10.08.2004
Шамсудин Мамаев. Наследство Ахмата-хаджи
Лучший вариант для Рамзана Кадырова — довести до логического конца дело своего
"Военный Маджлисуль Шура Ингушетии объявляет джихад по всей Ингушетии с целью изгнания оккупантов и установления исламского государства на земле Ингушетии. Джихад является прямой обязанностью для каждого взрослого мусульманина, гражданина Ингушетии. Каждый, кто сотрудничает с оккупантами и помогает им, становится одним из них. Эти люди будут наказаны смертью" — такое объявление появилось недавно на сайте чеченских сепаратистов. Формальное объявление войны произошло через две недели после ее фактического начала в ночь на 22 июня. Учитывая, что Ахмат Кадыров погиб 9 мая, можно констатировать, что Шамилю Басаеву вполне хватило полуторамесячной передышки, чтобы вновь полностью переиграть наших силовиков.
Успех Басаева в Ингушетии продемонстрировал, к чему приводит самосуд, тайно осуществляемый от имени государства. Известно, что во времена Руслана Аушева в эту республику хлынул поток чеченских беженцев, и она превратилась в своеобразную базу для чеченских боевиков. Теперь же, когда президентом Ингушетии стал Мурат Зязиков, бывший генерал ФСБ, республику захлестнула волна похищений людей по чеченскому образцу — некие "эскадроны смерти" увозят человека в неизвестном направлении.
"Я занимаюсь этим делом по просьбе семей похищенных, — говорит о своем расследовании похищений сенатор от Ингушетии генерал-лейтенант юстиции Исса Костоев. — В списке преобладают чеченцы. Не исключаю, что какие-то ингушские милиционеры помогают чеченцам задержать и доставить в Чечню этих людей. Другое дело, когда похищаются ингуши, не участвовавшие в чеченской войне. Их забирают сотрудники многочисленных спецслужб, откомандированные на Северный Кавказ. Вот на этом негативном фоне и произошло ночное нападение".
Нападение на Ингушетию сравнивают с басаевским вторжением в Дагестан в августе 1999 г. Но вот характерная и тревожная разница: если вторжение в Дагестан привело к сплочению против боевиков местного населения, духовенства и власти, то в Ингушетии всеобщее возмущение бессудными расправами привело к тому, что 5 июля ушел в отставку председатель Духовного управления мусульман Ингушетии Магомед Албогачиев. На совещании муфтиев Ингушетии он прямо заявил о создавшейся в республике из-за похищений граждан "крайне напряженной общественно-политической ситуации". "Даже гибель десятков лучших представителей нашего народа не вразумила властные органы республики, — считает Албогачиев. — Вместо анализа происшедшего власти начали по мелочным основаниям выяснять отношения с теми, кто не согласен с их позицией. В этих условиях я считаю невозможным для себя находиться в должности муфтия". Возможно, именно эта отставка стимулировала Басаева к объявлению через три дня "джихада" в Ингушетии — дезориентация ингушского духовенства дает ему уникальный шанс легитимировать свою авантюру.
Есть и хорошая новость. Точно так же, как в свое время дагестанский "джихад" вызвал категорическое неприятие у тогдашнего муфтия Чечни Ахмата Кадырова, так и вторжение в Ингушетию вызвало резкое осуждение со стороны нынешнего Духовного управления мусульман Чечни. В чеченских мечетях было зачитано "проклятие от Бога" всем, кто не осознает пагубности своих действий и отказывается вернуться к мирной жизни. Заявление подписано муфтием Чечни Ахмадом Шамаевым, 22 имамами районных мечетей и рядом духовных лиц. Персонального упоминания в нем заслужили "Масхадов Аслан, Басаев Шамиль и их люди". Меджлис духовенства объявил, что мусульмане Чечни "не имеют права давать этим лицам ни еды, ни воды, ни соли, ни крова и убежища и, как врагов чеченского народа, должны их немедленно задержать или уничтожить". Конечно, нельзя рассчитывать на то, что подобное "проклятие" лишит боевиков еды или убежища, но его идеологическое значение трудно переоценить — в свое время сила аналогичного "проклятия" вынесла Ахмата Кадырова на пост президента Чечни.
Наши правозащитники и либералы не могут простить Ахмату Кадырову ни того, что он вынудил трех своих основных конкурентов по президентской гонке снять кандидатуры еще до голосования, ни его авторитарных методов правления. Но именно при Кадырове в Чечне появилось подобие мирной жизни, он принес в республику некое способствовавшее ее частичному замирению "добро" — вполне очевидное для чеченцев, но почему-то совершенно невидимое и неощутимое для правозащитников и либеральных экспертов.
А все дело в том, что в отличие от российской армии у Кадырова было мощное оружие против ваххабитской идеологии — то самое "проклятие". Поскольку джихад имеют право объявлять только духовные лица, "проклятие" духовенства сразу и автоматически превращает любой басаевский "джихад" в "юридически ничтожный". Даже для самых отъявленных ваххабитов — в отличие от правозащитников они добросовестно штудируют Коран. Поэтому чеченский муфтий превратился для них в предателя и заклятого врага. Наблюдатели же должны отметить: причина того, почему Кадыров, провозгласивший джихад против России в "первую чеченскую", отказался это сделать во "вторую", вполне очевидна и делает ему честь. Первая война началась вторжением российских войск в Чечню, а вторая, наоборот, — чеченских боевиков в Россию.
Почему сдался министр обороны Ичкерии
После смерти Ахмата Кадырова главная сила и козырь кадыровского клана — это бывшие масхадовские боевики, составившие костяк службы безопасности президента Чечни. Все они, как правило, воевали против федералов в первую чеченскую войну, но в межвоенный период враждовали с ваххабитами. В этом смысле характерна биография сдавшегося Рамзану Кадырову в марте этого года министра обороны Ичкерии Магомеда Хамбиева. Его явка с повинной вызвала большой шум в Европарламенте — там заподозрили, что Рамзан вынудил Хамбиева к сдаче путем захвата его родственников в заложники. И, судя по всему, очень боялись, что такую же тактику Москва может применить к самому Масхадову. "Вся власть в руках у Путина, а Кадыров — всего лишь его инструмент", — возмущался депутат Оливье Дюпуи. Европарламент даже начал готовить специальную резолюцию, однако шум быстро утих после заявления самого Магомеда: "Я хотел бы, чтобы Масхадов сегодня находился здесь, рядом со мной. Я, Кадыров, Масхадов — мы все были против вторжения в Дагестан, но почему Масхадову не удалось его предотвратить, мне это неизвестно".
На самом деле в борьбе с ваххабитами Ахмат Кадыров инструментом Путина никогда не был. В бой с ними он, как муфтий Ичкерии, вступил еще в июне 1998 г. — намного раньше, чем Владимир Путин появился на политической арене. В первой вооруженной схватке с ваххабитами в Гудермесе хамбиевские формирования Национальной гвардии Чечни сражались плечом к плечу с Ахматом Кадыровым и братьями Ямадаевыми против боевиков Арби Бараева и ваххабитов из Дагестана. Магомеду Хамбиеву эта схватка стоила должности — Аслан Масхадов отправил его в отставку. Хотя они по-прежнему оставались близки и перед самым вторжением Басаева в Дагестан ичкерийский президент назначил Хамбиева министром обороны. Здесь их пути с Ахматом Кадыровым разошлись. Чеченский муфтий поехал в Дагестан с предложением совместной борьбы против ваххабитов, а Хамбиев выступил с заявлением: в случае вторжения российских войск "страшную картину войны, горечь утраты родных и близких должны почувствовать и российские граждане".
В январе 2000 г., во время штурма Грозного, прямо на военном совете, Магомед Хамбиев так оскорбил Басаева, что последний выхватил пистолет, и между ними началась перестрелка. Незадолго до войны Хамбиев стал добиваться организации публичного процесса над Шамилем Басаевым. В своем заявлении в шариатский суд он утверждал, что Басаев был агентом российских спецслужб и федеральные власти специально "пожертвовали" Буденновском, чтобы создать Басаеву нужный имидж. Напомнив военсовету, что Шамиль Басаев получил 2 млн долл. от Бориса Березовского, Хамбиев обвинил его в том, что он организовал дагестанскую авантюру "по заказу" тех же лиц.
Когда Басаев фактически взял командование партизанской войной на себя, Хамбиев самоустранился от участия в боевых действиях. Хотя два темных пятна в его биографии есть. В мае 2000 г. сотрудники кадыровской службы безопасности задержали двух неизвестных с миной. Они сознались, что мина готовилась для убийства "врага чеченского народа" Кадырова. "Как выяснилось, нанял эту банду мой тейповый родственник, дивизионный генерал и министр обороны Масхадова Магомед Хамбиев", — рассказал сам Ахмат Кадыров. Федералы подозревают Хамбиева и в организации подрыва автомобиля бывшего мэра Грозного Супьяна Махчаева, в результате которого погиб заместитель полпреда в Чечне Сергей Зверев. Но после 12 июня 2000 г., когда Ахмат Кадыров стал главой чеченской администрации, никакой террористической активности со стороны Хамбиева не зафиксировано. Ахмат-хаджи стал рьяно обхаживать его, Руслана Гелаева и других "наибов" Масхадова неваххабитского толка, уговаривая их перейти на свою сторону. Увы, "уговорить" ему удалось только Хамбиева.
МВД Чечни и сам Рамзан Кадыров признают, что непосредственно перед сдачей Хамбиева они арестовали 16 его родственников. Не исключено, что те действительно были боевиками — у Магомеда Хамбиева был, как полагается, собственный отряд. А дальше между кадыровцами и старейшинами хамбиевского рода начался традиционный на Кавказе "масляхат" — торговля уступками. В результате Хамбиев, судя по всему, пообещал сдаться и подписать указ о роспуске всех ичкерийских формирований в обмен на амнистию для себя и своих боевиков. Но только человек, совершенно незнакомый с кавказскими традициями, может приравнять подобную "народную дипломатию" к захвату террористами заложников. Скорее всего, министра обороны Ичкерии побудила к капитуляции гибель в феврале Руслана Гелаева, последнего крупного неваххабита в чеченском сопротивлении. Хамбиев не мог не понимать, что победа боевиков будет означать не восстановление власти Аслана Масхадова, а захват ее Шамилем Басаевым и ваххабитами.
Подобный "щадящий" режим не распространялся на ваххабитов — им Ахмат Кадыров никакой пощады не предлагал и от них ее тоже не ждал. После очередного покушения на себя Кадыров говорил: "Что будет с ваххабизмом? Это вообще не обсуждается. Если президент России заявил, что "террористов надо мочить в сортире", то я говорю, их надо давить в зародыше. Эти люди зомбированы идеологией ваххабизма, они никогда на правильный путь не вернутся. Их нельзя даже сажать в тюрьму — ваххабиты и там эту заразу распространят. Знаю, что мы бандитами уже приговорены. Улыбнется мне удача первой — я их уберу. Им улыбнется — значит, они расправятся с нами. Но я не сомневаюсь в победе. Ведь зло может торжествовать только временно".
Из этих слов Ахмата Кадырова вытекает, что никакого лекарства против этой "заразы" он как муфтий так и не нашел. Поэтому он выжигал ее каленым железом, как это делают и наши силовики. Но между ними есть существенная разница: если для силовиков все боевики, тем более исламистские, на одно лицо и они зачистили бы даже гантамировцев и кадыровцев, то Ахмат-хаджи сосредоточился именно на ваххабитах. После его гибели зачистки если и не прекратились, то сильно убавились. И хотя применение подобных грязных методов борьбы в любом случае недопустимо, совершенно различный результат адресных зачисток в Чечне и безадресных в Ингушетии (где "эскадронщики" зачистили даже ингушского зампрокурора, выступившего против бессудного произвола) налицо. В первом случае — тонкий ручеек "черных вдов", во втором — мощная ночная герилья, которая заодно наглядно продемонстрировала, до какой степени кадыровский режим держался на репрессиях, а не на политическом урегулировании.
Чеченское урегулирование "по Кадырову"
В свое время, когда начиналась вторая чеченская война, Запад предполагал, что российские войска остановятся на Тереке, не будут штурмовать Грозный, после чего начнутся переговоры с Масхадовым. Однако после того, как Владимир Путин объявил о нелегитимности Аслана Масхадова, Москва осталась без этой exit-strategy — даже капитуляцию боевиков подписывать было не с кем. Альтернативой для зарождения новой легитимной власти в Чечне (на основе пророссийского парламента 1995 г.) вначале предполагалось сделать Малика Сайдуллаева — он даже провозгласил себя председателем Госсовета. Но реально ею стал муфтий Чечни Ахмат Кадыров. Он в отличие от Сайдуллаева обладал хоть какой-то легитимностью.
Разработанный Кадыровым план политического урегулирования предполагал перетягивание на свою сторону "наибов" Масхадова, в первую очередь Руслана Гелаева. Затем — объявление депутатами ичкерийского парламента 1997 г. импичмента президенту Ичкерии. "Я всегда был спокоен там, где воевали Шамиль Басаев, Руслан Гелаев, Руслан Алихаджиев, Турпал-Али Атгериев, Магомед Хамбиев, многие другие командиры", — написал после первой войны в своих мемуарах Аслан Масхадов. Главой парламента созыва 1997 г. был Руслан Алихаджиев. И именно с ним начал диалог глава администрации новой Чечни Ахмат Кадыров. Однако, едва начавшись, процесс был прерван загадочным "домашним арестом" Алихаджиева некими агентами ФСБ, а затем, когда Ахмату-хаджи удалось освободить его, — не менее загадочным исчезновением ичкерийского парламентария. Что касается генерала Атгериева, который, кстати, поддержал Хамбиева на том достопамятном военном совете, вылившемся в перестрелку с Басаевым, то он, решив выйти на переговоры с федералами, явился в УФСБ по Чечне, где и был арестован. Затем Атгериев был приговорен к 15 годам заключения и умер в тюрьме столь же загадочной смертью, что и Салман Радуев.
Какую бы роковую роль ни сыграл столь печальный конец этих людей в срыве мирного плана Ахмата Кадырова по легитимации новой чеченской власти, но главным камнем преткновения на его пути была все же повестка этих переговоров. Пусть и антиваххабитски настроенные, масхадовские "наибы" желали независимости Чечни. Что касается ваххабитской Шуры, то именно тогда, когда ичкерийский президент под давлением Запада стал "прогибаться" по этому пункту, она организовала захват Театрального центра на Дубровке в Москве. Басаев не собирался сам вести переговоры с Москвой, он просто желал с помощью захвата заложников контролировать их ход. Ровно через шесть дней после захвата Театрального центра Всемирный чеченский конгресс в Дании принял предложенный Ахмедом Закаевым и Русланом Хасбулатовым "лихтенштейнский план" урегулирования в Чечне и предложил Москве начать переговоры о специальном статусе и международных гарантиях Чечне.
"Лихтенштейнский план" ждала та же судьба, что и все другие западные планы, основанные на переговорах с Масхадовым. В эпизоде с "Норд-Остом" вновь обнаружился тот самый роковой замкнутый круг, который изначально сделал невозможными переговоры Владимира Путина и Аслана Масхадова: никто из серьезных политических игроков на Западе (как и в России) даже не предлагает Кремлю вести переговоры о предоставлении независимости Чечне из-за полной политической дискредитации масхадовского режима. Любая другая повестка переговоров требует предварительного уничтожения ваххабитских банд, что ичкерийский президент по-прежнему наотрез отказывается делать, хотя именно из-за этого его режим потерпел крах.
Чтобы разорвать этот замкнутый круг, Владимир Путин был вынужден начать строительство новой Чечни с одной-единственной легитимацией — в лице Ахмата Кадырова. Легитимацией весьма слабенькой, но надо признать, что у Рамзана Кадырова даже подобной "ичкерийской" легитимации нет. Единственный способ получить ее заключается для него, пожалуй, в уничтожении Аслана Масхадова и Шамиля Басаева. А еще лучше, если бы Рамзан Кадыров сумел довести до логического конца план своего отца и "уговорил" бы ичкерийского президента с помощью все того же Магомеда Хамбиева на капитуляцию. Тогда ему стала бы просто не нужна чья-либо помощь на выборах. В том числе и собственных боевиков.