У. Зухаев

15.01.2005

Примерно в 4.00, в с. Новые Атаги Шалинского района сотрудниками неизвестных силовых структур, приехавших на БТРе, незаконно задержан в своем доме Умарпаша Зухаев.
Силовики произвели в доме обыск. Все свои действия снимали на видеокамеру. Интересовались местонахождением старшего сына Усмана (в это время он находился в гостях у родственников, проживающих за пределами Чечни). Выяснив, что его нет дома, забрали отца, Умарпаши. Через полчаса после того, как его увезли, к дому Зухаевых подъехали другие военные на двух машинах: УАЗ и «Волга» белого цвета. Они прошли в дом и спросили хозяин дома и его сына. Узнав, что Умарпаши уже забрали, а сына дома нет, они уехали. По их реакции на новость о похищении Зухаева можно было предположить, что они рассчитывали сами задержать кого-то из мужчин и не знали о планах сотрудников, очевидно, другого ведомства.
В тот же день, вечером, Умарпаши Зухаев был доставлен в РОВД Шалинского района. Он был настолько сильно избит, что не мог самостоятельно передвигаться. Тем не менее, милиционеры не известили родных о месте его нахождения и поместили в камеру. В камере ему была оказана медицинская помощь.
Через трое суток родные узнали, где он находится, и забрали его домой. В журнале РОВД было отмечено, что доставлен он был туда как БОМЖ, хотя из дома его забрали с паспортом, и привезли паспорт ему домой через трое суток после освобождения те же шалинские милиционеры. Уголовное дело по поводу незаконного задержания и нанесения телесных повреждений заведено не было.
В беседе с сотрудником ПЦ «Мемориал» Умарпаши Зухаев рассказал подробности своего задержания. Силовики привезли его в неизвестное место и стали допрашивать. В ходе допроса жестоко избивали и пытали током. От него требовали признаться в связях с боевиками, а так же оговорить своего сына. Зухаев не стал этого делать. Не добившись от него признаний, сотрудники силовых структур отвезли его в Шали и передали в криминальный отдел местного РОВД.
Умарпаша Зухаев:
«В ночь на 15 января я не мог уснуть. Выпил лекарство, но тщетно. В 4 часа утра в дом ворвались люди в камуфляжной форме и масках. Они стали обыскивать дом. Все перевернули вверх дном, опрокинули, перепугали детей. Все это они снимали на видеокамеру. Искали они сына, но его дома не было, я послал его к родственникам за пределы Чечни обучиться работе на компьютере. Меня вывели на улицу, там стояли машины и БТР.
На голову надели пакет, посадил в машину, и куда-то повезли. Я читал молитву, обращаясь к Богу. Кто-то спросил, что я бормочу. Я ответил:
- Молитву.
Он спросил:
- А поможет?
Я ответил:
- Обязательно.
Когда мы приехали, меня начали пытать и задавали одни и те же вопросы: ты ездил в Баку; привозил оттуда деньги и раздавал боевикам; твой сын с неким Тимуром ночью грабит людей, получивших компенсацию?
Я отвечал, что ни разу не был в Баку, мой Усман - домашний мальчик, он даже в Грозном ни разу без меня не был.
Меня пытали током, подключенным к мизинцам рук, я терял сознание, меня обливали водой, били по голове, приводя в чувство, избивали дубинками, ногами, жгли сигаретами плечи и спину, затянули шпагатом пакет и душили, пока я не потерял сознание, потом все повторялось снова. Те же вопросы и те же пытки.
Во время пыток током у меня с пальца упала проволока. Я подумал: «Все равно же наденут», и говорю:
- У вас проволока упала.
- Ах, мразь, ты еще смелого изображаешь!
И снова начали бить. Истязали, как могли. Я кричал, а они говорили:
- Хочешь своего сына услышать?
Я про себя вычислял: если б взяли, подвели бы ко мне. Раз не подводят, значит, не взяли.
Я спросил:
- Вам нужна правда?
Они сказали:
- Правда.
Я сказал:
- Я ни в чем не виноват и мой сын тоже, и это - чистая правда. Вы можете меня убить, но правда одна.
Мне показывали какие-то фотографии, на которых были группы людей. Спрашивали: «Кто они?». Я их не знал.
Мне задали вопрос, есть ли у меня враги, на что я ответил, что нет. Тогда мне сказали, что на меня и сына поступили два доноса. Опять пытки, пытки, если б у меня было что сказать, я бы признался, но я не был в чем-то виноват, и это придавало мне силы.
- Ну, что помогает тебе молитва? - спросили меня.
Я ответил:
- Да.
После 8-9 часов пыток они сказали, что преклоняются перед моим мужеством и дарят мне жизнь. Хотя, редко, кто отсюда выходил живым. Предложили выбор, кому передать: ФСБ или милиции. Я ответил, что милиции. Меня потащили (сам двигаться я не мог) и бросили в яму. Пакет на голове был закреплен на шее и на лбу. Я стал тереться о края ямы, сбросил повязку с головы, дышать стало немного легче. Потом я стал кататься по яме и обнаружил, что там картошка. Кое-как прилег на нее. Боль немного утихла. Но тут в яму кто-то спрыгнул и меня ударили. Я попросил попить. Мне ответили:
- Я тебе сейчас ухо отрежу, кровью напьешься.
- Режь, если тебе своих ушей не хватает.
Потом меня вытащили из ямы и повезли. Водитель был чеченец. Он увидел, в каком я состоянии и сказал, что кончились мои мучения, и меня больше не будут бить. Я попросил воды, но у него не было воды.
Меня привезли в Шали, в криминальную милицию РОВД, поместили в отдельную камеру, вызывали врачей, они делали уколы, перевязки. Без уколов были адские боли. Кровоточили раны на спине, на руках, я не мог ни сидеть, ни лежать, ни стоять. Лечили меня для того, чтоб скрыть следы пыток.
Потом меня отдали родственникам, оформив как БОМЖа. За это пришлось заплатить1000 долларов. Паспорт привезли из милиции через несколько дней.
Мой сын не может жить дома, потому что его тоже могут забрать и мучить как меня. Даже жена и дочь с тех пор боятся ночевать в доме».

Жена Умарпаши:
«Когда забирали мужа, я просила военных подождать, посмотреть его бумаги, говорила, что у него больной желудок, но мне сказали, что в таком случае заберут его голым. Забрали. Следом еще одна группа приехала. Они заскочили в дом, спрашивают:
- Где он? Кто переполоху наделал? Кто здесь копался?
Я говорю:
- Да, ваши же были, его забрали!
- Ох, черт, опоздали!
Они были на автомашинах «Жигули».
С тех пор мы не можем спокойно жить, боимся даже ночевать в доме. Я все время боюсь за сына, боюсь, что его заберут, убьют или искалечат. Сколько уже так погибло молодых, ни в чем неповинных парней, даже из наших знакомых! Пока мой сын в Чечне или в России, я не могу быть спокойна за него».