New materials in Memorial archive

29.07.2017

Альбом П. И. Хвалебнова и письма его отца И. А. Хвалебнова. Фото из архива Международного Мемориала

Александра Депутатова передала в архив Международного Мемориала материалы, связанные с ее дедом Хвалебновым Павлом Ивановичем (1921–2004) и прадедом Хвалебновым Иваном Александровичем (1881–1933).

В альбоме, составленном в 1980-е Павлом Ивановичем Хвалебновым, история семьи рассказана и показана в фотографиях и документах: биографические справки, планы родительского дома в селе Бакеево 1911 года постройки и московских квартир, в которых довелось жить начиная с середины 1930-х, метрика отца («Выпись о рождении»), групповые портреты, карточки 1947 года на хлеб и промтовары -- и «попутные воспоминания», по формулировке самого П. И. Хвалебнова.

План дома И. А. Хвалебнова 1911 года постройки, составлен П. И. Хвалебновым. Фото из архива Международного Мемориала

Москва середины 1950-х гг. в альбоме П. И. Хвалебнова. Фото из архива Международного Мемориала

Отец Павла Ивановича Иван Александрович, священник, летом 1932 года был осужден по 58-й статье и получил 3 года ссылки, отбывал ее в Коми, умер там от голода в октябре 1933 года; реабилитирован в 1988 году.

12-летний мальчик, П. И. Хвалебнов пишет сосланному отцу:

Ах ты папа милый мой,
Как живешь ты там, родной?
За лесами в дальнем КОМИ –
Не скучаешь ли о доме?

Письма отца из ссылки П. И. Хвалебнов называет «обучением по почте»: в них и наставления детям, в том числе стихотворные, и загадки, и даже маленький словарик коми-зырянского языка.

Из писем И. А. Хвалебнова 1932-33 гг. Фото из архива Международного Мемориала

Из писем И. А. Хвалебнова 1932-33 гг. Фото из архива Международного Мемориала

Совсем иного характера письмо И. А. Хвалебнова жене Екатерине Григорьевне. Главная его тема – голод, многократно повторяемая просьба – присылать еду. Ниже мы публикуем расшифровку фрагмента этого письма.

«22 июня 1933 года

Здравствуй, милая и дорогая моя Катя! Прежде чем что-либо тебе писать, прошу, милая, своим вниманием меня не забывать… усердно прошу постараться сохранить мою жизнь до возвращения домой и свидания как с тобой, так и со всеми родными и хорошими знакомыми и дорогими соседями. Это всецело зависит от тебя… Постарайся располагать милых доброжелателей к посильной милостыне ради Христа для меня и слать мне необходимое питание -- будет надежда на свидание, в противном же случае возможно надеяться лишь только на печальный исход -- смерть должна прийти преждевременно непременно… А как не хочется умирать на чужой дальней стороне и умирать исключительно от голода, который начинает вступать в свои права. <...> Вербуют на работы в лес на подсечку смолы, и я, находясь в таком положении, будучи слабым, решил идти, подумав, или ничего не имея, подыхать придется в Ручи или же что-либо получу за работу в лесу. <...> Идти нужно было около 20 километров, дорога местами убийственая (грязь…пни… мох… болота...), то и гляди подметки оторвутся, а они у меня резиновые, хорошо, что сапоги крепкие – воды не пропустили. <...> Мне пришлось стругать рубанком тес для крыши (первый раз рубанок пришлось держать в руках)... работа для меня, страдающего грыжей, – непосильная...<...> Конечно, не было никакой для нас возможности выполнить норму… и от неприспособленности, а самое главное – от недоедания. Пришли с работы в барак, думали что-либо – ½ нормы или же ¼ ч. нормы – получить, но посуди, милая Катя, ничего нам не дали, раз мы норму не выполнили.<...>

Ты, дорогая моя Катюша, напрасно присылаешь мне пирожные хорошие мелкие сухари – очень и очень не споры они. Да кроме того, они очень тюрятся; самые лучшие сухари, по моему мнению, хлебные, изготовленные из непросеянной муки, а ты мучицы мне прислала просеянной – напрасно просеивала.<...>

Напрасно ты думаешь израсходовать подарок А. тебе на платье – мне на пиджак… я пока могу обойтись без него, в брюках же нуждаюсь, так как одни похуже начал резать на починку других. Напрасно ты, милая моя Катюша, не прислала водочки в качестве лекарства, никто тебя за это не оштрафовал бы, подкрась ее чем-либо и пришли, дорогая, если можно, в темной от красного вина бутылке, налив ее пополней и заклеив сверху воском. <...> Вижу, чувствую, что вы также находитесь в печальном положении, ощущая нужду в хлебе. Тяжело тебе помнить обо мне да и себя с милыми малышами не забывать… не бойся, не стесняйся, а почаще к добрым, отзывчивым на нужды других, лицам с покорнейшей просьбой обращайся.<...>

Да, дорогая, хотя некоторых, как ты пишешь, выпускают и отпускают, но только тех, кто числится за нар. судом, а числящиеся за О.Г.П.У. могут возбуждать ходатайства о досрочном отпуске только по истечении отбытия половины срока наказания.<...> Итак, не думайте о скором свидании, а думайте о том, чтобы мне легче было переносить мои страдания – а потому присылайте питания. <...> А ты, дорогой Паша, также должен все силы свои положить на то, чтобы подготовиться для принятия тебя в Ш. К. М. Не нужно лениться, ученье твое тебе же пригодится… Старайся ежедневно писать и читать, часок утром и часок вечером... Без труда не бывает и плода, не забывай этого.<...>

Еще раз прошу присылать подкрепление… прости меня за то, что я так беспокою тебя; без тебя – придет гибель для меня. В Ручи холодно, но погода хорошая. На работы выезжают поздно, приезжают рано. Будьте здоровы и благополучны. Целую всех крепко-крепко.

Любящий вас, И. А. Хвалебнов.

Сейчас 9-й час, только поехали боронить. Погода ясная. Пролетал аэроплан».

Благодарим Александру Депутатову за предоставленную возможность изучить семейный архив и приобщиться к «обучению по почте», начатому ее прадедом более 80 лет назад.