖЕНИЕ 7

ПРИЛОЖЕНИЕ 8

ПРИЛОЖЕНИЕ 9

28–29 января 2004 г. председатель Комиссии Э.А. Памфилова и члены Комиссии С.А. Ганнушкина и М.А. Лесков вновь побывали в регионе и посетили:
три оставшихся больших лагеря в Ингушетии: «Сациту» и «Спутник» в станице Слепцовской, «Барт» в Карабулаке,
небольшой лагерь на территории МРО «Рассвет»,
а также ПВР на ул. Кольцова (пос. Маяковского Старопромысловского района г. Грозный).
У членов Комиссии состоялось несколько бесед с представителями миграционных органов и администрации Республики Ингушетии и Чеченской Республики о перспективах возвращения ВПЛ в Чечню.

По данным миграционных органов РИ на сегодняшний день в лагерях Ингушетии проживает 3,8 тысячи из общего числа 48,5 тысячи, находящихся в Ингушетии ВПЛ. В 20 ПВР в Чечне расселено 30 тысяч возвратившихся жителей, в них свободны только 75 комнат. Кроме того, есть еще 120, так называемых «паводковых домиков» (домиков, временно устанавливаемых в местах наводнения), почти готовых к заселению в Октябрьском районе Грозного. В них может разместиться примерно 800 человек.
По экспертным оценкам НПО, число ВПЛ из ЧР, проживающих на территории РИ, примерно в полтора раза больше, что подтверждается поступающими от самих ВПЛ жалобами на исключение из списков проживающих в лагерях.
Таким образом, очевидно, что в настоящее время полного возвращения ВПЛ в ЧР ожидать не приходится, даже в случае обеспечения безопасности, о которой говорить еще рано.
Невозможно и обеспечить желающим жителям лагерей размещение в Ингушетии, поскольку, по данным миграционных органов РИ, в компактных поселениях свободны только 25 комнат, а 180 домиков, еще год назад поставленных французской секцией организации «Врачи без границ», руководство миграционного управления РИ по непонятным причинам считает непригодными для жилья.

С целью ускорения процесса возвращения миграционные органы и администрация ЧР принимает документы на компенсацию непосредственно в лагерях. Однако очень медленно продвигается составление перечня разрушенного жилья, не подлежащего восстановлению, за которое согласно Постановлению Правительства РФ от 4 июля 2003 г. №404 должна быть выплачена компенсация. В этом списке на начало 2004 г. значится 37 тысяч жилых помещений, в то время как некоторые населенные пункты были полностью уничтожены (Комсомольское, Бамут и др.) и проведение проверки по каждому жилому помещению в этих пунктах — простая формальность. На январь 2004 г. произведено около 1,5 тысячи компенсационных выплат. Получившие компенсацию лишаются права проживать в ПВР и должны сами заботиться о крыше над головой на время восстановления своего жилья. В то же время, право на получение компенсации имеют далеко не все, поскольку часть жилого фонда можно восстановить.

Во время посещения членами Комиссии лагерей «Сацита», «Спутник» и «Барт» далеко не все их жители подтвердили готовность возвратиться в Чеченскую республику. Основной причиной этого по-прежнему остается проблема обеспечения там безопасности. Кроме того, люди теряют доверие к властям ЧР, обещающим им компенсацию сразу по приезде. Они боятся оказаться в Чеченской Республике без денег и жилья. Чтобы как-то обезопасить себя от этого, в бланк заявления о внесении их в списки лиц, желающих возвратиться в Чеченскую Республику, они добавляют текст «только после вручения мне уведомления для получения компенсации за разрушенное жилье».
В то же время люди знают, что многие из них не попадают в списки на получение компенсации, поскольку их дома не внесены в перечни разрушенного жилья. Кроме того, они понимают, что получение уведомления не означает, что выплата произойдет сразу по приезде.
Остается открытым вопрос о том, где и на какие средства будут жить люди во время строительства.
Вызывает сомнение и возможность обеспечить себя жильем, когда компенсация будет получена: компенсационных денег недостаточно, чтобы заново отстроить частные домовладения, а фонд продающихся квартир отсутствует.
Важными факторами, влияющими на принимаемые ВПЛ решения, является их убежденность в том, что от 30% до 50% полученных денег им придется отдать чиновникам в качестве взятки, а также страх быть ограбленными и убитыми после получения денег.
Заметим, в ЧР жители рассказывают, что им предлагается не только вернуть половину компенсации, но и заранее заплатить около 5 тысяч рублей за включение их жилья в перечень не подлежащего восстановлению.
Среди жителей лагерей есть и такие, кто не хочет возвращаться в ЧР ни при каких условиях. Так, одна из жительниц лагеря «Сацита», у которой дом не пострадал, сказала, что ее семья никогда не вернется в ЧР. В 1999 г. был убит ее старший сын. Попытки найти его тело и добиться наказания виновных, по ее мнению, привели к тому, что был похищен ее второй сын, которого ей удалось выкупить за большую сумму и который до сих пор нуждается в лечении.

В лагерях по-прежнему остро стоит проблема снятия со списков ВПЛ реально проживающих, но не оказавшихся на месте во время проверки в лагере. Не выполнено обещание восстановить в списках тех, кто переселился в лагерь «Сациту» из «Беллы» и «Алины», но из списков был исключен еще там. В лагере «Спутник» особенно много жалоб на снятие с учета части семьи. У одного из жителей сняли с учета ушедшую на рынок жену (Дадашевы, палатка 27, 5-й блок), у другого — семилетнюю дочь, играющую с соседскими детьми в другой палатке (Седа Чавригова). Некоторые семьи были сняты полностью или частично уже более года назад: Рахмаевы, Чачаевы, Цамаевы, Мабазовы, Галаевы, Дадаевы, Тепсуркаевы, Узуевы— это только те, с кем членам Комиссии удалось поговорить лично.
Снятия производятся миграционными органами РИ, но по результатам проверки, проводимой Комитетом по делам беженцев и вынужденных переселенцев ЧР, который направляет свою информацию непосредственно в Москву. Так, в общей сложности было снято с учета 1900 человек. После посещения лагерей заместителем начальника ФМС МВД И.Б.Юнашем по его требованию около 1700 человек были в списках восстановлены, однако 250 не были внесены в списки.
Характерна история Малики Исаевой, которая с 1999 г. по 2001 г. проживала с мужем и четырьмя детьми в лагере «Барт». Пятая беременность у Малики проходила очень тяжело, она была госпитализирована в больницу во Владикавказе, семья ненадолго покинула лагерь. Когда они вернулись в «Барт», то их палатка уже была снята. Сейчас семья из семи человек живет в «Спутнике» у знакомых, пустивших их в свою палатку. Исаевы не числятся ни в каких списках уже третий год.
Надо отметить еще одну нелепую ситуацию: дети, родившиеся после переселения вообще не учитываются в списках ВПЛ. Видимо, на них распространяется подход ФМС к вынужденным переселенцам, детям которых не предоставляется статус, если они родились более, чем через 10 месяцев, после переселения. Однако причины, по которым миграционные органы от имени государства отказываются брать на себя ответственность за этих малолетних граждан России, остаются неясными.

Посещение гаражей на ул.Осканова и МРО «Рассвет» в РИ показало, что по-прежнему не заселяются домики, построенные в ст. Слепцовская для жителей лагерей французской организацией «Врачи без границ». Часть домиков находится непосредственно внутри гаража, в них темно и тяжелый воздух от паров горючих материалов. Тем не менее, это можно было бы исправить, разобрав кирпичную кладку стены гаража на уровне окон. Вторая часть домиков построена на помостах, к ним подключены газ и электричество. Еще удачнее поставлены домики в МРО «Рассвет». Нет никаких причин не перевозить туда ВПЛ из лагерей. На территории «Рассвета» в пришедших в негодность палатках живут люди, которых иногда пускает посмотреть на домики «на экскурсию» охрана, выставленная около них. Даже тем, кому дали домик для замены палатки, хозяин МРО не разрешает его поставить. Из-за неуплаты аренды хозяин требует освободить территорию, а миграционные органы предлагают ВПЛ самим искать себе жилье.

В ЧР членам Комиссии удалось из мест проживания возвратившихся ВПЛ побывать только в ПВР на ул. Крылова. ПВР расположен в современном здании, приспособленном для проживания несравненно более, чем палатки. При этом проблем у жителей остается не меньше. В здании не работает ни водопровод, ни канализаций, нет банно-прачечного помещения. Медицинская помощь ограничивается медицинским кабинетом, плохо оснащенном медикаментами первой необходимости. Дети не имеют возможности ходить в школу, в то время как их число — 400 — вполне достаточно для заполнения небольшой школы. Достаточно и учителей, которые могли бы работать в такой школе, несмотря на то, что учителям в ЧР уже два месяца не выплачивается зарплата. Помощь ПВР медикаментами удалось организовать немедленно, ее взяла на себя общественная организация «Женское достоинство» (председатель — Липхан Базаева), передавшая в медпункт несколько коробок с лекарствами.
Члены Комиссии посмотрели приготовленные к заселению, так называемые паводковые домики. По проекту в домиках предполагается центральное отопление и канализация. Ни того, ни другого в настоящее время нет, поэтому строятся уличные туалеты, а снабжение теплом остается нерешенной проблемой.

В ЧР, безусловно, наблюдаются некоторые положительные изменения. В центре города разобраны завалы, кое-где отстраиваются здания, расширяется телефонная связь. Власти обещают дать жителям возможность пользоваться мобильными телефонами. В то же время, никаких гарантий безопасности пока не существует, родители находятся в постоянном волнении, когда дети, особенно юноши, в том числе студенты, выходят из дому. Проблема трудоустройства стоит очень остро. Документального подтверждения собственности или права пользования жильем найти невозможно, часто документы противоречат друг другу. Во время войны выдавались ордера на оставленное жилье, у которого сейчас нашлись настоящие или фиктивные хозяева. Судебная система работает неэффективно.

Можно сделать вывод, что приглашение ВПЛ в ЧР пока не имеет под собой реальной экономической, социальной и правовой базы.
Огромную обеспокоенность вызывает все возрастающая конфронтация между органами власти ЧР и РИ, в первую очередь в отношении к проблеме возвращения ВПЛ. Очевидно, что законодательство РФ не допускает, чтобы власти Ингушетии приняли политику выдавливания ВПЛ. Деятельность руководства РИ по приему жителей Чечни, начавшаяся в 1999 г. открытием блокпоста «Кавказ-1» и продолжающаяся по сей день, очевидно принижается сегодняшним руководством ЧР. Ингушетия была единственным субъектом РФ, открывшим для чеченцев свою территорию, что спасло сотни тысяч жизней. Ингушский народ выдержал в некоторые периоды удвоение населения на своей территории, несмотря на наличие на ней еще и ВПЛ из Пригородного района Северной Осетии. Некоторые недостатки работы административных органов Ингушетии на этом фоне не могут изменить общей картины. Федеральной власти необходимо приложить все усилия к тому, чтобы конфликт был потушен в самом начале и конфронтация была исключена.

Рекомендации.
1. Прекратить нервировать ВПЛ, указывая сроки возвращения. Проводить работу по возвращению ВПЛ в ЧР, спокойно и последовательно подготавливая жилые помещения для заселения. Перевозить туда только ВПЛ, добровольно выразивших согласие переехать в предлагаемые им помещения.
2. Обеспечить ВПЛ возможность расселиться в других субъектах РФ, предоставив им информацию об имеющихся возможностях. С этой целью просить губернаторов предоставить в короткий срок информацию о возможности принять семьи ВПЛ на своей территории с предоставлением им жилья и рабочих мест.
3. Просить глав субъектов РФ оказать адресную помощь в восстановлении ЧР: строительство школ, больниц, библиотек, и укомплектование их всем необходимым.
4. Ускорить работу по выплате компенсаций в соответствии с Постановлением Правительства РФ от 4 июля 2003г №404, за счет составления списков населенных пунктов, полностью уничтоженных во время военных действий.
5. Принять меры к обеспечению неукоснительного расследования всех случаев незаконного задержания и похищения жителей ЧР всеми структурами федерального и республиканского подчинения. Предоставлять родственникам информацию о задержанных и причины задержания.

ПРИЛОЖЕНИЕ 10

2 марта 2004 г.
Около 16.00 в м/о Альтиево (Ингушетия) сотрудники неизвестных российских силовых структур провели спецоперацию, в ходе которой один человек был убит и как минимум двое мирных жителя получили ранения. По неподтвержденным данным в ходе беспорядочной стрельбы была убита еще и школьница по фамилии Цолоева.
По словам очевидцев, силовики (примерно 10 человек) в масках на двух автомашинах: УАЗ-452 и «Жигули» 21009 серебристого цвета (все машины были с тонированными стеклами) заблокировали выезд из туннеля. Очевидно они преследовали а/м «Жигули» 21006 белого цвета и ехали со стороны остановки «Коммунальная». Силовики открыли стрельбу по автомобилю и убили его водителя. В зоне обстрела оказалось большое количество мирных жителей, в том числе и дети, возвращавшиеся из расположенной неподалеку школы. Военные кричали прохожим ругательства, смысл которых заключался в следующем: «Вы приютили у себя бандитов, развели тут бандитский притон». В результате беспорядочной стрельбы был легко ранен водитель проезжавшей мимо машины «Жигули» темно-синего цвета и тяжелое ранение в шею получила находившаяся в этой машине девушка по фамилии Хазбиева, 1979 г. р.
Некоторые очевидцы утверждают, что в руки убитого силовики положили гранату.
Очевидцы происшествия попытались помочь раненным и прекратить противоправные действия. Однако военные вели себя очень агрессивно: мужчину, бросившегося в сторону силовиков после того, как он увидел истекающую кровью молодую девушку, они попытались затолкать в свою машину, избивая прикладами автоматов, но людям, находившимся поблизости, удалось его отбить.

3 марта 2004 г.
После 6.00 из с. Пседах Малгобекского района Республики Ингушетия сотрудниками неизвестных российских силовых структур был задержан и увезен в неизвестном направлении вынужденный мигрант из Чечни Хож-Ахмед Шайхиевич Висаитов, 1985 г.р., временно проживающий по адресу: Пседах, ул. Почтовая, 37.
Около 60 человек, некоторые были в масках, подъехали к дому на белом автобусе и нескольких а/м УАЗ и «Нива». Ворвавшись в дом, они стали требовать у хозяйки Луизы Гулуевой, 1964 г. р., сказать, где находится ее муж, Шайхи Висаитов. Один из военных приставил дуло автомата к голове ее дочери, Жарадат, 1988 г. р., пригрозив, что убьет девочку, если они им не скажут, где находится хозяин. Луиза ответила, что два дня назад муж уехал в Назрань и еще не вернулся.
После этого военные вошли в дом № 21, расположенный на той же улице, и схватили и допросили Хож-Ахмеда, сына Шайх-Магомеда и Луизы, ночевавшего у своего родственника Саид-Магомеда Висаитова.
Не получив желаемого ответа, силовики сказали: «Если не знаете, где отец, мы забираем сына». Мать молодого человека попыталась уговорить военных не трогать ее сына, а когда поняла, что это бесполезно, попросила сообщить ей, куда его увозят. Но и эта просьба сотрудниками силовых структур была проигнорирована. Хож-Ахмеда избили, поместили в одну из машин и увезли в неизвестном направлении.
В ситуацию пытались вмешаться сотрудники местной милиции, однако к месту проведения спецоперации их не подпустили. Силовики, производившие задержание, сделали несколько выстрелов в воздух и пригрозили, что откроют огонь на поражение, если те попытаются приблизиться.
Очевидцы задержания предполагают, что группа неизвестных силовиков состояла как и из сотрудников российских силовых структур, так и из сотрудников службы безопасности президента ЧР А. Кадырова.
Семья Висаитовых, родом из с. Махкеты Веденского района ЧР. В с. Пседах проживают с 2001 г. в качестве беженцев. В семье шесть человек: Лиза Сайпудиновна Гулуева, Хож-Ахмед, 18 лет, и четыре девочки (Джарадет, 1988 г. р., Айдат, 1990 г. р., Рукеят, 1998 г. р., Иман, 2000 г. р.). Шайхи-Магомед Висаитов уже три года живет с другой семьей и лишь изредка навещает своих детей. По некоторым данным, Висаитов как в первую, так и во вторую чеченскую войну поддерживал активные отношения с боевиками.
На третий день после задержания Лиза Гулуева получила известие, что ее сын находится в родном с. Махкеты Веденского района. Его содержат в расположении стрелковой роты, командиром которой является местный уроженец Ибрагим Хултыгов (при А. Масхадове он был начальником Национальной службы безопасности ЧРИ). Это подразделение создано в 2003 году для охраны ряда населенных пунктов Веденского района, входит в структуру службы безопасности А. Кадырова и подчиняется сыну последнего — Рамзану.
Как сообщили Л. Гулуевой, И. Хултыгов позволил ее матери, Лиде Гулуевой, и Абубакару Висаитову, отцу бывшего мужа, встретиться и пообщаться с Хож-Ахмедом. И после этого заявил, что парень будет отпущен только в том случае, если к ним явится его отец, которого они разыскивают.

4 марта 2004 г.
Примерно в 7.35 на окраине с. Пседах (Ингушетия) сотрудникам неизвестной силовой структуры, пытавшимся задержать группу людей, в одном из домов на ул. Энгиноева было оказано вооруженное сопротивление.
Бой продолжался почти час. В результате боя пять человек, все, кто находился в доме, были убиты. Двое из них оказались местными жителями: Хамзат Энгиноев, 1978 г р., и Анзор Кукиев, 1973 г. р.; трое — приезжие: Муслим Джаниев, 1976г. р., житель с. Эли-Юрт Надтеречного района Чечни, Асланбек (Аслан) Хамидов, 1978 г. р., житель г. Грозный и Джамалай (фамилия неизвестна), предположительно житель с. Знаменская Надтеречного района Чечни.
По официальной информации данную спецоперацию проводили сотрудники УФСБ РФ по РИ совместно с мобильным отрядом МВД РФ в РИ и МВД РИ. Все пятеро убитых являлись боевиками. Со стороны сотрудников УФСБ есть один раненый. В доме, где они скрывались, обнаружено большое количество оружия. По этой же информации в ходе боя ранение в голову получил мирный житель Ахмет Кортоев, 1969 г.р.

5 марта 2004 г.
В 7.20 в пос. Старый Малгобек (Ингушетия), расположенном в нескольких километрах от г. Малгобек, сотрудниками неизвестных российских силовых структур была проведена адресная спецоперация.
Силовики полностью блокировали ул. Западная и взяли в плотное кольцо дом №102/2. По данному адресу проживает Иса Торшхоев (Торчхоев), 26 лет. Из зоны блокирования не выпускали никого, включая детей, направлявшихся в школу. Люди, находившиеся в доме Торшхоева (Торчхоева), при попытки военных проникнуть в дом оказали вооруженное сопротивление. В результате боя, который по некоторым данным продолжался около двух часов, пять человек, находившихся внутри дома, были убиты, двоим, включая хозяина, удалось бежать. Один сотрудник силовых структур ранен.
После окончания боя силовики задержали двоих проживающих по соседству молодых людей, Султана Гариева, 1988 г. р., ученика 10-го класса, и Адама Пошева, 20 лет. В тот же день их, сильно избитых, отпустили. Гариев и Пошев с множественными ссадинами, ушибами и травмами, в том числе и головы, госпитализированы в больницу г. Малгобек.
По словам местных жителей, накануне вечером из с. Пседах в поселок пришли шесть чеченцев в возрасте от 16 до 22 лет. Иса Торшхоев пустил их к себе в дом.
Следует отметить, что 4 марта в с. Пседах была проведена спецоперация по задержанию боевиков.

6 марта 2004 г.
Рано утром в ст. Орджоникидзевская (Ингушетия) на территории лагеря вынужденных мигрантов «Сацита» сотрудниками неизвестных российских силовых структур была проведена «зачистка».
Когда многие люди еще спали, на территорию лагеря въехали четыре БТРа, 12-13 а/м УАЗ и несколько легковых автомобилей. По словам очевидцев, на БТРах и в а/м УАЗ находились российские военные, в основном, без масок; в легковых машинах ехали сотрудники силовых структур, которые разговаривали по-чеченски, в масках.
Силовики стали заходить в палатки и проводить несанкционированные обыски. При этом они вели себя грубо, оскорбляли хозяев. Ни в одном случае они непредставились и не объяснили причин своего визита. Осмотр палаток начали с 0-го ряда, примыкающего к помещению администрации лагеря. В некоторых палатках обыск носил поверхностный характер, в других, например в палатке № 7, обыскивали с особой тщательностью, вскрывая даже полы. Все это время сотрудники силовых структур ЧР не принимали активного участия в происходящем.
Вынужденные мигранты, возмущенные происходящим в их лагере, обратились за разъяснением к одному из военных в звании полковника, который уклончиво ответил, что данное мероприятие — простая проверка паспортного режима. Люди спросили его: «Для чего, в таком случае, проводить обыски в палатках?» На этот вопрос отреагировал другой военный, заявив: «За то, что вы сделали в московском метро, надо смести с лица земли три ваших села…».
Около 9.00 проверки в лагере были завершены. Силовики задержали пятерых молодых людей и собирались увезти их с собой. Вынужденные мигранты, в основном женщины, блокировали военную колонну и потребовали отпустить задержанных. После получасовых переговоров военные отпустили молодых людей, но пообещали вернуться обратно.

В г.Карабулак Республики Ингушетия сотрудниками российских силовых структур похищен Сосланбек Даудович Ульбиев, 1973 г. р., вынужденный мигрант из Чечни.
По словам родственников, между 16.00-17.00 к дому № 47 на ул. Бачалова, где временно проживают Ульбиевы, на пяти или шести автомобилях подъехали от 35 до 40 вооруженных людей в камуфляжной форме (некоторые из них были в масках). Войдя в дом, они заставили лечь на пол Сосланбека и его жену Фатиму и без предъявления каких-либо документов произвели в комнатах тщательный обыск. После окончания проверки, которая продолжалась около часа, силовики увезли с собой Сосланбека. На вопрос жены, по какой причине и куда забирают ее мужа, неизвестные ответили, что у них вызывает сомнение подлинность паспорта С. Ульбиева, а искать посоветовали в ГОВД г. Карабулак.
В городском отделе милиции, куда через час поехали родители Сосланбека, сотрудники заявили, что Ульбиева у них нет, и что ничего не известно о факте его задержания. Родственники подали в ГОВД заявление о похищении. В этот же день они объехали и обзвонили все правоохранительные органы республики, в том числе и ФСБ, однако обнаружить следы пребывания Сосланбека нигде не удалось.
11 марта Ульбиевы направили жалобы и запросы на имя прокурора Республики Ингушетия, министра внутренних дел и заместителя начальника Управления ФСБ РФ по РИ и в тот же день обратились в Представительство ПЦ «Мемориал» в г. Назрань.
Причина похищения Ульбиева неизвестна. По словам родственников, они с начала военных действий (октябрь 1999 г.) выехали из Чечни и проживали в Ингушетии. Ничем противоправным Сосланбек не занимался.

11 марта 2004 г.
Днем на посту ГИБДД, расположенном на развилке дорог, ведущих из г. Назрань в с. Кантышево, г. Малгобек и пос. Майский Республики Ингушетия неизвестные вооруженные лица в масках, одетые в камуфляжную форму на автомобилях «Нива» и «Газель» похитили троих местных жителей.
По словам очевидцев, сотрудников ГИБДД, на подъезде к посту военные обстреляли ехавшую впереди автомашину «Жигули» 7-й модели белого цвета. «Жигули» заехала на территорию поста и остановилась. Нападавшие, представившись милиции сотрудниками ФСБ, вытащили находившихся в «семерке» троих мужчин (один из них был ранен), насильно затолкали их в «Газель» и уехали в сторону г.Владикавказ.
Впоследствии удалось выяснить имена похищенных: Тамерлан Саварбекович Цечоев, 1962 г.р., Рашид Борисович Оздоев, помощник прокурора РИ по надзору за силовыми структурами и Евлоев, сотрудник МВД РИ.
Родственники похищенных обратились в правоохранительные органы республики и параллельно занялись самостоятельным поиском. По информации, полученной ими из неофициальных источников, раненый Евлоев находится под охраной в больнице г. Владикавказ (или Ставрополя). Следы Цечоева и Оздоева пока найти не удалось.
Причина похищения вышеназванных людей неизвестна. Известно лишь, что в последнее время Оздоев неоднократно в устной и письменной форме требовал от сотрудников ФСБ Ингушетии прекратить нарушения закона, осуществлял меры прокурорского реагирования в их отношении: вносил представления, протесты и т.д. Возможно, что такая активность послужила поводом для похищения заместителя прокурора.
20 марта родственники направили телеграммы в администрацию президента РФ, в Верховный суд, в Генеральную Прокуратуру РФ, в администрацию президента РИ с просьбой вмешаться в ситуацию и помочь разыскать исчезнувших людей.
По другой версии, помощник прокурора РИ Рашид Оздоев был задержан сотрудниками УФСБ РФ по РИ 12 марта, когда садился в свою машину на автостоянке у комплекса правительственных зданий в г. Магас. Несколько человек видели автомобиль Оздоева, ВАЗ-21099, во дворе здания УФСБ. По некоторым данным, из Ингушетии Оздоева вывезли в г. Владикавказ. Как сообщают журналисты ингушского сайта, начальник УФСБ РФ по РИ Коряков был недоволен активной позицией прокурорского работника, осуществлявшего надзор за ФСБ.
15 марта, по настоянию Бориса Оздоева, отца похищенного, прокуратурой Ингушетии по факту похищения Рашида Оздоева возбужденно уголовное дело по ст.126 УК РФ (похищение человека).

16 марта 2004 г.
Около 17.00 в г. Назрань, Республика Ингушетия, на выходе из проходной ОАО «Ингушэнерго» неизвестными людьми в черных масках и камуфляжной форме похищен Тимур Магомедович Яндиев, 1979 г. р., проживающий в г. Карабулак. Свидетелями похищения молодого человека были сторожа этой организации.
Люди, похитившие Т. Яндиева, приехали на двух машинах: а/м «Нива» и микроавтобус «Газель» — обе белого цвета с тонированными стеклами и без номеров.
Т. Яндиева затолкали в одну из машин, после чего они уехали в неизвестном направлении. По словам очевидцев, все произошло мгновенно, никто ничего не успел понять, что говорит о том, что люди, совершившие покушение имеют профессиональную подготовку.
У родственников Яндиева есть информация, что указанные автомашины после похищения Тимура направились в сторону Чечни, проехав через пост «Кавказ-1».
Причина похищения Яндиева неизвестна. Т. Яндиев женат, имеет дочь (младше года). В 1996 г. он окончил Назрановский гуманитарно-технический колледж по специальности «Вычислительная техника». Студент заочного отделения ИнгГУ.
С 1997 по 1999 год работал в Ингушской таможне Государственного таможенного комитета РФ в отделе по контролю за доставкой товаров. Был уволен по сокращению штатов. С 2001 г. по 2003 г. работал в ОАО «Ингушэнерго». Уволен также по сокращению штатов.
С октября 2004 — системный администратор ЗАО «ИТТ» (Информационные технологии телекоммуникаций). Все знакомые похищенного отзываются о нем только положительно.

19 марта 2004 г.
Недалеко от с. Экажево Республика Ингушетия около 150 родственников похищенных в республике людей предприняли попытку провести митинг протеста.
Основное требование к властям республики — выяснить, кем и почему были похищены их родные и где они содержаться в настоящее время.
К собравшимся приехал замминистра МВД РИ З. Котиев, который попросил людей разойтись, сказав, что их действия противозаконны и что таким методом решить проблему все равно не удастся. Он предложил митингующим выбрать группу из нескольких человек, которые могут поехать с ним в МВД РИ и там изложат все свои требования и претензии.
В этот момент к месту проведения акции протеста приехал первый заместитель министра МВД РИ А. Костоев, который в грубой форме приказал всем собравшимся немедленно разойтись. При этом замминистра не стеснялся в выражениях и допускал грубое обращение даже с седобородыми стариками. Жителей Ингушетии возмутило такое отношение 1-го зам министра МВД РИ, который, по их мнению, должен был проникнуться вниманием к их бедам и помочь им в поисках похищенных людей.
Через некоторое время митинг закончился, и несколько человек последовали с З.Котиевым в здание МВД РИ.
За последнее две недели в Ингушетии от непрофессиональных действий сотрудников неизвестных силовых структур РФ погибли, по меньшей мере, два мирных жителя и два человека получили ранение. Последней каплей, переполнившей чашу терпения жителей Ингушетии, стало похищение Тимура Яндиева, 1979 г. р., Официальные власти Ингушетии никак не прокомментировали эти события, а республиканские силовые органы не предприняли серьезных шагов для того, чтобы установить и наказать виновных данных происшествий.

ПРИЛОЖЕНИЕ 11

1. Спецоперации против вынужденных мигрантов
3 июня 2003 г. около 4.00 представители федеральных сил блокировали поселение вынужденных мигрантов из Чеченской Республики, расположенное на территории предприятия «ООО УРС» (западная окраина г. Назрань). Здесь проживает 85 семей (более 600 человек). В спецоперации была задействована следующая военная техника: шесть БТР с замазанными номерами, две военные грузовые автомашины «Урал», приспособленные для перевозки заключенных, без номерных знаков, две автомашины «Газель» — государственные номера 293 СЕ/95 и 195 СИ/95, автомашина «Волга» (ГАЗ-3110) белого цвета без номерного знака.
В основном в «зачистке» принимали участие сотрудники российских силовых структур, хотя не исключено, что среди них были сотрудники силовых структур Чечни и Ингушетии — вынужденные мигранты утверждают, что некоторые из военных говорили как по-чеченски, так и по-ингушски.
«Зачистка» продолжалась около часа. Силовики в масках, одетые в камуфляжную форму и вооруженные автоматами, вламывались в помещения, не представлялись и не объясняли цели своего визита. Мужчин от 14 лет и старше пинками и ударами прикладов выводили во двор лагеря и укладывали на землю лицом вниз, заставляя держать руки за головой. Затем всех мужчин ставили на колени и фотографировали на цифровую камеру в профиль и анфас, а также снимали на камеру паспортные данные. Каждого заснятого переводили на другую сторону улицы, снова клали на землю и вкладывали в руки его паспорт.
Одновременно в жилых помещениях вынужденных мигрантов проводились несанкционированные обыски, в ходе которых отмечены случаи грабежей. Из комнаты коменданта лагеря, Руслана Арсаева, унесли 7-8 ящиков с гуманитарными продуктами, которые накануне привезли сотрудники МЧС. В ходе обысков силовики вели себя грубо — отталкивали и оскорбляли женщин, пытавшихся выяснить причину проверок. Был устроен погром в помещении местной школы.
Сотрудники силовых структур задержали четверых вынужденных мигрантов: Руслана Алмановича Арсаева, 1969 г. р., коменданта лагеря, Хасейна Имиевича Мовлаева, 1970 г. р., Умара Шадиевича Музаева, 1967 г. р., и Хаважи Яхъявича Ташухаджиева, 1972 г. р., посадили их в машины и увезли с собой. Все задержанные— жители с. Цоцин-Юрт Курчалоевского района ЧР.
После завершения «зачистки» колонна военнослужащих проследовала по трассе Ростов-Баку на территорию Чечни.
В этот же день, 3 июня, силовики подвергли проверке территории, прилегающие к поселению вынужденных мигрантов из ЧР. Из двора, где живет семьи Цуровых, вынужденных мигрантов-ингушей из Пригородного района Северной Осетии, военные забрали трех человек: отца и двух его сыновей, 14 и 15 лет. Их вывели из комнаты, увели на территорию лагеря, где в это время проходила «зачистка» и уложили на землю вместе с остальными, но затем отпустили.
На следующий день Хасейн Имиевич Мовлаев, один из задержанных, вернулся обратно в лагерь. С его слов стало известно, что представители неизвестной силовой структуры, доставили задержанных в неизвестное ему место, где допрашивали с применением пыток током в течение дня, требуя признания в помощи боевикам.
4 июня Хасейна Мовлаева, Умара Музаева и Хаважи Ташухаджиева посадили в машину, предварительно надев на головы темные пакеты, и повезли в неизвестном направлении. Через 20 минут машина остановилась и троих задержанных выбросили около дороги, предупредив, чтобы в течение 10 минут они не снимали пакеты. Местонахождение задержанного вместе с ними коменданта лагеря «ООО УРС», Руслана Алдамовича Арсаева неизвестно.
Примерно 17-18 июня Р. Арсаев был освобожден. По его словам, его содержали в вагончике, вероятно в районе Ханкалы. Обращались достаточно корректно, не били, регулярно кормили.

3 июня 2003 г., примерно в 13.00, в лагерь вынужденных мигрантов на территории бывшей фермы в ст. Нестеревская Сунженского района Ингушетии на четырех автомашинах (две «Нивы», один УАЗ и одна «Волга») приехали более 20 вооруженных людей в масках. В лагере проживает более 1000 вынужденных мигрантов из Чеченской Республики.
Первым делом неизвестные, въехав на территорию лагеря, ничего не объясняя, открыли стрельбу в воздух. Жители лагеря в панике стали разбегаться, но некоторые из них, в основном пожилого возраста, подошли к неизвестным, пытаясь выяснить причину их визита. Двое из них были избиты ногами и прикладами автоматов.
Неизвестные, рассредоточившись по территории лагеря, стали хватать всех мужчин с криками: «Вы все твари сидите здесь, в Ингушетии, не хотите возвращаться домой. Думаете, мы вас и здесь не достанем?!».
Тем не менее, придя в себя, обитатели лагеря оказали сопротивление нападавшим. Собравшаяся толпа безоружных людей смогла отбить большинство задержанных.
В это время к лагерю на своей машине подъехал проживающий здесь Рустам Личаев. Неизвестные открыли огонь по машине. Личаев вышел из нее с высоко поднятыми руками, держа в одной руке документы. Его и еще одного задержанного молодого человека, Адама Тамбиева, неизвестные посадили в свою машину и около 16.00 покинули территорию лагеря, забрав также автомобиль Личаева.
Выехав с территории лагеря, неизвестные остановили автомашину «Жигули» (ВАЗ-21099), за рулем которой находился сотрудник ГИБДД Ингушетии, и попытались высадить водителя. Ингушский милиционер оказал вооруженное сопротивление и те, отказавшись от своего намерения, двинулись в сторону Чечни. На приграничном с Чечней посту колонна машин была остановлена ингушскими милиционерами. После продолжительного противостояния, чуть было не дошедшего до перестрелки, колонна была пропущена в Чечню.
Как сообщают ингушские милиционеры, среди лиц, производивших задержание, были сотрудники службы безопасности Ахмаду Кадырова, входящие в силовую структуру, подчиняющуюся его сыну, Рамзану Кадырову.
Р. Лечаев был освобожден 18–19 июня, А. Тамбиев — 21 июня с помощью родственников (возможно за выкуп). По словам задержанных, их содержали где-то под Гудермесом представители силовых структур ЧР.

7 июня 2003 г. около 5.00 в с. Насыр-Корт (г. Назрань) на территорию молочно-товарной фермы, где проживают вынужденные мигранты из Чеченской Республики, было совершенно нападение вооруженных сотрудников неустановленных силовых структур ЧР. Вооруженные силовики в масках приехали в лагерь на трех легковых автомашинах УАЗ и автобусе ПАЗ. Все транспортные средства были без номерных знаков.
По словам жителей лагеря, силовики окружили первое здание фермы и часть из них прошла внутрь для проведение проверки. Лагерь был блокирован, никто не мог покинуть его территорию.
Был задержан и увезен в неизвестном направлении вынужденный мигрант из с. Цоцин-Юрт Курчалоевского района Чеченской Республики, Абубакар Устарханов, 1975 г. р. После этого силовики покинули территорию лагеря.
А. Устарханов, отец четырех детей (самый маленький ребенок — грудной), вместе с семьей был зарегистрирован по месту временного жительства. По словам его односельчан, Устарханов был хорошо известен у себя в селе и ни в каких противоправных действиях замечен не был.
На следующий день А. Устарханов был освобожден в г. Гудермесе ЧР. По словам Устарханова, его привезли в Грозный, где его допрашивали, требовали, чтобы он дал информацию о Бакаеве, жителе Цоцин-Юрта, который находится в федеральном розыске.
Устарханов сообщил, что с него взяли расписку, что он боевик, который пришел добровольно сдаваться по амнистии, и теперь он обязан приобрести автомат, чтобы «добровольно» сдать его в течение месяца. Устарханов не знает, как и на что купить оружие.

7 июня 2003 г. около 5.00 в г. Назрань в квартиру на ул. Советская, 51, выломав входную дверь, ворвались 20 вооруженных людей в камуфляжной форме и в масках. Они схватили Бувайсара Вахитовича Хадисова, 1976 г. р., вынужденного мигранта из Чеченской Республики, надели наручники, избили и увезли в неизвестном направлении. Похитители приехали на четырех автомашинах УАЗ цвета «хаки».
Жену похищенного, которая пыталась выяснить, кто и куда увозит мужа, толкнули так, что она с пятимесячным ребенком на руках упала, и ребенок ударился головой о кровать. Ребенок получил травму головы.
10 июня Б. Хадисов был освобожден на территории Чеченской Республики.

12 июня 2003 г. вечером состоялась серия задержаний в лагере вынужденных мигрантов, организованном в кафе «Танзила» в Назрани (расположен почти в центре города); задержаны девять человек.
Примерно в 19.15 к воротам лагеря подъехали люди в масках, одетые в камуфляжную форму (говорили по-русcки и по-чеченски). Согласно официальной версии, они преследовали машины, которые остановились у ворот лагеря через дорогу («Жигули» 7-й и 9-й моделей белого цвета, Jeep черного цвета). Эта спецоперация, возможно, стала продолжением операции в селе Экажево Назрановского района Республики Ингушетия, где в ходе перестрелки с сотрудниками милиции были убиты двое неизвестных, а один милиционер ранен.
Силовики вытащили из машин водителей, но кроме этого стали хватать всех, кто находился перед воротами расположенного рядом кафе «Танзила». Всех они уложили на землю, лицом на дорогу, и начали жестоко избивать.
В результате «зачистки» было задержано девять человек.
После окончания «зачистки» к машинам, которые якобы преследовались, подвели двух вынужденных мигрантов и предложили им в качестве понятых засвидетельствовать, что в машинах находилось оружие (машины с оружием снимались на камеру).
Случайно проезжавшие рядом ингушские милиционеры вмешались в «зачистку» и частично смогли предотвратить произвол внутри кафе «Танзила».
Среди задержанных — двое жители лагеря.
Харон Нурадилович Ясаев, 1984 г. р., ученик 11 класса. В этот день сдал выпускной экзамен в школе. В момент задержания пошел за водой. Так как у крана была очередь, оставил канистру, вышел за ворота лагеря посмотреть, что там происходит, и был задержан.
Кюра Гайсумов, 1956 г. р., сидел перед воротами лагеря, читал газету «Правозащита». Прибывшие сотрудники силовых структур ничего не спросили, не потребовали даже паспорт, а просто схватили его и, по словам очевидцев, избили особо жестоко.
Родственники К. Гайсумова и Х. Ясаева обратились в ПЦ «Мемориал» с просьбой оказать содействие в освобождении задержанных.
Позже было выяснено, что задержанные находятся в СИЗО г. Владикавказа РСО-А. Против них возбуждено уголовное дело по ст. 222 ч. 2 («незаконное приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка или ношение оружия, его основных частей, боеприпасов и т.д.»). ПЦ «Мемориал» пригласил защищать потерпевших адвоката М. Гандарова. В дальнейшем дело было закрыто и оба «подозреваемые» освобождены.

22 июня в 15.00 с территории лагеря вынужденных мигрантов, расположенного на территории МТФ «Альтиево» в Республике Ингушетия (в лагере проживает около 2 тыс. человек), вооруженными людьми в масках похищен Минкаил Дашаевич Улубаев, 1971 г. р., постоянно проживающий в с. Алхан-Кала Грозненского (сельского) района Чеченской Республики.
По рассказам местных жителей, похитители приехали на двух машинах: «Жигули» 6-й модели белого цвета и «Ниве» белого цвета (номер — К 573 ХЕ/95). Эти машины примерно с полудня стояли на пригорке, недалеко от лагеря. После того, как лагерь был окружен предположительно сотрудниками силовых структур, приехавшими позже, похитители въехали в лагерь.
Неизвестных было 7-10 человек. Они разговаривали по-русски, по-чеченски и по-ингушски. Въехав на территорию лагеря, неизвестные взломали несколько дверей. В одной комнате произвели обыск и забрали 5600 рублей. Местные жители утверждают, что те вели себя грубо, нецензурно ругались.
Увидев, что М. Улубаев бежит к своей комнате, они остановили его, избили прикладами автоматов и посадили в машину. Когда к похитителям подошли женщины, с целью узнать, почему задерживают М. Улубаева, неизвестные открыли огонь из автоматов им под ноги. В результате, у двух женщин случился сердечный приступ, для них пришлось вызывать скорую помощь.
М. Улубаев увезен в неизвестном направлении.
По словам жителей лагеря, практически каждый вечер при въезде в лагерь стоят машины, и неизвестные в масках занимаются поборами вынужденных мигрантов.

2. «Зачистки» горных сел Ингушетии

6-7 июня 2003 г. в горном с. Аршты Сунженского района Республики Ингушетия проводилась «зачистка».
С 8.00 село было блокировано со всех сторон. Никто не мог ни выехать, ни въехать в этот населенный пункт, даже женщины, которые рано утром уехали в районный центр Слепцовск и у которых дома были грудные младенцы, двое суток не смогли попасть к своим детям.
Главу администрации с. Аршты, накануне уехавшего в администрацию Сунженского района, военные не пропустили в село, а его машину обстреляли, поэтому «зачистка» проходила без участия местной администрации. Представитель прокуратуры в ходе спецоперации не присутствовал. Пока шла «зачистка», милиция Сунженского района Ингушетии в село не была допущена.
Военные никому не представлялись, на вопросы жителей села: «Откуда вы, кто вы такие?» — отвечали неопределенно: «Мы из Ханкалы». БТРры и другая военная техника в основном была с замазанными номерами, но военные были без масок.
Уехавший рано утром по своим делам в соседнее с. Чемульга Ваха Абубакарович Батаев, 1960 г. р., житель с. Аршты, беспокоясь за своего девятнадцатилетнего сына, оставшегося в зоне «зачистки», настаивал на том, чтобы его пропустили обратно в населенный пункт. Однако военные не пропустили его, избили, поломали четыре ребра и острым предметом нанесли рану в области предплечья.
Исмаил Магомедович Албаков, 1956 г. р., выразил желание выехать вместе с машиной ингушского ФСБ. Он работает в Слепцовске и хотел попасть на работу, однако лица, проводившие спецоперацию, заподозрили его в том, что он пытается сбежать, высадили из машины и продержали сутки в одном из пустующих домов, где расположились военные. После допросов он был освобожден.
В домах, которые подвергались «зачистке», военные совершали грабежи. Во двор Хумида Албакова, члена парламента РИ, въехали БТРы, выбив ворота. В этот день хозяев не было дома, и военные заняли дом Албакова на время проведения «зачистки». В течение спецоперации военные повредили многое из имущества, уходя, погрузили на БТРы и увезли все, что хотели. Соседи видели, как из дома вынесли часть мебели (кресла, мягкие подушки от диванов, стулья), 16 матрасов, подушки, постельное белье и другие мелкие вещи. Ограбили и другие дома.
В пустом доме Умат-Хаджи Батаева военные нашли старое удостоверение участника Общественного движения сопротивления ЧРИ, сославшись на это, погрузили на БТРы и увезли все имущество.
Двор Усмана Махаури закидали дымовыми шашками; всех мужчин, находившихся во дворе, включая подростков, поставили на колени и стали бить. Только после этого стали спрашивать паспорта. Перед уходом сказали, что они ошиблись, и даже извинились.
Из дома Шамсудина Махаури унесли мужскую одежду и женские украшения: золотые цепочки, кольцо, часы.

17 июня 2003 г. с. Чемульга Сунженского района РИ было блокировано бронетехникой. Около 10.00 там началась «зачистка».
Спецоперация проводилась два дня, 17–18 июня. При въезде в село со стороны с. Аршты стоял БТР с замазанным номером и УАЗ-452 без номера. Предположительно сотрудники ФСБ, находившиеся рядом, проверяли документы, осматривали все машины.
"Зачистку» проводил мобильный отряд из г. Карабулак (командовал спецоперацией подполковник Юдин). К участию в «зачистке» был допущен глава местной администрации и сотрудник поселкового отдела милиции.
По словам главы администрации А. Мачиева, значительных нарушений военные не допускали. Однако был избит Бутуев, местный житель, который попытался влезть в окно своего дома, поскольку его брат уехал из села и забрал ключи.

3. Обстрел мирных жителей: убийство и ранение
В начале июня на окраине с. Галашки Хасан Гулаев, ученик 11-го класса, собирал камни для хозяйственных нужд. Мимо проезжал БТР; один из военнослужащих, сидевших на броне, открыл по молодому человеку огонь из автомата. В результате Х. Гулаев был ранен. БТР остановился, и военный, открывший огонь, спрыгнул с брони, подобрал пули, после чего БТР уехал.

В ряде электронных СМИ прошло сообщение о том, что 9 июня «бандформирование» численностью до 10 человек вступило в бой с подразделением федеральных сил на окраине чеченского села Галашки. В результате скоротечного боя уничтожено два и ранены три боевика. На месте перестрелки обнаружены два автомата АКМ с патронами, следы крови и перевязочный материал» (РИА «Новости», ИТАР-ТАСС, Пресс-служба ОГВ (с)).
По-видимому для того, чтобы лишний раз не показывать, что контртеррористическая операция уже расползлась за пределы Чечни, пресс-служба Объединенной группировки войск назвала ингушское село Галашки чеченским.
ПЦ «Мемориал» не располагает информацией, имело ли место в действительности столкновение 9 июня. Но мы располагаем информацией, что на следующий день, 10 июня 2003 г., в районе села Галашки военнослужащие убили местного жителя и тяжело ранили женщину.

16 июня в Правозащитный центр «Мемориал» обратился Муса Абдрахманович Забиев, 1957 г. р., майор, заместитель командира в/ч 5560, проживающий в с. Галашки Сунженского района Республики Ингушетия. Он рассказал, что 10 июня его мать, Тамара Султановна Забиева, 1938 г. р., мать-героиня, воспитавшая десятерых детей, и братья Мусы, Умар Абдурахманович, 1972 г. р., охранник АО «Нестеровский кирпичный завод», Али Абдурахманович, 1975 г. р., диспетчер пожарной службы с. Галашки пололи картошку в 4 км от села. Поле расположено недалеко от дороги в сторону с. Даттых.
Примерно в 19.00 работа была закончена, и родственники Мусы на машине ЗИЛ-130 (номер Р 921 АВ/06) синего цвета, принадлежащей крестьянско-фермерскому хозяйству «Барт», членами которого являлись братья, поехали домой. Через 200 метров их обстреляли с двух сторон дороги, с расстояния приблизительно 30-40 метров. Огонь был очень плотным. Из-за пробитого левого колеса пришлось остановиться.
Тамара Забиева была трижды ранена: в область поясницы, шею и в голову. В Сунженской районной больнице ей удалили две пули, но ее состояние продолжает оставаться тяжелым.
Али вытащил мать из машины и затащил ее в овраг, т.к. обстрел продолжался. Затем он отправился в село за помощью, а Умар остался рядом с матерью.
Муса находился у себя дома, когда его дочь сказала, что со стороны их огорода слышалась сильная стрельба и взрыв. Узнав, что родственники еще не вернулись, Муса поехал на огород, оказавшись там минут через сорок после обстрела. Там никого не было. Забиев настроил рацию на милицейскую волну и услышал, что дежурный поселкового отделения милиции передает сообщение о случившемся в Сунженский РОВД: «Колонна военных, прошедшая в сторону с. Даттых, обстреляла и ранила мирных жителей».
Подумав, что родных доставили в участковую больницу, Муса уехал в Галашки. Он прибыл к больнице практически одновременно со служебной машиной поселкового отдела милиции (сотрудников ПОМ предупредил Али). Не найдя потерпевших, на двух машинах сотрудники ПОМ и родственники Забиевых приехали к месту происшествия и стали прочесывать лес. Примерно в 30-40 метрах от искореженной машины удалось найти в бессознательном состоянии Тамару Забиеву. Ее отвезли вначале в участковую, а затем в районную больницу. Умара в тот день найти не удалось.
Утром 11 июня на место происшествия прибыли заместитель командующего ОГВ (с), генерал-майор, представитель военной прокуратуры из Ханкала и представитель особого отдела, которые с самого начала принялись обвинять боевиков.
Около 12.30 12 июня Муса Ахмедович Тайсумов, участвовавший в поисках, обнаружил следы волочения и пятна крови. Пройдя еще несколько метров, он наткнулся на свежеприсыпанный холмик земли. Прибывшие сотрудники милиции, обследовали место и нашли металлические колья, врытые в землю (для установления мин-«растяжек», как потом объяснили специалисты). Когда с холмика убрали верхний слой земли, обнаружили присыпанный труп и еще два таких же металлических кола. Опасаясь, что могила заминирована, милиционеры вызвали саперов, которые, привязав веревку к торчавшей из могилы ноге, вытянули все тело из земли. Труп удалось сразу же опознать —он принадлежал Умару Забиеву.
Труп был с многочисленными переломами, ссадинами и кровоподтеками, а также с множественными огнестрельными ранениями.
12 июня состоялись похороны Умара в с. Галашки.

17 июня 2003 г. около 22.00 лесной массив между с. Чемульга и с. Берд-Юрт (Южное) Сунженского района был обстрелян российскими военнослужащими. По словам местных жителей, вначале были слышны выстрелы гранатомета, затем автоматные очереди. Через некоторое время к месту обстрела прилетели вертолеты, и была введена в действие САУ.
Причины обстрела неизвестны.

18 июня 2003 г. около19.00 по лесному массиву между с. Чемульга и с. Берд-Юрт (Южное) Сунженского района был открыт огонь из вертолетов. Обстрел продолжался примерно 1,5 часа.
Причины обстрела также неизвестны.

ПРИЛОЖЕНИЕ 12

ПРИЛОЖЕНИЕ 13

ПРИЛОЖЕНИЕ 16

Подписано в печать 15.01.2004 г. Печать офсетная. Бумага офсетная. Формат 60х90 1/8
Объем 17 п.л. Тираж ??? экз. заказ №

ООО «Р.Валент». 105062, Москва, ул. Покровка, д. 38а, оф. 41
Тел./факс 7(095)917 41 53
e-mail: rvalent@online.ru

Отпечатано с готовых диапозитивов в Калужской типографии стандартов.
248006, Калуга, ул. Московская, 256. ПЛР №040138

Распространяется бесплатно.
ISBN
@