Медвежьегорск — Повенец

Беломорканал...

Огромный край между Белым морем и Онежским озером богат лесами, недрами, историей. Судьба уготовила ему тяжкую долю — всегда быть местом людских страданий, духовной оппозиции властям и огромным интернациональным кладбищем.

Еще в XVI—XVII веках через Повенец и Сумский Посад пролегла знаменитая «тропа богомольцев» к святыням Соловецкого монастыря. На легких лодках пробирались они 200 км по озерам и рекам, а где и волоком через тайгу к этой древнерусской Мекке. До 25 000 страждущих в лето!

После разгрома восстания соловецких монахов против церковных реформ патриарха Никона недалеко от трассы канала, в местечке Лекса-Данилово-Сергиево возникла легендарная Выгореция — центр русского православного раскола. В глухой тайге непокорные староверы писали рукописные книги, иконы, чеканили серебряную монету и воспитывали свою молодежь в духе крепкой заповеди: «...что до нас положено — лежи так во веки веков». Не иначе как «диаволом» величали староверы молодого царя Петра I и предали анафеме все его реформы. Власти начали гонения, но в ответ разбушевалась эпидемия массового самосожжения. Духовные старцы пошли по деревням, распевая:

Несть спасенья в мире! несть!

Лесть одна лишь правит, лесть!

Смерть одна спасти нас может, смерть...

В марте 1687 года, например, в Палеостровском монастыре «гарь» унесла жизни более 2000 человек...

Именно через эти места в августе 1702 года тысячи архангельских, новгородских, мурманских и карельских мужиков проложили еще более знаменитую «осудареву дорогу». В каторжных условиях, голодные и сами пожираемые гнусом, рубили лес, мостили гать через болота, волокли неподъемную тяжесть морских кораблей. Современник писал: «...а лекарей на всю экспедицию трое. Один — Водка, другой — Плетка, да третий Смерть, добрая тетка». По этой дороге, посуху (!) Петр I провел два морских фрегата с пушками, войско и, появившись неожиданно на Балтике, добился важной победы над шведами у крепости Нотебург. Государь встречался с выгорецкими старцами и, мудро рассудив, что десять тысяч монастырских жителей — это сила, разрешил им жить по своим законам.

Но недолго длилась духовная свобода. Правительство Екатерины огнем и мечом прошлось по Выгореции, вытравляя крамолу...

После строительства Санкт-Петербурга Архангельск и Карелия потеряли свое стратегическое значение и на два столетия погрузились в спячку. Оставаться бы им в таком положении еще долгие годы, «да несчастье помогло».

В годы первой мировой войны немецкий флот запер на крепкие замки все балтийские порты, а сам русский флот потерпел крупное поражение в Моонзундском сражении. Но война продолжалась, союзники требовали от России военных действий. Россия требовала продовольствия и вооружений. А куда его доставлять? В стратегическом отношении наиболее удобным являлся незамерзающий порт Мурманск. Но от него к центру страны не было пути. Так во второй раз война вызвала к жизни идею строительства канала. Однако вопрос был решен по-иному. Железная дорога Санкт-Петербург—Мурманск обошлась казне в сотни миллионов рублей, а тысячам австрийских и немецких военнопленных, китайским кули и русским каторжникам стоила жизни.

В 1923 году на Соловецком архипелаге был создан лагерь особого назначения ОГПУ — первое опытное поле будущего ГУЛага. Рабским трудом десятков тысяч невинных людей заготавливался лес от Медвежьегорска до Кандалакши. «Лес — валютный цех страны!», «План любой ценой!» — эти лозунги горько аукнулись тысячам узников СЛОНа, похороненным в карельской тайге.

Наконец 30-е годы. Для формирования Северного Военно-Морского Флота и тайной проводки кораблей в 1931 году началось строительство Беломорско-Балтийского канала. Более ста сложнейших гидротехнических проектов: шлюзы, дамбы, плотины были построены за 1 год и 9 месяцев! Построены при минимальных затратах металла и бетона. В основном — дерево, камень, песок. Построены без всякой техники — топором и лопатой, зубилом и кувалдой, проклятиями и зубовным скрежетом. Канал строили более ста тысяч заключенных Белбалтлагеря ОГПУ: уголовники, а в основном — «контрреволюционеры». Как говорит «Апокалипсис», «из всех племен и колен, и народов, и языков».

Официальная пропаганда кричала об очередной победе, о том, что Панамский канал длиной 80 км строили 28 лет, Суэцкий — длиной 160 км сооружался 10 лет, а в СССР, где труд «из зазорного и тяжкого бремени, которым он считался раньше, превратился в дело чести, в дело славы, в дело доблести и геройства» (И. Сталин), Беломорканал длиной 227 км построили менее чем за два года. Сто двадцать известнейших советских писателей создали 1000-страничный панегирик — книгу «Канал имени Сталина», где прославляли рабский труд, который-де «перековывал» убежденных преступников. Пропаганда и писатели молчали о десятках тысяч безвинных русских, украинцев, белорусов, поляков, немцев, чехов, китайцев, итальянцев, французов, для которых Беломорканал стал огромным кладбищем...

После сдачи канала в эксплуатацию в 1933 году еще долгие восемь лет (до начала войны) в Белбалткомбинате НКВД ежегодно проходили «перековку» до 100 000 заключенных и спецпоселенцев — «раскулаченных» крестьян со всей России.

В августе 1944 года, после освобождения г. Медвежьегорска здесь вновь было создано Управление Беломорстроя НКВД. Основная задача — восстановление Беломорско-Балтийского канала, взорванного перед отступлением наших войск в 1941 году и окончательно разрушенного во время войны, так как линия фронта проходила по трассе канала. Требовалось полностью восстановить 1—7-й шлюзы Повенчанской лестницы, плотины, водоспуски. Общая стоимость работ около 100 млн. рублей, объем земляных работ — 1706 тыс.куб.м, бетонных — 41 тыс.куб.м.

Первоначально основной рабочей силой стали трудмобилизованные румыны из Черновицкой области. 19 и 22 августа в Медвежьегорск прибыли два этапа численностью 3600 человек. В октябре — третий этап (261 человек), а потом и другие, мелкими группами: греки, болгары, кабардино-балкарцы...



В отчетных документах Беломорстроя по состоянию на 16 ноября 1945 года в лагере значатся трудмобилизованные следующих национальностей:

румыны

3728 человек

карачаевцы

7

немцы

286

ингуши

3

болгары

124

венгры

3

чеченцы

37

туркмены

3

калмыки

24

молдаване

3

евреи

22

финны

2

татары

16

унгулы, балкарцы, австрийцы, украинцы, карелы

по 1 человеку

осетины, греки

14

кабардинцы

8

В декабре из петрозаводского спецлагеря 0313 прибыли 445 бывших советских военнопленных (в Финляндии), прошедших государственную проверку.

Бытовые условия контингента Беломорстроя отличались, как свидетельствуют документы, «недопустимо плохим состоянием: »Бараки и финские землянки до невозможности перенаселены. На жилплощади для 180—200 человек размещено 350 человек. Постельными принадлежностями не обеспечены не только бараки-землянки, но и больничные стационары. Трудмобилизованные не раздеваются от бани до бани, спят на голых нарах. Совершенно отсутствует нательное белье... Питание работающих производится по второму котлу, с выдачей 550 граммов хлеба. Дифференциации стационарного питания (пеллагрозного и цинготного) нет из-за отсутствия продуктов. В кассе управления имеется 386 тысяч рублей денежных переводов трудмобилизованным. Однако эти деньги им на руки не выдаются, что лишает возможности купить продукты на рынке...»

Этапы шли на север по две и более недели, и люди быстро ослабевали, болели. Практически половина из них не работали, а с наступлением зимних месяцев 1944/45 годов смертность резко возросла: сентябрь — 7 человек, октябрь — 36, ноябрь — 63, декабрь — 163, январь — 236...

К началу 1945 года стало ясно, что подготовительные работы, восстановление жилого фонда и вспомогательных производств безнадежно отстают от графика. Начальник управления лейтенант госбезопасности Гудков и главный инженер Дмитриев явно не справлялись со своими обязанностями. Ввод канала в эксплуатацию летом 1946 года, как то было определено постановлением ГКО  7125 от 12 декабря 1944 года, находился под угрозой срыва.

Отсутствовали энергетическая база, мастерские, лесопильный завод, материалы, автотранспорт. Серьезную проблему составляло развитие собственной сельскохозяйственной базы. В январе 1945 года формально было создано лагерное сельхозотделение «Вичка». Однако из 403 человек его списочного состава 189 являлись коечными больными, а 50 находились в оздоровительной команде. Имеющиеся в отделении пять конных плугов и десять борон неисправны, семян нет.

Однако главная беда — отсутствие здоровой рабочей силы. Оперативно-чекистский отдел Беломорстроя регулярно информировал начальника ОЧО ГУЛага НКГБ СССР полковника госбезопасности Сафонова о катастрофическом положении дел на строительстве. Вскоре последовали меры и оргвыводы. Начальником управления был назначен некто Дубинский. Управление поделено на три основные подразделения — отдельный комендантский участок в Медгоре, 3 и 4-й районы на трассе канала — и три отдельных лагучастка: совхоз «Вичка», лесопункты Маленга и Падозеро.

Началась отправка на родину и в южные районы трудмобилизованных: в январе отправлены на родину 401 румын; в УжЛаг Горьковской ж.д. направлены 500 мобилизованных греков, болгар и румын. В феврале на станцию Кафак ж.д. им.Берия — 888 человек...

Соответственно другие этапы прибывали в Медвежьегорск: заключенные из лагерей и тюрем Харькова, Курска, Ленинграда, Орла и Ярославля, «спецконтингент, изъятый в тылах 2-го Прибалтийского фронта (литовцы и латыши)», бывшие советские военнопленные, прошедшие госпроверку в спецлагерях 0312 г. Молотова и 0313 г. Петрозаводска. В марте 1945 года, например, из лагеря 0313 прибыли 1244 человека, 60 из них были переброшены в Падозеро «для организации и подготовки сооружений нового лагеря на 1500 человек». Именно того лагеря, где вскоре были размещены интернированные немки 517-го лагеря.

Из Казахстана прибыла большая группа специалистов — репрессированных немцев Поволжья. Спецлагерь 0313 полностью перевели в Медгору, формировался лагерь для военнопленных немцев, спецгоспиталь  4870 для заключенных лагеря...

11 мая 1945 года новый начальник управления Беломорстроя и лагеря НКВД СССР инженер-полковник В.П.Бусыгин (ранее работавший начальником Актюбкомбината НКВД) направил очередную шифровку Л.П.Берия:

«...Требуется немедленно направить рабсилы восемь тысяч человек и в течение июня еще восемь тысяч, двести автомашин, восемь исправных экскаваторов, двести лошадей... дальнейшее промедление обрекает на полную потерю благоприятного летнего времени, бездействие зимой и безусловно срыв постановления ГКО по восстановлению канала».


Этот документ решил судьбу десятков тысяч человек, в том числе и 869 немцев 517-го лагеря, которые двумя этапами 20 и 24 июля 1945 года прибыли на станцию Вичка.

«Из Москвы по "ВЧ"
тов. Бусыгину


тов. Кравченко [начальник ГУПВИ НКВД СССР, генерал-лейтенант] дано указание... о передаче в ваше распоряжение для работы на строительстве одного рабочего батальона немцев из контингента, отфильтрованного по директиве 74/60, штатная численность 1000 человек. Порядок трудового использования аналогичен другим контингентам для стройки. Порядок содержания батальона изложен в положении, объявленном приказом НКВД  0014 от 11.1.45 г. Прошу форсировать получение батальона в максимальной численности.

             21 час 45 минут 2.7.45 г.»


«АКТ приема интернированных,
прибывших в рабочий батальон
гор. Медвежьегорск 1945 год июля 20 дня


Мы, нижеподписавшиеся: начальник лагеря  517 НКВД КФССР капитан Мельников... и комиссия Беломорстроя в составе... на основании распоряжения ГУПВИ... произвели сдачу и прием интернированных в количестве 598 человек.

Из них женщин — 598.

По национальному составу: немок — 591, полек — 4, русских — 3. Физическое состояние: 1 категории — 1 человек, 2 кат. — 140 чел., 3 кат. — 415 чел., 4 кат. — 15 чел., стационарных больных — 27 чел. Санитарно-гигиеническое состояние: завшивленность — 75%, чесотка — 37%. Одежда по сезону 100%, обувь — 45%.

Личные вещи, принадлежащие контингенту, находятся при них.

Эшелон разгружен двадцатого июля 1945 года в 6 часов 00 минут в Медвежьегорске на станции Вичка».


Уже из этого короткого акта понятно, что за «рабочую» силу доставили на стройку. Полностью здоровых, пригодных для любых видов работ (1 и 2-я категория) насчитывалось всего 141 человек. Еще более тяжелый этап прибыл 24 июля в Медвежьегорск из Вирандозера. Из 271 человека (женщин — 181) рабочих 1-й категории вообще не было, 2-й категории — 23 человека, стационарных больных 72.

Борис Ковин, житель Пензы:

«В марте 1945 года мы закончили строительство завода в Казахстане, и все оставшиеся строители с семьями шестью эшелонами отправились в Карелию. В Казахстане мы тоже работали с заключенными, но они остались в том же лагере, я только взял с собой с разрешения начальства бригаду слесарей, 17 человек. По национальности — немцы, молодые парни, репрессированные, семьи их жили в Казахстане. Да они и сами не возражали ехать со мной, потому что у нас были хорошие отношения, зарабатывали они хорошо, а это было очень важно для их семей.

В мае 1945 года началось строительство канала. По приказу мы должны были закончить его в июне 1946 года. Землеройной техники у нас не было, было только много автомашин, полученных из США. Моя специальность — сантехника: водопровод, отопление и прочее. Работы было немного, поэтому моя бригада работала во всех стройрайонах, но в основном в Медвежьегорске, где были большие разрушения. Трубы, вентили и прочее по фондам не получали, поэтому приходилось ездить по лесам, искать финские поселки и таким образом обеспечивать себя необходимыми материалами.

Много рабочих и инженеров погибало, каждую неделю хоронили по 8—10 человек. Погибали из-за мин. Хотя на трассе канала работало много саперов по разминированию, но мин было очень много, в лес вообще нельзя было ходить, можно было ездить только по дорогам.

В июле или августе было объявлено: если канал будет готов в июне 1946 года, все рабочие на другой же день уедут домой. Этим же приказом разрешили приезжать родственникам. Рабочие жили в бараках без охраны и без ограждения, но тем не менее ни один рабочий самовольно не уехал домой. Дисциплина у них была отличная.

После оглашения приказа о сроке сдачи канала началась действительно сумасшедшая работа. Рабочие почти не отдыхали, работали буквально от зари до зари, в июле было всего часа три темного времени, когда рабочие могли спокойно поспать. В 1946 году, когда летом совсем не стало ночей, они спали на своем рабочем месте, чтобы не терять время на ходьбу. Питались хорошо, на этот период они получали усиленное питание.

И точно, 16 июня канал был закончен, ленточка разрезана, прошел первый пароход, а дня через три-четыре началось движение кораблей, конфискованных у фашистской Германии, на север. Их было свыше 400 штук. По некоторым соображениям их нельзя было перегонять в Мурманск мимо Франции, Англии, и только этот перегон оправдывал строительство канала.

В июле были закончены все формальности с передачей канала в эксплуатацию, и весь наш коллектив строителей получил новое назначение — переезжать в Ленинград и начинать строительство нового оборонного завода. Со мной поехала и моя бригада немцев. Они уже были частью коллектива, зарабатывали в месяц по 1500—1800 рублей».

Несколько комментариев к воспоминаниям Бориса Ковина.

За три года оккупации Медвежьегорского района финские войска основательно укрепили свои оборонительные сооружения. Практически вся фронтовая полоса была сплошным минным полем. Стремительное наступление советских войск в 1944 году и быстрое начало восстановительных работ не позволили провести тщательного планомерного разминирования (и до настоящего времени в лесу еще обнаруживают взрывчатые материалы).

К разминированию были подключены не только саперы воинских частей, но и наскоро подготовленные специалисты-женщины, работники ВОХРа Беломорстроя. Так, приказом начальника управления БМС  136 от 15 мая 1945 года старший сержант ВОХРа Ф.Волков был поощрен месячным окладом за то, что в течение месяца «обезвредил в 4-м строительном районе 12 противотанковых и 26 противопехотных мин, 18 снарядов, 24 гранаты и два фугаса».

В воспоминаниях Б.Ковина речь идет в основном об одной категории работников — репрессированных немцах Поволжья. Кроме них на строительстве работали тысячи людей, чей правовой статус, условия работы и жизни, материальное положение были различны.

Администрация Управления и лагеря состояла из военнослужащих Советской Армии и госбезопасности, работников НКВД. Инженерно-технические работники и управленческий персонал были вольнонаемными гражданами. Все они получали установленную зарплату, жилье. Дисциплина среди них держалась не только на воинском Уставе и трудовых обязательствах, но и на жестких законах военного времени. Для примера процитируем указ начальника управления БМС  293 от 30 октября 1945 года:

«...12.X-45 г. бухгалтер торгового отдела тов. Булатова не вышла на работу, мотивируя невыход болезнью. От предоставления объяснений отказалась.

ПРИКАЗЫВАЮ:

На основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26.06.1940 года привлечь тов. Булатову К.А. к судебной ответственности за совершенный прогул и передать материал в лагерный суд Беломорстроя НКВД».

Забегая немного вперед, сравним этот приказ с двумя другими. 11 июля 1946 года комендант интернированных 1-го строительного участка Руш представил начальству рапорт о том, что Гертруда Золенц, рассыльная конторы Пиндушской судоверфи, самовольно покинула рабочее место, бегает в клуб и гуляет с мужчинами. Вернулась в лагерь со свертком продуктов: 2 кг хлеба, банка свиной тушенки, пачка печенья и пачка папирос. Приказ начальника резюмировал:

«...Золенц систематически сожительствует с мужчинами, чем и разлагает контингент интернированных. Приказываю... арестовать на пять суток с содержанием на гауптвахте с последующим использованием только на общих работах». Однако 12 августа Гертруда Золенц «вторично самовольно ушла из лагеря, прогуляла до 23 часов 30 минут, чем нарушила дисциплину и разлагающе действует на остальных. Приказываю... арестовать на пять суток строгого ареста без вывода на работу. Приказ объявить перед строем интернированных».

Опять же для сравнения: в 1941 году советских граждан — заключенных Балткомбината НКВД за прогул... расстреливали.

Вторую большую категорию работавших на Беломорстрое составляли трудмобилизованные, официальное название — мобилизованные в трудовые колонны НКВД. Идея создания «трудовых армий», как наиболее мобильного, дешевого и доступного средства строительства социализма, высказывалась лидерами большевиков (в частности Троцким) уже в первые годы революции. Затем последовала практика: буржуазия, нэпманы, колчаковцы, участники тамбовского восстания... В предвоенные годы и во время войны по специальным решениям ГКО СССР в «трудовые колонны» НКВД отправляли целые нации: немцев, финнов, румын, кавказские народности...

Их статус и положение мало чем отличались от положения заключенных. Хотя при определенных условиях трудмобилизованный мог быть расконвоирован или переведен на должность вольнонаемного работника. Они имели право на получение денег, посылок, на свидания с родственниками. Шкала денежного вознаграждения трудмобилизованных выглядела следующим образом. При начислении заработной платы до 300 рублей мобилизованный получал на руки 30% от этой суммы, до 500 рублей — 35%, до 1000 рублей и выше — 50%. Остальная часть заработка отчислялась в доход государства за питание, обмундирование, культурно-бытовое обслуживание (автор этих строк еще в 1970 году, во время службы в военно-строительном отряде получал примерно так же).

Наконец третья, самая многочисленная группа строителей Беломорканала — заключенные.

Подъем

5.45 утра

Туалет, завтрак, построение колонн

 

Начало развода

6.50

Начало работы

7.30

Обед на производстве

с 12 до 13

Съем с работы

18.30

Ужин

с 19 до 20.30

Личное время

20.30 — 21.30

Проверка

21.45

Отбой

22 часа

Десятичасовой рабочий день, три выходных дня в месяц. Жесткая зависимость пайка от трудовых результатов. От 100 до 109% выработки — 1 хлебный паек, от 110 до 124 — 2 хлебных пайка, свыше 125% — 3 хлебных пайка.

Однако известный советский писатель Варлам Шаламов, заключенный Вишерского лагеря (где в 1946—1947 гг. оказались интернированные немки), не зря утверждает: «В лагере убивает не маленькая пайка, а большая».

К сожалению, в архивных документах Управления Беломорстроя сохранилось очень мало упоминаний о немецком рабочем батальоне. Известно, что основная масса интернированных использовалась на 1-м строительном участке (поселок Повенец), в гравийном карьере 3-го участка, в пошивочных мастерских Кожпрома (г.Медвежьегорск) и в совхозе «Вичка». Естественно, что условия жизни и работы у этих категорий различались, однако в целом здесь было значительно лучше, чем в Падозере и, тем более, в Вирандозере. За год пребывания на Беломорстрое умерли всего 27 интернированных.

...Теплые августовские дни внезапно сменились северным холодом. Однажды на утреннем разводе нарядчик выкрикнул имена 68 немок. Отобранных погрузили в американские «студебеккеры» и увезли. Куда? Никто не высказал вслух вопросов: подневольная жизнь быстро отучила от любопытства даже женщин.

Иосиф Кельметер, житель Медвежьегорска:

«В 1939 году я учился в медицинском техникуме г. Энгельса и был секретарем комсомольской организации. Однажды в декабре вызывают меня в горком комсомола и говорят: “Финские агрессоры напали на нашу Родину. Мы формируем отряд добровольцев в Красную Армию, и от вашего техникума должны быть восемь человек”. С трудом сошлись на цифре “3", и вот на комсомольском собрании я объявляю такое дело. Ну, а поскольку я был секретарем, то показываю личный пример — пишу заявление.

Пока проходили курс молодого бойца и добирались до Ленинграда, «зимняя» война закончилась. Я, естественно, был оставлен в армии, участвовал в 1941 году в военных действиях, а затем, вместе с другими военнослужащими Советской Армии, немцами по национальности, был снят с фронта и направлен в рабочую колонну НКВД. Фактически на спецпоселение в Актюбинскую область. До 1945 года работал там на строительстве завода, а в начале лета нас погрузили в эшелоны и повезли в Медвежьегорск, на строительство канала.

В конце августа меня и еще человек пятьдесят вызвали из строя, погрузили в машины и отправили за 100 километров, в деревню Данилово на строительство электростанции. Местных жителей было немного, так как во время войны здесь была фронтовая зона и не все еще вернулись из эвакуации. Мы жили в помещении старой церкви. Никого из администрации Управления или лагеря, никакой охраны с нами не было. Прораб, старик Кириллов, и тот в прошлом отбывал 10 лет лагерей.

По проекту требовалось перегородить реку дамбой, но на такой большой объем земляных работ у нас не было сил. Колхозы готовы были выделить конные телеги и грабарки, а кто будет грузить?

2 сентября на нескольких автомашинах в Данилово привезли 68 женщин-немок. Помню это хорошо, так как на следующий день выпал снег... Поселили немок отдельно в двухэтажном крестьянском доме,— он и сегодня еще стоит. Никакой проволоки, никакой охраны не было. Немки занимались строительством дамбы: грузили камень и песок на подводы, укладывали насыпь. Я был у них бригадиром. Никаких норм выработки не устанавливали, работали, как и все в лагере, по 10 часов ежедневно. К октябрю, когда уже начало темнеть,— поменьше... Все немки имели спецодежду из военных запасов: шапки-ушанки, светлые телогрейки, брюки или ватные штаны, ботинки. Кормили их очень хорошо: одного хлеба давали по 700 граммов. Утром — каша и чай, в обед — суп и каша... Ни одной жалобы на питание не было. Им завозили продукты, а там уж их повариха готовила, питались они в своем доме.

Помню, что эта повариха была самая «старая» — около 40 лет. Была одна девушка 17 лет, а остальные 20—30-летние. Парикмахерша бывшая была: завивки делала после работы, и надо отметить, что ни одной стриженной среди них не было. Бывшая актриса была: очень хорошо пела... А в основном это были крестьянские девчонки, крепкие, работящие. За время работы ни одна из них не умерла. Бывало, конечно, болели, недомогали по-женски, но все вернулись живыми в Медгору.

Работали мы в Данилово месяца полтора, построили объект и вернулись в Медвежьегорск. Меня перевели работать на автобазу, а немок вернули в лагерь, уже за проволоку. Лагерь их располагался в центре города, там, где сейчас стоит ИТК-2. Жили они там в бараках, примерно человек 300, а работали за зоной: в сапожной и в портновской мастерских. Бывало, встречу на улице их строй, кто-нибудь кричит: «Бригадир, как дела?» Говорю: «Автобаза...» Поняли — нет, головами качают... Позже, уже в 1946 году, я встречал их летом на празднике. Уже без конвоя гуляют...

Когда работы на канале закончили, то объявили, что собирают два больших этапа: в Ленинград и Соликамск. Мне и еще одному товарищу предложили остаться в Медгоре, но без права свободного выезда. Так я и жил до 1953 года, каждый месяц отмечался в НКВД, что не сбежал... И только потом, после смерти Сталина, мне официально объявили о снятии надзора.

Немок же всех отправили в Соликамск, об этом мне говорили работники лагеря. Отправляли отсюда, со станции Медвежьегорск...»


Трудовые достижения интернированных немок нашли отражение даже в официальных документах Управления строительством.

«Приказ
по Управлению Беломорстроя НКВД СССР


г. Медвежьегорск 308 от 3 ноября 1945 года


Содержание: Об объявлении благодарности и премировании рабочих 1-го строительного района — строителей Даниловской колхозной гидроэлектростанции.


31 октября с.г. рабочие-строители 1-го района досрочно закончили строительство подшефной Беломорстрою Даниловской колхозной электростанции: здания станции, гидротехнических сооружений и земляные работы на дамбе.

Рабочие на стройке в течение 49 дней строительства отказались от выходных, выполняли технические нормы в среднем на 150% и в результате высокого сознания своего долга досрочно закончили работы и сдали их без дефектов.

Отмечая отличную работу строителей,

ПРИКАЗЫВАЮ:


1. Объявить благодарность и премировать отрезом на костюм старшего прораба 1-го участка тов. Кириллова Н.К.


2. Объявить благодарность и премировать посылками:

   бригада возчиков — Ескин Ф.Г.

   бригада плотников — Веселов М.И.

   бригада землекопов — Кельметер И.И.

3. Объявить благодарность и выдать продуктовые посылки рабочим:

   1. Акимову Джануз

   .........

   25. Мон Федору

4. Предложить начальнику 1-го строительного района тов. Болотину выдать продуктовые посылки наиболее отличившимся на работе, систематически перевыполнявшим нормы интернированным.

   Начальник Управления Беломорстроя
и лагеря ПФЛ 0313 НКВД СССР
инженер-полковник Бусыгин».


К сожалению, несмотря на высокий трудовой энтузиазм и качество работ, первый же весенний паводок 1946 года прорвал плотину.

Ее строители не успели и к еще одному важному событию. В конце сентября 1945 года 258 интернированных рабочего батальона Беломорстроя были освобождены и направлены на родину.

Прошло еще двенадцать долгих месяцев, прежде чем восстановление Беломорканала было завершено. Но напрасно заключенные лагеря и интернированные ждали освобождения. Освободились единицы. 8 сентября 1946 года 116 немцев, в том числе 80 человек, находившихся на излечении в госпитале Беломорстроя и актированных по болезни, были отправлены во Франкфурт-на-Одере. А чуть раньше, 20 августа 1946 года, остатки рабочего батальона интернированных немцев в количестве 488 человек, в том числе 64 несовершеннолетних, были погружены в эшелон и отправлены к новому месту работы в г. Соликамск Пермской области, на базу строительных деталей Главпромстроя НКВД СССР. Дальнейшая их судьба пока неизвестна.

Попробуем подвести некоторые итоги. Из 1984 немецких граждан, интернированных в Карелию, за полтора года умерли 548 человек, в том числе 118 несовершеннолетних или едва достигших 18 лет. Общий вклад заключенных 517-го лагеря в восстановление народного хозяйства республики незначителен, а затраты на питание, обмундирование, охрану и т.п. во много раз превышают экономические результаты их труда. Судя по изученным архивным документам, лагерь не выполнил и своего главного предназначения — выявления из интернированных тайных пособников фашизма. Не было их среди мальчишек, девчонок и деревенских женщин.

За что же положили они головы в карельской тайге?

Этот вопрос должны постоянно помнить политики и все мы, лишь недавно вступившие в «эру примирения»...