Лагерный портрет Юрия Галанскова. Художник Юрий Иванов. Архив Международного Мемориала

Забытая дата

19 июня исполнилось 80 лет со дня рождения Юрия Тимофеевича Галанскова – одного из первых диссидентов брежневской эпохи, погибших в заключении.

Юрий Галансков – выходец из рабочей семьи. В конце 1950-х годов Галансков принимал активное участие в неофициальных поэтических чтениях на площади Маяковского – одном из очагов будущего диссидентского движения. В 1961-м составил самиздатский поэтический сборник «Феникс» (в котором была опубликована его знаменитая поэма «Человеческий манифест»), а в 1966-м подготовил литературно-публицистический сборник под тем же названием. В составе «Феникса-66» – одна из первых публикаций стихов Бориса Дубина, письма Осипа Мандельштама, письмо Николая Бухарина, статья Андрея Синявского «Что такое социалистический реализм?», текст выступления Григория Померанца...

19 января 1967 года Галанскова арестовали. Он стал подсудимым на одном из самых громких политических процессов 1960-х годов – «процессе четырех» (дело Гинзбурга, Галанскова, Добровольского и Лашковой). За распространение нескольких самиздатских статей молодой человек получил 7 лет лагерей. 4 ноября 1972 он умер в лагерной больнице после неудачной операции.

Похоронили Галанскова на лагерном кладбище. В сентябре 1991 года его прах был перезахоронен на Котляковском кладбище в Москве. В 2018-2019 годах «Мемориал» привел в порядок крест и саму могилу.

В сентябре 2019 года в Международном Мемориале состоится вечер памяти Юрия Галанскова.

Статья из готовящегося к выходу русского издания «Словаря диссидентов Центральной и Восточной Европы»:

Юрий Тимофеевич Галансков (19.06.1939 – 4.11.1972)

Из рабочей семьи. Родился и жил в Москве. В школьные годы – активный комсомолец. Окончил в 1958 вечернюю школу рабочей молодежи, работал электриком в театре, лаборантом в техникуме, рабочим в Государственном литературном музее. Два года учился на историческом факультете МГУ, затем на вечернем отделении факультета государственного делопроизводства Московского государственного историко-архивного института.

Приобрел известность в 1959-1960 как один из лидеров неофициальных собраний творческой молодежи у памятника Маяковскому. Завоевал авторитет в «протодиссидентских» кружках, возникавших среди участников «Маяковки». «Высокий, худощавый брюнет, с порывистыми движениями и глазами библейского пророка. Когда он поднимался на постамент, площадь – свидетельствую – замирала. Не потому что стихи были гениальные, а потому что это были те дерзкие слова, которых ждала, с которыми была заодно молодая, не желающая повторять ошибки отцов аудитория. „Человеческий манифест“ Юрия Галанскова был знаменем и паролем Маяковки» (из воспоминаний Л. Поликовской).

Политические взгляды Галанскова были довольно эклектичны: они включали в себя элементы анархического пацифизма, солидаризма и радикального антикоммунизма; в лагере начал, по-видимому, склоняться к национально-патриотической идейной ориентации. В 1960-1961 выступал с инициативой создания общественной организации «Всемирный союз сторонников всеобщего разоружения» и даже написал для будущей организации проект программы.

В начале 1960-х некоторые «маяковцы» всерьез рассматривали возможность насильственных форм борьбы с режимом. Но Галансков, последовательный сторонник ненасилия, в качестве инструмента борьбы сознательно выбрал самиздат. Весной 1961 он составил и выпустил машинописный поэтический альманах «Феникс», включавший стихи молодых московских литераторов (в 1962 «Феникс» был целиком опубликован на Западе, в журнале «Грани» № 52).

После ареста в октябре 1961 близких к Галанскову «маяковцев» Владимира Осипова, Эдуарда Кузнецова, Анатолия Иванова и Ильи Бокштейна послал в КГБ и Н. С. Хрущеву письмо, в котором поставил под сомнение «политическую целесообразность» подобных репрессий. Это письмо – один из немногих документов эпохи, в котором полемика с властью носит не «обличительный», но и не «просительный» характер: Галансков твердо заявляет в нем собственную гражданскую позицию.

Несколько раз Галанскова принудительно госпитализировали в психиатрические больницы, дважды у него проводились обыски; в советской печати его назвали «"теоретиком", пытающимся духовно растлить молодежь».

11 июля 1965 провел перед посольством США в Москве одиночную демонстрацию протеста против американской интервенции в Доминиканской республике. Это была, по-видимому, первая несанкционированная властями публичная акция, выражающая гражданское суждение о внешнеполитических событиях. В данном случае это суждение совпадало с «официальной линией»; тем не менее, на всякий случай Галансков был задержан милицией.

5 декабря 1965 был задержан на Пушкинской площади в Москве при попытке произнести речь на «митинге гласности».

В 1966 возобновил издание «Феникса» – уже не как поэтического альманаха, а как литературно-публицистического и философского сборника. В этом сборнике, известном под названием «Феникс-66», поместил два своих текста: редакционную статью «Можете начинать», где прокламировал издание как начало бесцензурной печати в СССР, и «Открытое письмо депутату ХХIII съезда КПСС М. Шолохову», резко критикующее литературно-общественную позицию адресата (прежде всего выступление на съезде против осужденных писателей *Андрея Синявского и Юлия Даниэля и их защитников).

По сведениям, имеющимся в Народно-трудовом союзе (НТС), в начале января 1967 Галансков вступил в НТС, воспользовавшись возможностью т. н. «самоприема», практикуемого этой организацией. Существует также предположение, что в течение 1966 он уже поддерживал контакты с представителями НТС.

17 января 1967 КГБ провел у Галанскова обыск, на котором изъяли, в частности, машинописный экземпляр «Феникса-66»; 19 января он был арестован по обвинению в «антисоветской пропаганде» и «незаконных валютных операциях» (последнее обвинение связано с трагикомическим эпизодом, когда Галансков попытался нелегально обменять полученные из-за рубежа 400 долларов, но был обманут валютчиками. По линии «антисоветской пропаганды» ему инкриминировались составление и передача на Запад «Феникса-66» (криминальным было признано письмо к Шолохову и несколько произведений других авторов, включенных в сборник), связь с НТС, помощь Александру Гинзбургу в составлении «Белой книги». На следствии давал противоречивые показания; на суде (Московский городской суд, 8-12 января 1968) виновным себя не признал. Приговорен к 7 годам лагерей.

Дело Галанскова, Гинзбурга, Алексея Добровольского и Веры Лашковой («дело четырех») вызвало мощную волну общественного протеста, выразившуюся в коллективных и индивидуальных «открытых письмах». Именно «дело четырех» привело к окончательной консолидации отдельных оппозиционных групп, кружков, дружеских компаний и т. д. (прежде всего в Москве, но также и в ряде других крупных городов СССР) и слиянию их в единую социокультурную среду, в которой и сформировалось правозащитное протестное движение.

Галансков отбывал срок в Дубравлаге. Был тяжело болен (язва желудка), однако, несмотря на настойчивые предложения властей, отказывался подавать заявление о помиловании. Принимал участие в акциях лагерного сопротивления. Умер в лагерной больнице в пос. Барашево от перитонита, развившегося после неудачной операции.

Трагическая смерть Галанскова в неволе вызвала массу откликов (в том числе некролог, подписанный товарищами по заключению, обращения к властям с требованиями наказать виновников, стихи, посвященные его памяти). «Вся история короткой и яркой жизни Юрия была историей добровольного бесстрашного восхождения на крест» (из некролога, подписанного друзьями Галанскова, остававшимися на свободе). В Лондоне, Франкфурте-на-Майне, Гамбурге, Женеве, Париже, Нью-Йорке по нему были отслужены панихиды.

На его могиле в пос. Барашево, недалеко от лагерной зоны, вопреки лагерным правилам, был установлен большой деревянный крест.

С 1989 произведения Галанскова и воспоминания о нем публикуются на родине. 1 сентября 1991 его прах был торжественно перезахоронен в Москве на Котляковском кладбище. На траурном митинге, состоявшемся на площади Маяковского, где Галансков начинал свою творческую и общественную деятельность, выступали Владимир Буковский, Геннадий Гаврилов, Лариса Богораз, Лев Копелев и известные общественные деятели начала 1990-х.

В вестибюле здания Московского историко-архивного института, где учился Юрий Галансков, была установлена мемориальная доска в его память, позднее исчезнувшая.

Николай Митрохин

«Когда он поднимался на постамент, площадь – свидетельствую – замирала». К 80-летию Юрия Галанскова